Вамп

По правде говоря, Рид казался себе нелепым. Хотя нет, не совсем так. Он хорошо выглядел и знал об этом. Прентисс, Гарсия и Джей-Джей угрохали немало времени, чтобы довести его вид до совершенства. Риду также было известно, что они никуда его не отпустят — тем более под прикрытие, — если после их манипуляций он не будет ошеломлять. Он также понимал, что черты лица делали его идеальным вариантом для их целей. Мужчины в женской одежде — больше, чем просто смешные персонажи из кино. По крайней мере, для фетишистов вроде убийцы, которого они пытались поймать. Идеальный образ мужчины в платье не ограничивался набором фальшивых сисек и губной помадой. Технические названия и различия, подгруппы внутри сообщества любителей переодеваний ничего не значили для этого человека. Все, что он хотел, чего жаждал до того, как Морган впечатал его в стену, а затем надел наручники, — был Рид. Или кто-то вроде него. Не какая-нибудь громада мышц, задрапированная в мягкие ткани для создания иллюзии безобидности. И не имитация женских форм под одеждой. Он хотел красивого мальчика в винтажном платье, и Рид стал этим мальчиком. Возможно, именно по этой причине Рид чувствовал, что опасность миновала, и субъект больше не является угрозой. Ни один из опытных агентов не смог бы сделать подобного, тем более что желающих было не так уж много. Молчание Росси в ответ на его решение удивило, в отличие от слабой, но обнадеживающей улыбки, которую он впервые увидел у Хотча. Он ожидал и реакции Моргана — тот мог выдать какую-нибудь шуточку, а затем отвернуться. Именно так и случилось. Просто он не думал об этом после всего. После поимки субъекта, когда он стоял один на холодном ночном воздухе в тонком воздушном шелке — короткие локоны обрамляли его лицо, подчеркивая изящность черт, помада размазалась на губах, а веки покрывали дымчато-серые тени. После, когда вокруг него крутились брутальные альфа-самцы и серьезные полевые агенты, а он все еще был этим... мальчиком в платье... дрожащей фигуркой, одетой в стиле «буйных двадацатых», наблюдавший, как ходят желваки на лице Моргана, когда тот закончил и посмотрел на него. Это не платье заставило Рида почувствовать себя нелепо. А Хотч, который спустя некоторое время предложил ему свой пиджак. Только у него он и был, поэтому Рид постарался не слишком остро воспринимать, что только он один заметил, насколько холодно было на улице. Может, другие просто не чувствовали. Как, по всей видимости, и Хотч на обратном пути. Он бросил короткое: "Хорошая работа" и предложил Риду поговорить с ним, если понадобится. Даже воздух в Квантико казался холоднее. Офис из-за позднего часа был почти пуст. Рид не мог не порадоваться этому — он и без женского образа многим казался странным. Даже Моргана с Эмили не было: оба отправились в местную полицию, передавать арестованного. «Это к лучшему», — сказал себе Рид, оставив пиджак на своем столе, чтобы Хотч его нашел. Этому платью не место в залах, построенных для мужчин Джона Эдгара Гувера, что бы там ни болтали в сплетнях. Рид схватил сумку и направился в туалет, минуя КПЗ и офис Гарсии. Он замер, глядя на свое отражение, в очередной раз опешив от собственной уязвимости, бросающейся в глаза и лишь подчеркнутой этим образом. Определенно, это была именно та слабость, которую он использовал для поимки убийцы. Мнимая хрупкость его бледной кожи и телосложения служили высокой цели и вовсе не являлись слабостью. Нужно уметь видеть силу в румянах на скулах и в размазанной помаде на припухших губах. Во впадинке у горла, которую Прентисс подчеркнула, повесив старинные тяжелые жемчужные серьги — сейчас Рид видел трепетание собственного пульса, и даже это стоило рассматривать как оружие, которым все это вкупе и являлось. Он не нуждался в пистолете. У него было его лицо и профиль субъекта. Но другие не так это воспринимали. Особенно один из них. — Дерек. Он редко использовал его имя. Что бы между ними ни происходило — или ни чувствовал Морган, поскольку Рид много лет знал, что он чувствовал — это не позволяло ему слишком часто звать его по имени. Но он произнес его, когда увидел Моргана в зеркале. Возможно, потому, что Морган — специальный агент Морган — был практически бесстрашным, а вот Дерек... Дерек был другим. Данное друг другу обещание никогда не анализировать «своих» так и не выполнялось. Это было невозможно — не в их компании, — однако Рид всегда понимал: нельзя анализировать друг друга вслух. Кроме того, с Морганом, с Дереком, он все равно не мог себя остановить. После Чикаго и встречи с его семьей, с историей его прошлого, все обрело смысл. Но ничего так и не прояснилось, ведь то, с чем Морган столкнулся, его напугало. Он дразнил Рида, называя «красавчиком», и воспринимал себя его личным защитником, и, конечно же, ничем подобным не занимался. Морган видел себя рыцарем без страха и упрека, или, возможно, евнухом-телохранителем — что угодно, кроме правды. И Риду потребовалось мучительно долгое время, чтобы выучить этот урок, поэтому сейчас он не собирался забывать о нем. Он вспомнил все те моменты, когда шел на поводу своего жалкого опыта и недальновидных инстинктов, побуждавших его флиртовать, приводивших лишь к тому, что Дерек отступал. Спина Рида болезненно напряглась, словно его ударили. Он вздернул подбородок. Серьги, качнувшись, задели его кожу. Рид вздрогнул — или это от того, как быстро Дерек отвернулся, словно и не видел его дрожи? — Дерек, — повторил Рид без следа разочарования или гнева — в них не было смысла. Он может надеть платье, но скрываться не станет. Дерек посмотрел на его рот. На лице промелькнуло несколько выражений, совсем неуловимых, и он отвернулся, понимая, что Рид увидит и распознает их все. Ему точно были известны способности Рида. Рид подумал о своем рте. Обо всех шутках Дерека-Моргана и о расстоянии, на котором тот держался, если не чувствовал, что Рид нуждается в утешении. Он вспомнил о субъекте, который водил сначала пальцем по его шее, а потом и губами, шепча, как легко было бы взнуздать такую неженку, как Рид. Затем он подумал о своем рте с размазанной темно-красной помадой, и о темном блеске на веках. Он изогнулся и откинул голову назад. Подождал. — Рид. Он никогда не звал его «Спенсер». Ни разу без особой на то необходимости. Рид часто задавался вопросом: Дерек ли сохранял между ними дистанцию, или же это просто было привычкой? Теперь уже не важно. Дерека колотило, он пытался сдержать слова, и даже отлично представляя их — вопросы о его душевном благополучии, шутка о платье, очередная просьба больше не подвергать себя опасности — Рид все равно поразился тому, что вырвалось изо рта Дерека. — Красавчик. Ты выглядишь... — Дерек слишком поздно прикусил язык и закрыл глаза. Флуоресцентный свет был единственной вещью в мире, которая не льстила Моргану — на его лице немедленно появлялись тени, будто от усталости, и вообще он казался меньше и неувереннее. Во рту у Рида пересохло. — Как я выгляжу? — максимально тихо спросил он. Но знал, точно знал, что выглядит хорошо. Как и Дерек, который от этой фразы снова открыл глаза. — Тот парень... — Дерек почти увернулся от вопроса, но, даже тяжело сглотнув, не мог закончить предложение. — Субъект... Он... — Он прикасался ко мне, — ответил Рид с поразительным спокойствием, учитывая то, как он дрожал и покраснел — этот жар он ощущал всем телом. Рид поднял руку, обнажив запястье — нежное и бледное, с едва заметными следами от наручников. — Тут, — он коснулся рта. — И здесь. — После чего ему пришлось остановиться, хотя его дрожь даже сравнить нельзя было с реакцией Дерека на его слова — тот сжал руки и агрессивно нахмурился. — Вопрос в том... — Рид сам себе не верил — вот он стоял, едва прикрытый тонкой тканью, без своего пистолета, однако каждое его слово приближало к нему Дерека. Он хотел Дерека больше, чем Моргана, и в таком виде — в образе мальчика-красавчика в платье — у него была хрупкая красота, которая пробуждала в Дереке защитные инстинкты. — Вопрос в том, что ты собираешься с этим делать? Ответом ему стал Дерек, который приблизился к нему и заставил отступать назад, пока не прижал спиной к ряду раковин, положив свои горячие руки на стену по обе стороны от него. Они не касались друг друга — почти не касались, ибо это нельзя было счесть настоящим прикосновением, — но стояли достаточно близко, чтобы Рид ощущал колотящееся в груди Дерека сердце и его учащенное дыхание, растекающееся по шее. Он не двигался. Все равно не смог бы, да и не стал. Не опустил руку на плечо или грудь Дерека. Даже не оперся о раковину. Только поднял голову, ощущая, как овевает дыханием его горло Дерек. Рид ждал его действий. Потому что этот шаг он должен был сделать сам. Однажды Гидеон намекнул на нечто подобное, но понимание его слов настигло Рида лишь много лет спустя. Сейчас все зависело от Дерека. Но Риду хотелось помочь, и он снова сглотнул, на этот раз намеренно, так, чтобы Дерек увидел или почувствовал. — Он и тут трогал меня, — тихо, но с нотками вызова произнес он, а затем закрыл глаза, почувствовав слабое прикосновение губ Дерека к своей шее под жемчужной сережкой, где субъект посмел его коснуться. Он получил свой ответ. И восславил бы всех богов за него, если бы мог произнести хоть слово. Дерек открыл рот, хотя поцелуй не углубил. Он наклонил голову, и его губы прошлись тем же путем, что и палец субъекта, словно он видел, как все происходило, и, достигнув ключицы Рида, выдохнул. Рид поднял руку, изо всех сил пытаясь перевести дыхание, когда Дерек обхватил предложенное запястье и поднял его к губам. — Красавчик, — все, что он сказал, но большего Риду и не требовалось. Дрожа, он откинулся назад, больше всего на свете желая Дерека, его прикосновений — и, наконец, тот прикоснулся к нему: положил руку на талию, зажал атлас платья в кулаке и потянул вверх. Он дрожал, как и сам Рид. Рухнет ли Дерек на пол, или опустится на колени, Рид не знал. Внезапно, несмотря на всю свою подготовку и интеллект, он ни в чем не был уверен, кроме одного: когда Дерек — Дерек! — наконец посмотрел на него, он не счел Рида смешным и нелепым. Он абсолютно не считал его смешным.