Эльфы - они какие?

— А эльфы — они какие? — шепотом спросил Шагхар. Орчонок сжался комочком под стеной, на самом краю полукруга света от очага. У огня царила и правила Старуха Ып, самая старшая, хитрая и мудрая орчанка Гундабада. Все знали, что она никогда не гоняет молодняк, пока чьи-нибудь не в меру загребущие ручонки не тянутся к котлу или вертелу без спроса, но считалось учтивым не мозолить ей глаза и не говорить при ней слишком громко. Будет надо — велит и на свет выйти, и говорить в голос. Ходили слухи, что со Старухой Ып не спорит даже вожак. Шагхар вполне в это верил. Спорить с морщинистой косматой глыбой, ворочающей в угольях здоровенную кочергу, не хотелось совершенно. — Эльфы, говоришь... — проворчала старая орчанка, не переставая ворошить угли и поворачивать вертел. — Какие они... А сам-то как думаешь? Шагхар никак не думал. Он их, этих эльфов, никогда не видел. Гномов — тех видел один раз, когда вожак пленников бил, удалось из отнорка подсмотреть. Людей видел, ел даже, если Гырхат не врет. А эльфов — ни разу. Но если Старуха Ып спросила, надо отвечать, не то сам, того гляди, на вертел попадешь. А что, зима в этот раз длинная, по слухам, наружные пещеры уже сухую траву из-под снега сожрали, на своих стариков поглядывают. — Ну... они это... худые и железные, вот, — орчонок начал старательно припоминать все, что слышал от старших. — И до драки охочие, у! Хуже наших буйных, только наши поганки едят, а эльфы всегда такие. И... — Ерунда, — припечатала Старуха Ып. — Больше всякое дурачье слушай. Жесткие они. И невкусные. Только и жрать, что в голодный год, как сейчас. Иди ближе, попробовать дам.