Печенье

На День Святого Валентина Гадзю всегда получал кучу шоколада и прочих сладостей от влюбленных девчонок. Он все принимал: кто ж в здравом уме будет отказываться от дармовой жратвы? Но больше всех этих шоколадок в форме сердечек и розочек Гадзю любил печенье, которая пекла для него на День Святого Валентина сестра. Дело было не только в том, что Мако готовила чудесно. Радовал сам факт подарка от нее, хотя Гадзю очень старался этого не показать. — Ага, спасибо, — небрежно говорил он, принимая от нее коробочку с печеньем, которая неизменно была перевязана желтой лентой. Но Мако вроде бы не обижалась, всегда солнечно улыбалась. Однако на второй год старшей школы Гадзю ждал сюрприз. На День Святого Валентина Мако приехала в Токио и зашла к Гадзю в школу ближе к концу занятий. Хорошо все-таки ей, уроков в разы меньше, не то, что у него. В руках Мако держала две коробочки, на вид совершенно одинаковые. Гадзю обрадовался, решив, что в этом году его ждет двойная порция вкусняшек. — С праздником, братик. — Мако вручила ему одну из коробок. — Спасибочки. — Гадзю машинально потянул руку и ко второй, за что тут же получил весьма чувствительный шлепок по пальцам. — Это не для тебя, — строго сказала Мако, чуть надув губки. — А для кого? — настороженно спросил Гадзю, чувствуя, как в душе поднимаются нехорошие предчувствия. Мако едва заметно покраснела и улыбнулась так нежно, как никогда не улыбалась Гадзю. — Для Татары-сана. И тогда грянул такой взрыв, что Везувию и прочим вулканам оставалось лишь нервно куриться в сторонке. — ТАТАРА! Стены школы содрогнулись от тигриного рыка Гадзю. Окна едва не пошли трещинами, с потолка посыпалась побелка, принтер в учительской начал плеваться листами, на которых крупными буквами было написано «Сдохни, Щетка!». Мечущий молнии Гадзю на всех парах понесся в класс Татары. Перепуганные ученики спешно уступали ему дорогу, стараясь слиться с серой краской на стенах. Мако бежала за братом, но все же сильно отстала и прежде, чем успела вмешаться, Гадзю уже пинком ноги распахнул дверь в класс. — Татара! Выходи, Щетка ощипанная! Щас яйца оторву! И заставлю сожрать! Сидящий у окна Татара побелел и начал медленно сползать под парту. — Я тебе покажу, как жрать печенья моей Мако! Извращенец! Похотливая свинья! — бушевал Гадзю. Словосочетание «жрать печенья» в его устах принимало чрезвычайно пошлый оттенок, будто речь шла как минимум о БДСМ, а как максимум об ужасных сексуальных практиках диких племен африканских джунглей. Быть бы Татаре жестко избитым ни за что, если бы на помощь не пришла верная партнерша. — Ты что, сдурел, Акаги?! — вскочив из-за парты, Чинатсу грозно надвинулась на Гадзю. — Не смей покушаться на мужское достоинство моего партнера! Мне еще с ним на кубке Микасы выступать! — Да плевать! — Гадзю не уступал ее пылкому напору. — После того, как он посмел покуситься на печенья Мако, я ему не только причиндалы оторву! Но и башку, и ноги, и руки. И моргалы выколю! — Ну-ну, успокойтесь, — попытался вмешаться Татара, но его проигнорировали. — Какие еще печенья Мако?! — Чинатсу все больше закипала, в ее глазах разгоралось пламя праведного гнева. — Татара будет есть только мои печенья! Развернувшись так круто, что ее волосы шлепнули Гадзю по лицу, она выхватила из своей сумки коробку и пихнула под нос Татаре. — Давай, хавай, это твой подарок на День Святого Валентина. Радуйся, небось, ни разу ничего от девчонок в этот праздник не получал. Мако наверняка тоже только из жалости тебе печенье дарит. Татара открыл коробку и уставился на валяющиеся там куски обгорелого теста. — Я не буду это есть! Тут же одни угли! — Чего-о-о? Я, значит, старалась, готовила, а он нос воротит?! А ну жри! Схватив одно из печений, Чинатсу попыталась запихать его Татаре в рот. Он в свою очередь отчаянно отбивался. — Сама ешь! За спором они благополучно забыли о Гадзю, который успел слегка поостыть. Да и боязно ему было влезать сейчас между Татарой и Чинатсу. Еще зашибут или того хуже, вдвоем набросятся и заставят есть обгорелые печенюшки. Подоспевшая Мако окончательно охладила его пыл, отвесив подзатыльник. — Братик, хватит кричать и пугать людей. Мне за тебя стыдно. Почесав макушку, Гадзю проворчал: — Ладно, отдавай уже печенье Щетке и пошли. Мако задумчиво просмотрела на ссорящихся Тататру и Чинатсу, которые никого вокруг не замечали, ни друзей, ни обалдевших одноклассников. Затем улыбнулась одновременно счастливо и печально. — Думаю, Татаре-сану не особо нужно мое печенье. У него уже есть подарок. И она вышла из класса. Гадзю поспешил за ней, по дороге злобно зыркнув на ребят из класса Татары, которые посмели бросать в сторону Мако любопытные взгляды. Догнав Мако в коридоре, Гадзю тихо заговорил: — Разве ты не хотела отдать печенье Щет… то есть Татаре… потому что он тебе, ну это… Сглотнув, он выдавил едва слышно: — Нравится. Мако остановилась, удивленно воззрилась на Гадзю. Ее щеки порозовели, но взгляд оставался немного растерянным. — Я очень уважаю Татару-сана. Он для меня как второй старший брат, — начала Мако и вдруг хитро улыбнулась. — Добрый и заботливый, не то, что некоторые. И голова у него всякими глупыми фантазиями не забита. А печенье я ему хотела подарить просто так, в знак дружбы. Но вижу, что тебе оно нужнее. Держи. Смотри только не растолстей. Мако вложила Гадзю в руки коробочку, хихикнула и вприпрыжку побежала по коридору. Гадзю оставалось только идти следом, гадая, когда скромница Мако научилась так улыбаться и подкалывать его, сурового старшего брата. Возможно, за это ему все-таки стоит навалять Татаре. Или нет?