Излом

За окном уже совсем темно, но Хейли все еще не вышла из дома. Она укачивает маленькую дочь и тихо бормочет, что все будет хорошо. Сама не знает, кого хочет успокоить — себя или ее. Руки Хейли чуть дрожат, и Хоуп, будто чувствуя невроз матери, никак не хочет засыпать. Марсель с Клаусом ушли часа два назад, твердо решив отыскать Элайджу. Хейли остановило лишь то, что с ними пошла Ребекка. Кто-кто, а она точно не даст навредить своему любимому брату. И все же, на душе у нее неспокойно. Что, если она может привести Элайджу в чувство, но вместо этого прячется у себя в комнате? Первородный ни разу не навредил ей, хоть она часто оказывалась в пределах его видимости в те моменты, когда он еще не пришел в себя полностью. Ей стыдно. Элайджа столько для нее сделал. Он старался быть рядом всегда, даже когда ей было плохо, и она отталкивала от себя всех вокруг. Элайджа ни за что не бросил бы ее, случись с ней подобное. Снизу слышатся обеспокоенные голоса, и девушка кладет дочь в кроватку.  — Посидишь с няней? Маме нужно кое-что узнать. Мама совсем скоро вернется. И твой дядя тоже. Вернется и станет прежним. И у тебя будет настоящая семья — мама, папа, тетушка Бекс и дядя Элайджа, — в глазах у Хейли стоят непрошеные слезы. — Подожди до утра, Хоуп. Хейли верит, что к утру все изменится. Она останавливается на балконе, откуда она может все видеть, но при этом оставаться невидимой для людей внизу.  — Его нужно уничтожить! Уничтожить! — очень похоже, что у Марселя истерика.  — Успокойся! — громыхает Клаус. Он и сам совсем не спокоен.  — Успокоится? Ты видел, что он сделал с Давиной? — хоть Хейли и далеко, но ей ясно, что в глазах у вампира стоят слезы. Ей жаль ту маленькую ведьму, хоть она и не была с ней хорошо знакома. А вот Элайджа был. Хейли прикрывает глаза: Элайджа никогда не простит себе всех этих смертей. Это сведет его с ума.  — Да, видел. И видел, что это была случайность, — Клаус хватает Марселя за голову, приближая к себе. Похоже, пытается утешить. Вряд ли получится. — Элайджа попросил Давину связать его. Он не знал, что твоя юная ведьма не справится с этим заклятием.  — По-твоему, она сама виновата? Она должна была знать, что никакое заклинание не способно удержать твоего брата-терминатора? Клаус отворачивается, отводит взгляд. Марсель отступает на шаг, резко дергая головой. Рука гибрида падает.  — Ты же знаешь… Знаешь, как я относился к Давине! Ты должен понять меня, Клаус. Что бы ты сделал с тем, кто убил твою дочь?  — Не смей, — первородный хватает своего бывшего ученика за шею. Только теперь в этом жесте нет никакой заботы. — Не смей говорить о смерти моей дочери! Из груди Марселя вырывается истерический смех.  — Просто ответь, что бы ты сделал. Хотя нет, можешь не отвечать. Мы оба знаем ответ. Ты бы уничтожил его. Разорвал бы на мелкие кусочки! Убил морально и физически. И именно это я намерен сделать с Элайджей.  — Марсель, — вмешивается в разговор стоящая в углу Ребекка. — Элайджа — наш брат, — она говорит так, словно это все объясняет.  — Ах да, как я мог забыть, что вы готовы простить все друг другу! — издевательским тоном кричит мужчина. — Оправдать все заботой о семье. Только меня вы семьей не считаете. А Давина была моей семьей. И у нее был кол из белого дуба. И как только я отыщу его…  — Ты не посмеешь тронуть моего брата! — Клаус притягивает Марселя еще ближе. Хейли может представить себе разъяренный взгляд гибрида, и ей самой становится жутко.  — Да, ведь только Майклсонам можно трогать других. И только Майклсонам можно обижать друг друга… Договорить ему не удается. Клаус сворачивает Марселю шею, и тот просто падает у его ног. Ребекка испуганно охает и садится на колени рядом с бывшим возлюбленным.  — Можешь посторожить его, а я пока подумаю, что можно еще сделать. Перед уходом Клаус бросает быстрый взгляд наверх:  — Ты удивительно тихая сегодня, волчонок. Оставайся у себя. Хейли провожает гибрида взглядом и одним прыжком спускается вниз.  — Ребекка, ты должна сказать мне, что с Элайджей. Блондинка медлит.  — Хейли, ты не видела Элайджу таким.  — Ребекка, взгляни на меня. Я не боюсь. Я должна знать…  — Ну, хорошо. Ты найдешь Элайджу на старых складах возле кладбища. Он пытался привязать себя цепью и просил Давину оградить склад заклинаниями. Она сделала это. Теперь он не может оттуда выйти до утра, но ищет способ. Правда, сама Давина не успела уйти… — ее голос срывается. Она вновь смотрит на Марселя.  — Значит, времени у нас только до утра, — размышляя, проговаривает Хейли. Потом вампир, наверняка, уйдет, гонимый чувством вины и боязнью причинить вред родным. В сердце Хейли что-то сжалось при мысли, что она больше не увидит его. Ребекка обхватывает себя руками.  — Хейли, я не хочу больше видеть своего брата таким, — чуть не плача шепчет она.  — Больше ты его таким не увидишь, — Хейли гладит Ребекку по плечу. Что же стало с Элайджей, раз он смог напугать даже такую сильную и смелую Бекку?  — Ты пойдешь… к нему? Хейли медлит. Она может остаться дома и подождать, пока со всеми проблемами разберется Клаус. Ведь она без понятия, что ей делать. И в тоже время Хейли знает, что не может остаться в стороне. Особенно, когда речь идет об Элайдже.  — Ты же сама сказала мне, где его найти. Элайджа не виноват. Мы оба знаем это. Его нужно спасать. Пока до него не добрались мстители.  — Ты про Марселя? Он не станет этого делать. Он просто злится… Из комнаты девочки раздается плач.  — Присмотри за Хоуп.  — И почему я должна вечно играть роль няньки? — притворно возмущается Ребекка, бросая беглый взгляд на лежащего на полу Марселя, прежде чем в два прыжка подняться к племяннице, бросив вампира на полу. Хейли к тому времени уже скрывается за воротами дома.