Огонь в ночи

      Говорят, что из космоса Токио похож на бриллиант в диадеме, лежащей на волнах Тихого океана. Немногие наслаждались этим зрелищем, но ежегодно миллионы туристов приезжают, чтобы вблизи полюбоваться огнями мегаполиса. Безумная Акихабара, богатая Гинза, искусственная Одайба, Ропоннги, Сибуя, Синбдзюку — сияющие грани Восточной столицы.       Именно поэтому портье небольшой гостиницы в тихом районе удивился, когда прибывший на закате постоялец попросил номер, выходящий окнами не на панораму города, а на ничем не примечательный местный храм. Наметанным глазом оценив дорогой костюм гостя, а также его странно выглядящие платиновые волосы, служащий решил не задавать вопросы и молча подал ключи. Постоялец велел себя не беспокоить, от услуг носильщика отказался, да и багажа у него, кроме длинного кожаного футляра, не было. Портье подумал мимоходом, не скрыта ли там снайперская винтовка, хохотнул про себя и забыл о странном госте, закрутившись в повседневных делах. ***       В футляре было нечто более странное, чем винтовка — старая потрепанная катана, которую гость достал, стоило двери в номер захлопнуться. Потом он подошел к окну, прижался лбом к стеклу и застыл, не отводя глаз от святилища Хигураши. ***       Шли часы. Солнце зашло за горизонт, погружая рощу вокруг храма в темноту. Зажглись, а потом погасли окна в небольшом доме. Одинокий огонек остался освещать двор. Постоялец не шевелился. И только когда электронные часы с неслышным для обычного человека шелестом перелистнули последние секунды дня, он шепотом сказал:       — С днем рождения, Кагоме. ***       В комнате было тепло, но Инуяшу все равно била дрожь. Сегодня случится то, ради чего он жил последние четыреста с лишним лет — он увидит Кагоме. О сне не было и речи, поэтому оставалось одно — стоять у окна, всматриваясь в ночь и вспоминать. Потная ладонь сжалась на ножнах Тессайги. Инуяша хмыкнул. Он не ожидал, что будет так нервничать. Он чуть отстранился от окна и взглянул на свое отражение. Молодой мужчина на темной поверхности стекла криво усмехнулся. Ханье провел пальцами по макушке, нащупывая замаскированные магией собачьи уши. Лет пять назад он перестал скрывать естественный цвет волос. Глядишь, пройдет еще пара-тройка десятилетий и можно будет не прятать и всё остальное. Мир изменился и он изменился вместе с ним. Но сейчас глубоко в душе он был всё тем же глупым полукровкой, внезапно осознавшим неизбежное… ***       Кагоме умерла.       Мысль пришла внезапно. Словно молния с ясного неба, она поразила Инуяшу своей неотвратимой истиной.       Все эти годы он жил ожиданием. Надеждой, что вот завтра, непременно, обязательно, он почувствует запах. Родной, близкий, единственный — он донесется от старого колодца и Инуяша помчится туда, уже издалека приметив девчонку в зеленой юбке, сидящую на срубе и беззаботно болтающую ногами.       Каждые три дня он приходил к Колодцу-Костоглоту и шептал в его глубину:       — Пожалуйста, пожалуйста… Кагоме…       Сезон сменялся сезоном. Осень, зима, весна и лето катились друг за другом неизбежным порядком, а он всё ждал.       Подрастали дети Мироку и Санго, расцветшая, как цветок, Рин стала женой Кохаку, а он ждал.        Многое произошло, многое случилось. Хорошее и плохое. Веселое и трагичное. Но все это было вокруг. Не с ним. Его время застыло, отсчитывая заколдованный круг из трех дней.       — Кагоме… вернись… ***       Высохшее, хрупкое тело Санго лежало на футоне. У Мироку, сидящего рядом, слезы катились по изборожденному морщинами лицу. Монотонно читал сутры монах. Тихо переговаривались в глубине дома родственники.       Инуяша нахмурился. Санго умерла? Почему? Кажется, еще вчера охотница метала в демонов Хирайкоцу и била Мироку по голове за заигрывания.       — Дедушка, не плачь!       Младшая из внучек Мироку взобралась ему на колени.       Сердце Инуяши вдруг сжалось. Дедушка? С каких это пор его друг, не пропускающий не одной юбки, стал дедушкой?       «Давно. Очень давно» — услужливо подсказала память. — «У него уже и первый правнук на подходе»       Инуяша задохнулся. Осознание, что девчонка, которую он ждал все эти годы, выросла, стала женщиной, состарилась и… умерла?.. обрушилось на полукровку, как карающий меч.       Он вскочил, чувствуя себя проснувшимся после бесконечного сна, и бросился прочь. ***       Он не помнил, сколько бежал. Долго, словно пытался убежать от реальности, но та билась в каждой клетке тела.       Кагоме не вернется.       Ноги заплелись и Инуяша упал, ударившись боком о цубу Тессайги, вонзая когти в землю. Безумный крик, полный отчаяния, вырвался у него из горла.       Вернулись в гнезда вспугнутые птицы, успокоился лес. Ханьё медленно поднялся на колени и потянул меч из ножен.       — Ты собираешься покончить со своим жалким существованием?       — Кагоме не вернется, — выдохнул Инуяша. Ему было всё равно, откуда тут взялся Сешемару. — Она мертва.       — Она еще не родилась.       Инуяша резко обернулся к брату. Ёкай стоял среди деревьев, холодный и безупречный.       — Что? — тупо переспросил полукровка.       — Твоя жрица еще не родилась, — повторил Сешемару.       — Тогда… почему она не вернулась? — Инуяша потянулся к брату в безумной надежде на ответ, но екай лишь сказал:       — Спроси у неё сам. ***       Инуяша вновь прижался лбом к стеклу. Когда он последний раз видел брата? Кажется, лет пятьдесят назад? Одни демоны ушли из этого мира, другие научились прятаться среди людей, но Сешемару, как всегда, пошел своим путем, поселившись в отдаленном доме в горах и ведя там жизнь отшельника. Пусть… Это его выбор. Просто интересно, помнит ли он несколько слов, брошенных презираемому полукровке четыреста лет назад и перевернувшие жизнь последнего? Давшие ему цель.       Это были непростые годы, десятилетия, века. Проще всего было бы жить, как он жил до встречи с Кагоме — избегая всех, никому не доверяя. Один. Но он больше не мог так. Встречи, дружба, привязанность… даже любовь. Всё было на его пути сквозь время. Расставания, потери, боль. Отчаяние, ярость, надежда — он принимал всё. Как плату за то, что каждый год, день, час делают его ближе к Кагоме. Но чем ближе был момент встречи, тем страшнее Инуяше становилось. Он, прошедший несчетное количество воин, отчаянно трусил перед встречей с девушкой, ради которой выжил в каждой битве. ***       — Зачем ты приперся сюда? — спросил Инуяша у своего отражения. Тень в стекле виновато пожала плечами. — Знаешь ведь, что произойдет сегодня.       Да, сегодня, в свой день рождения, Кагоме упадет в колодец и познакомится с ним, Инуяшей. Сейчас даже смешно вспоминать, каким он был тогда придурком! Но Кагоме не оттолкнула его, приняв таким, как есть. Да, она орала, ругалась и чуть что, командовала «Сидеть!», но сейчас за возможность услышать это Инуяша отдал бы душу.       Последние пятнадцать лет были самыми тяжелыми из всех. Знать, что Кагоме живет, смеется, что она ЕСТЬ и не иметь возможности поговорить с ней, прикоснуться… это сводило с ума. Соблазн просто наблюдать за тем, как она растет, неслышной тенью следовать за ней, вдыхать её запах был слишком велик. Поэтому Инуяша уехал. Далеко. Очень далеко. Если бы была возможность сделать это анонимно, он бы улетел в космос, благо денег хватило бы. Сегодняшний день был наградой, краткой передышкой в бесконечном ожидании. Он просто посмотрит. Один раз. Всего один. И опять уедет. И будет ждать. А потом вернется и спросит… А может, и нет. Может, всё, что ему надо, это убедиться, что Кагоме проживет счастливую жизнь… без него. Что будет дальше, Инуяша не думал. Пока в его руках Тессайга, никогда не поздно закончить то, что он не сделал тогда, в лесу… ***       Хигураши Кагоме выскочила за дверь и крикнула:       — Я ушла!        Сегодня был её пятнадцатый день рождения. День, который бывает только раз в жизни. Когда ноги бегут сами, а душа сжимается от предчувствия чего-то прекрасного, что ждет впереди. Даже дурацкая лапа каппы, подаренная дедушкой, не могла испортить настроения. Кагоме еле удержалась от того, чтобы не начать напевать. Потом она заметила брата. Сота топтался на пороге сарая.       — Разве ты сейчас не должен идти в школу? — спросила девочка.       Мальчик шмыгнул носом:       — Но Буё… он… в колодце… Сестрица, помоги, а?       Из всех храмовых построек Колодец-костоглот нравился Кагоме меньше всего. Она словно мерзла рядом с ним, но своей слабости младшему братишке показывать не собиралась.       — Так иди и достань его сам! Чего ты боишься? Ты мужчина или нет! — подначила она Соту. Но тот замотал головой:       — Таа-ам что-то е-е-есть!       — Конечно есть! — закатила глаза Кагоме. — Там Буё! Ладно, трусишка, — девочка сбежала по лестнице вниз, к колодцу. В полумраке слышны были странные скребущие звуки. Кагоме стало не по себе и она взвизгнула, когда почувствовала прикосновение к ноге.       — Ах ты… — выдохнула она, увидев, что это всего лишь толстый трехцветный кот.       — Ты меня напугала! — лицо Соты маячило наверху. — Не кричи так!       Кагоме подхватила кота на руки и увидела, как резко побледнел брат.       — Сестра… — услышала она и почувствовала, как её сзади хватают холодные руки. Успела удивиться — кто это может быть? — пошатнулась и начала падать в колодец. ***       Полуобнаженная многорукая женщина у которой вместо ног торчал змеиный позвоночник, лизнула лицо Кагоме раздвоенным языком и прошипела:       — Я чувствую силу! Какая радость! Он… у… тебя… — и дернула девочку.       Кагоме, которая мертвой хваткой вцепилась в край колодца, заорала:       — Тварь! Отпусти!!! — и дернулась что было сил. Внезапно стало жарко, словно на неё пахнуло из разогретой духовки. Тварь завизжала, разжимая многочисленные конечности:       — Я не могу… потерять его! Камень Шикон! Отдай его мне!       Кагоме карабкалась по лестнице наружу. Ей было не до того, чтобы раздумывать, с чего это потусторонней пришелице понадобилась грошовая висюлька, которой торговали в храмовой лавочке. Последним усилием, слыша вой за спиной, девочка вывались из дверей сарая во двор. Но до спасения было еще далеко. Тварь ползла следом. Кожа у неё наполовину сгорела, обнажая бледные, обескровленные мышцы, некоторые из рук были оторваны, но оставшимися она шустро перебирала, волоча свое искалеченное тело.       — Отдай его мне! — взвыла она и бросилась на Кагоме. ***       Тело среагировало быстрей, чем мозг сообразил, что происходит. Инуяша вылетел из окна и, не успели первые осколки стекла со звоном упасть на землю, был во дворе храма.       — Р-р-рана ветр-р-ра!!!       Тварь исчезла, сметенная одним ударом. ***       Кагоме сидела на попе и хлопала глазами, пытаясь понять, что сейчас произошло и одновременно пялясь на спину своего нежданного спасителя. Высокий, широкоплечий, выбеленные волосы, а в руках огромный меч…       — Э-э-э-э-э… ничего себе... — пискнула девочка.       Неизвестный крупно вздрогнул. Его плечи напряглись.       Кагоме медленно поднялась.       — А… а что это было? — спросила она, не зная, что еще сказать.       — Магическая многоножка, — глухо ответил незнакомец, по прежнему держась к девочке спиной.       — А… ну, да, конечно. Магическая многоножка, кто же еще, — согласилась Кагоме. Она чувствовала себя оглушенной. — Я Хигураши Кагоме, — поклонилась она. — Спасибо вам!       — Я… — казалось, незнакомец не знает, что делать. Он медленно обернулся. Золотые глаза смотрели на девочку так, что её сердце застучало часто-часто, а внутри всё сжалось. — Я Инуяша…