Пометка на странице 72.
— То, что вы предлагаете больше похоже на военное преступление, нежели на план! — Воскликнула генерал Надженда, проводя рукой по воздуху горизонтально, словно отрезав на корню решение группенфюрера «Легиона когтя» Марии Кейнхёрст: строптивой беловолосой северянке правильного телосложения. У неё были серые, словно сталь, глаза, подчеркивающие её нордические черты лица; одним лишь взглядом она пожирала всякого, на кого она посмотрит. Имела некоторые схожести во внешности с голубовласой соседкой, стоящей по правую руку. После доклада Марии о ситуации на юго-западе и предоставленного ею плана действий, все взбудоражились не на шутку, и теперь на Совете высшего состава командования был поставлен новый вопрос: дать ли залп из «Беллоны» по городу перед столицей юго-западных земель Вокарк или же нет? — А то, что вы предлагаете — нецелесообразно и опасно, Ла Ленайна. Дав залп орудиями, мы облегчим себе задачу по захвату ключевой точки в этой войне, нежели начнём операцию по простой высадке. В отличие от вас, Надженда с Эсдес, мы на этом фронте уже год и знаем, что к чему! — Отчеканила по уставу Мария — статная дама в чёрной кожаной офицерской шинели с белыми вставками и похожего цвета манжетами на рукавах, генеральской фуражкой, и с красной нарукавной повязкой с вороном в ней. Помощник, стоящий позади неё, одет схожим образом, разве что отличительной чертой является надетый на него угрюмый противогаз с красными линзами и каска вместо фуражки. Офицерский штаб в бронепоезде был небольшим помещением в шесть шагов в ширину и двенадцать в длину, увешанным картами, схемами и отчётами, пронизанными красными нитями. Помещение было освещёно одной единственной лампочкой, которая свисала на проводе с потолка и при тряске неприятно мигала, нагнетая и без того «жаркую» атмосферу. Играла необычайную роль в этом здешняя духота и пар с вентиляционных шахт сверху. В центре стоял простенький алюминиевый стол и на нём была расположена просто громадная карта с прикреплёнными солдатиками, машинами и прочими подобными фигурками, которые скорее бы напоминали детские игрушки, ежели бы за ними не стояло нечто большее. Вокруг этой карты собралось столпотворение из восьми человек, в котором только двое участвовали в ожесточённой полемике. Помощники не вправе выразить своё мнение без разрешения командира, так что отметаем сразу четыре человека: Тацуми, Ривера, того скрытного норда и зеленовласого имперца, что всё время аккуратно зыркал на всех присутствующих. Капитан экспедиционного отряда находился под контролем у второго императорского корпуса, так что высказаться он может только в том случае, если его попросит командир корпуса, посему отметаем и его. Остаются из права выразить слово без указки только генерал первого имперского корпуса — Эсдес Фон Партас. Но она, подобно рапире в её ножнах, лишь ожидает хорошей схватки и без разбора ей, кого надо будет порубить на мелкие кусочки. Её будет интересовать беседа только тогда, когда она станет по-настоящему интересной. — У нас недостаточно информации для дачи залпа, и та — давно устаревшая! А вдруг наши позиции пострадают или мы не зацепим вражеских?! И тогда конец операции по захвату города, если не всей войне! Вы представляете, сколько имперцев и северян могут погибнуть из-за этой халатности?! — Отказывалась принимать решение Надженда, проводя тот же жест, ненароком цепляя свою винтовку-тейгу «Батарея храбрых: Калландор», перевешенную через плечо. В простонародье — «Тыковка». Тацуми сразу признал её, как и владелицу (наивную идеалистку, на отца которой он работал, но это уже другая история), так и батарею, ибо знал практически про все «Императорские Орудия». Из сказок, мифов и давних мемуаров солдат он узнал львиную часть всей информации, включая козыри большинства тейгу. — Они знали, на что шли: защищать любой ценой интересы и амбиции своих стран! Даже ценой собственных жизней. Так что не бойтесь: к вам ночью в кошмарах они не будут приходить. Мой план позволит без особых трудов взять столицу, ради чего мы и взяли нашу главную разработку, на которой вы сейчас в комфорте разъезжаете, а не еле ковыляете на своей кобыле. — Съязвила Мария, противно ухмыльнувшись, подобно Тацуми во время игры. Шулер подхватил эту своеобразную кривизну губ, ведь издёвка ему понравилась. А вот ситуация — отнюдь. С военным ремеслом он знаком лишь по теории из книг и из уст прошедших через горячие точки, но уже понимал, что давать залп по целому городу, да такой, что не оставит даже каменного крошева — не шибко-то здравая и тактически верная идея, хоть и имеющая какой-никакой смысл, веющий знаменитым северным максимализмом и бескомпромиссностью, которые словно въелись им в кожу. — Интересно, а все офицеры СССП относятся к своему народу, как скоту на убой, приправляя всё это «глубокомысленной философией»? — Поинтересовалась Ла Ленайна, попытавшись скорчить схожее выражение лица. Однако, из-за нервозности и волнения, вид у неё был скорее жалкий. Это и слегка дрожащий голосок явно не давали ей, генералу одного из самых огромных пехотных воинств в мире, очков репутации. Помощник позади неё слегка запаниковал, положив ладонь на рукоятку гладиуса, а поезд снова колыхнулся, отключив свет на секунду. — Не беспокойтесь насчёт наших земляков. Там их нет, как и ваших воинов. Там воюют только имперские наёмники под нашим контролем, да приговорённые преступники с бывшими «грязными» дикарями. Ведь, как ни странно, они и дешевле обходятся, и эту Schmutziges Blut* нам не так жалко пускать в расход. Сэкономим с выплатами и почистим генофонд, так сказать. — Отозвалась фрау Мария спокойно, но продолжая ухмыляться. У Ривера с зеленовласым начали скрежетать зубы от злости по отношению к этой холодной, избирательной персоне, когда как у Тацуми с Эсдес лишь слегка поджались губы в своеобразной улыбке в ответ данной поганой ситуации и всему спору. А Валерьян, капитан экспедиционного отряда, ощущал себя не в своей тарелке от таких переговоров (да и подобные встречи тоже не вызывали сильно радужных эмоций — фах не тот), но всё же стоял гордо, заслоняя своей спиной лейтенанта, находившегося позади всех. Он стоял перед стальной дверью штаб-вагона и наблюдал за всеми, оценивая себя и свои шансы. Партия начинает приобретать смысл и скоро ему дадут свою пару карт. — Эсдес, а ты что думаешь насчёт всей данной ситуации? — Обратилась Надженда, словно в надежде на помощь от своей подруги по офицерской академии. Та лишь слегка опустила голову, устало вздохнула и произнесла, словно вбивая в камень свои слова: — Любой из вариантов меня устроит. Не нужно меня беспокоить лишний раз по пустякам, генерал. — Похолодела вмиг Эсдес, как и нынешняя обстановка. Кейнхёрст приподняла в горделивой манере свой изящный подбородок, как будто соглашаясь с бедственным положением Надженды, ибо сама Ла Лейнайна склонилась над картой фатально. Капелька пота от волнения упала на один крайне интересный пункт назначения, который шёл прямо около железнодорожных путей. Все присутствующие повисли в несколько неприятном молчании, ожидая неизвестно что. Тем не менее, любопытство не угасало у одного лейтенанта. — А это что? — Спросил вдруг Тацуми, показывая пальцем на небольшое поселение со странной отметкой, выходя из тени своего прямого командира, чем его слегка озадачил, но тот ничего не сказал. Сейчас уже без разницы что ему, что всем присутствующим, ибо скорее всего, они вскоре услышат злосчастную канонаду пушек. — Это? — Переспросила Фон Партас, указывая туда же и поправляя чёрно-белую фуражку, будто уже готовясь к уходу. — Это бывший про-имперский город, который пал от чумы «Червивого бога». Сейчас там остались лишь руины и крайне неблагоприятная среда. — Сейчас мы вот здесь. — Ла Аранеа указал на приблизительное местоположение за несколько сотен километров до поселения. Он заметил пометку на северном, что означало «Собрание». — Верно. — Взяла слово фрау Мария. Хоть она из тех, кто строго бдит устав, сейчас гордость за победу над Наджендой захлестнула её с головой и она позволила вольность помощнику экспедиционного отряда. — А залп мы должны дать отсюда. — Указала она на специальную отметку в виде креста в нескольких десятках километров от «города-призрака». В глубокой думе оказался Ла Аранеа, потирая подбородок сквозь свой респиратор, как будто брал драматическую паузу и выжидал правильный момент, аки тигр перед прыжком на свою жертву. — Мы не можем дать залп. — Отрезал Тацуми серьёзно, установив зрительный контакт с группенфюрером, выровняв спину с плечами и заложив руки за спину, аки бывалый командир. Конечно, ему бы хотелось отдохнуть и понаблюдать за ядрённым грибом вдали (снаряды «Беллоны» в 152-миллиметров обладали обогащёнными сферами диких тварей севера, мощь которых превышает все мыслимые пределы, если правильно использовать их. Благо орудие в единственном экземпляре существовало), но это шанс продемонстрировать себя, как замену или пополнение к командному составу, а значит — пробиться к имперской элите. Хоть и изначальный план на эту цель два раза накрылся медным тазом (и всё из-за глупости одного неофита), однако импровизация и здравый расчёт ещё никто не отменял. Плюс, всё же ему кажется, что это всё дело пахнет слезами и лишней кровью. Запах, конечно, знаком ему не по-наслышке, но тревожить судьбу почём зря тоже не надо. — Хех, ещё один гуманист на войне забылся! Неужели вам прям так дорога жизнь каждого вашего солдата? — Отмахнулась фрау Мария, загибая надоедливый локон за ухо не прерывая «игру в гляделки». Тем не менее, взгляд лейтенанта её, мягко говоря, тревожил в глубине души. — Не в этом дело. Далеко не в этом. — Промолвил Ла Аранеа, проводя пальцем по линии рельс и остановился на пункте, не отводя взгляд. — Города в таких местах так просто не опустошаются. В лучшем случае — там есть их наблюдательный пункт, а учитывая агрессивную фауну с флорой в этих джунглях на речных заливах, они не могут организовать его в другом месте. В худшем — крупная база с подготовленной взрывчаткой, способной разнести весь этот треклятый бронепоезд. Они могут сообщить о нашем прибытии, пока мы разворачиваем пушки и заряжаемся, и отправить весточку своим, в Вокарк; и тогда мы только зря потратим снаряды и испепелим город с потенциальным нашим «пушечным мясом», который эффективно было бы использовать в другой, не менее жестокой операции. А при худшем раскладе, они могут подорвать нас за то время, пока мы разворачиваемся, и эта перспектива тоже не веет оптимизмом и рациональностью. В качестве компромисса: мы можем дать залп и перед этим прислать своим сообщение об отступлении, что позволит нам зайти в город вместе с ними без особых трудностей. Причина проблемной коммуникаций с отделениями, скорее всего, кроется здесь — Артахрев! — Провёл умозаключение Тацуми, стукнув пальцем на месте населённого пункта, злостно буравя уверенным взглядом северянку, сокрушая её каждым выговоренным словом, пока она глядела на значок города. С её мины слазила маска самоуверенности и менялась на ужасную гримасу страха. — Ты знаешь, что такое «червивый бог», парень?! После него ничего живого не остаётся на десятки километров! Ничего живого, даже чёртовых растений! И ты туда хочешь отправить отряд?! И вы ещё утверждаете, что мы относимся к своим, как к скоту?! — Чуть ли не крича от волнения протараторила фрау Мария, переглядываясь меж всеми, словно оказавшись замкнутой в клетке с драконом. Даже её помощник это заметил, обречённо выдохнув облако пара из противогаза, пока в глазах Надженды загорелся живительный огонёк победы над этой надменной дамой. — Знаю лучше всех. Находился в центре всего этого пандемического ужаса, будучи добровольцем-волонтёром. Можете почитать про это в моём деле. — Сослался Тацуми на доказательство авторитета в своих словах, дабы отпали лишние вопросы. Полезный манипуляционный приём. — Вирус быстро задыхается без живых людей рядом и больше не объявляется, судя по моим скромным наблюдениям. Разве это не идеальное место для наблюдательного пункта, а? Или вы, гордый этнос Севера, будучи при всей соответствующей амуниции с не абы-какими умениями в зачистке, боитесь каких-то белых червячков? Серьёзно?! Или недостаточно умны, чтобы понять это?! — Начинал контратаку Тацуми, подняв ладонь в повязке, готовую сжаться в кулак, и так наклонил голову, чтобы было видно зверские, по-волчьи красные глаза из-под отблескивающих стёкол противогаза. Умение использовать слабость противника в качестве своей силы давало огромное преимущество. Он громил позиции северянки и давил её дальше, аки дракон, пожирающий пламенем последние надежды на спасение. В его целях было доказать свою точку зрения, используя привычную софистику, то есть — просто переспорить оппонента, а не выявить отличительную истину, как в обычной полемике или дискуссии. «Правда всегда на моей стороне», — так он думал, и методы у него были соответствующие: односторонние, гадкие и отвратительные. — Ты заберёшь свои слова назад про мой народ, проклятая Schmutziges Blut! — Я же не оклеветал его почём зря. Да и вы скажите, где я не прав, и я заберу да буду кланяться в ноги при встрече. Эта болезнь не такая уж страшная, в отличие от перспективы уничтожить несколько сотен, а то и тысяч невинных и не очень жизней. Или вы — безжалостная убийца, такая же дикарка, которая пришла к власти во время смут, что устроил ваш «вождь», или как вы его там прозвали? — Ты… Ты не понимаешь… Такого hochgestochen*, как ты, сам трибун Оскар фон Бладрэйвен позорно повесил на ошейнике той ночью! И я могу так же, и сделаю это, только доберёмся до поля боя! — Это не аргумент, а пустая угроза, фрау Мария. Да и ещё не в пользу Вашего прямого и, по ходу, обожаемого вами фюрера. Впрочем, чего можно было ожидать от буйной крови или, как принято у вас говорить: Schlechtes Blut*? — Что ты сказал?! Повтори! Я требую — повтори, урод, что боится показать своё ужасное лицо! — А я не прав? Вы только ответьте, я же говорю: буду челом бить пред всеми и везде! — Да… Как ты смеешь разговаривать так со старшим по званию, лейтенант! Ты же понимаешь, что это грозит тебе трибуналом?! — Вы — иностранный интервент и не вправе меня судить за выговор по Вашему уставу, фрау Мария, судя по международному стандартизированному кодексу офицера*. А вот Ваши голословные утверждения могут повлиять на дальнейшие отношения Империи и СССП. Вы так хотите оказаться на скамье подсудимых, чтобы Ваш фюрер Вас стыдился и потом лишил Вас головы, или вообще, как Вы выразились, на ошейнике Вас повесил? Повторить судьбу, я так понимаю, Нуми Сейки решили? — Ты… Ты не понимаешь, о чём твердишь… Просто не понимаешь, и однажды поплатишься за это… — Поникла группенфюрер, отойдя немного назад, словно стрелой в сердце пораженная, укрывшись в тени. Её лицо побледнело (и это было очень заметно, даже учитывая, что сама она по-северянски снежно-белая), стало словно фаянсовой маской. Все застыли во мрачном ожидании, вмиг посерьёзнев, однако не Ла Аранеа. Он сжал руку в кулак, словно захлопнул капкан, и ещё более скривился в противной ухмылке. — Голосование: кто из генералов за план предоставленный фрау Марии фон Кейнхёрст? — Одна рука из тени поднялась, отвернувшись в бок и разглядывая карты на повешенной стенке, пока Тацуми оглядывал всех присутствующих, став в позу командора. — Тогда, кто за план, предоставленный мною? — Рука Надженды поднялась уверенно, как и рука Эсдес синхронно с ней в подтверждении плана. Улыбка её, знаете, по-дружелюбному хищная, вызывала какие-то дивные опасения. — Понравилась твоя решимость и рвение на поле боя, лейтенант. Я согласна с планом и посмотрим, как ты проявишь себя далее с ним. — Произнесла она, чем немного вызвала дрожание коленок у Тацуми одной фразой. — Рвение на поле боя?! — Задался он вопросом, немного запинаясь, словно услышал, что его к цирюльнику с дантистом на пару ведут. Нет, на поле брани ему не хочется, вот совсем! Боится он вступать в прямую конфронтацию при любых раскладах, так ещё и военная сатисфакция, что усугубляет ситуацию в разы. — А ты что думал? Мы — экспедиционный отряд — именно этим и занимаемся: разведкой местности в условиях неблагоприятной фауны и флоры. Так что именно мы пойдём туда и займём этот опорный пункт. Ты сам нам предписал эту задачу и будешь командовать отрядом на это время, ибо у меня есть ещё и иные задачи. — Пояснил Валерьян из Заунфурта. Тацуми только сейчас начинал осознавать, на какое лезвия ножа его язык, не менее острый, привёл его. — Вот я идиот… — Подумалось ему, как вдруг весь поезд затрясся и поднялся на месте, застыв на мгновение в невесомости, кажись, оглушив противным рёвом комнату, в котором прослеживались неясные мотивы…***
На окропленном кровью поле с пожухлой травой; посреди алых небес с чёрным диском на этом сюрреалистичном своде; среди чёрного непроглядного тумана, как будто он лился со своеобразной луны, находилось трое людей. Двое из них — черноволосый парень и девушка, имевшие страшный вид: истерзанные пытками дьяволов, с чёрными маленькими безднами вместо глаз, исторгающие багровую жидкость, словно слёзы, шею они выгнули неестественно. Имели они неестественный серый цвет кожи и испорченную когтями, плётками и укусами и без того бедную одежду. Третий же, тоже молодой, шатен, выглядел целёхоньким в своём костюме с рубашкой и в фирменной фетровой шляпе с полями, засунув руки в карманы серых брюк. — Тацуми. — Произнесли они в оба унисон, разинув пасти, аки червоточина открылась. — Нам туда. Не хочешь с нами прогуляться? — Задали вопрос, словно одним голосом молвя эти слова. Пространство на их слово завибрировало неприятно, будто перед страшной бурей гром раскатился, чувствовалось его эхо: низкий, утробный и глухой бас, проходящий сквозь тебя, словно играющий на струнах в твоём сердце. — Саё и Иэясу. — Напомнил он себе их имена, на что они издали пронзительный крик из червоточин в ротовой полости и в сердце, как в подтверждении. Но, тем не менее, Ла Аранеа выстоял и продолжил, поправив шляпу. — Не желаю я, уж извините меня, такого поганца! Я боялся вас и за вас… Тяжело объяснить это. — Буднично ответил он, ища глазёнками изумрудными выход с этой крайне неловкой и страшной ситуации, не подавая излишней паники, словно заблудился в магазине антиквариата. На ответ его, своеобразный лимб отреагировал, и туман развеялся, показав остальных убитых его или чужими руками, но точно с его просьбы. Все они выглядели далеко не самым лучшим образом, а некоторые даже хуже представленных ранее. Напяленные обрывки племенных нарядов, дорогих дворянских костюмов и офицерских мундиров; они пожирали его взглядом. Все они застряли здесь, так как желают лишь одного. И это «одно» до чёртиков пугало Тацуми. — НАМ УЖЕ НЕ ВАЖНЫ ТВОИ ЛЖИВЫЕ УЛОВКИ! — И с этими словами они набросились на него, словно по приказу извне. Синхронно и ритмично они ковыляли к нему на испещренных шрамами, сломанных и дважды перемолотых в мясо ногах, хрустя ими неприятно, будто орава майских жуков, желая повесить его на собственных выпавших кишках или употребить медленно, смакуя каждый кусочек. Один настолько хотел крови юнца, что даже без ног, на одних гнилых руках, цепляясь и вырывая куски сухой земли, добирался до него, одержимый, дабы так же замучить предателя. — Нет, нет и ещё раз нет! — Отрицал Тацуми до последнего вздоха на всю эту нелепую процессию по линчеванию его души, отступая от наступавших, в брезгливости отряхиваясь от их касаний. — Мне рано отправляться к вам, мусор! Отребье! Я… Мне надо… Отстаньте… Мне надо… — Я ХОЧУ ОТЫСКАТЬ СПРАВЕДЛИВОСТЬ! ЧТО ЕСТЬ ПРАВИЛЬНО?!***
Сирена врезается в уши, возвращая в реальность крайне неприятно, аки доставая из дна глубокой, но быстро текущей речки. Лейтенант жадно хватанул воздуха и широко открыл свои красные глаза в изумлении и шоке, желая, чтобы это всё оказалось простым сном. Очутился он на твёрдом полу и чувствовал, как тёплые ручейки стекали на его висок и щёку, немного щекоча, а также ощутил прохладу в правом полушарии черепа. Достав языком до стекающих капель, он ощутил неприятный солёно-ржавый вкус, и взор его устремился на окровавленный уголок стола. — Твою же мать! — Первое, что он сказал, выбравшись из своих галлюцинаций на непонятно откуда появившейся почве. Голова, мягко говоря, раскалывалась от происходящего галдежа и непонимания, что всё-таки случилось. Он ощущал себя, как с хорошей попойки с прискорбным концом. Кое-как встав за счёт того же стола и чуть не подскользнувшись, Тацуми выругал создателя звука сирены, сигнализирующей о чрезвычайной ситуации. — Каску надо было всё-таки пристёгивать… — Подметил он медленно, заметив головной убор, отлетевший в пылу. Кропотливо проведя правой рукой в волосах, Тацуми нащупал кровоточащую рану более или менее терпимого характера. Оглядев пальцы, на которых была кровь с металлическими частицами, Тацуми не обратил на это должного внимания, вытер их об рукав куртки и выбросил противогаз за ненадобностью. Хромая и почти без способности здраво оценивать ситуацию (всё плывёт перед глазами и крутиться, аж тошноту вызывает), он всё-таки набрёл на выход, кляня всё на свете, включая и себя. Пройдя сквозь дверь и очутившись в тамбуре меж вагонами, покрытыми пластинами брони. Пространство было огромное, а также неимоверное пустое. Ла Аранеа казался здесь просто крошечным. Тонкая вертикальная струя света меж бронепластинами открывало более ясный вид на это рукотворное, но пустое великолепие, словно он один во всей этой вселенной. Тем не менее, времени, чтобы наслаждаться видом у него не было. Уже вовсю издавались крики, ругань на нескольких языках и пальба по противнику из всевозможных видов носимого оружия. Сверху над ним, где была кабина машиниста, происходила стычка. — Обидно, а мне как раз и туда. — Тацуми решил совершить поступок любого здравомыслящего молодого человека, не имеющего опыта, навыков и, банально, обучения азов в военном действии, при смертельно опасной военной ситуации — дезертировать. Да не просто, а с размахом — угнать бронепоезд, взяв в заложники машиниста. Не знал пока, как именно, но он заставит его повернуть вспять этот локомотив обратно в Империю, а дальше он уже поменяет фамилию, имя и так далее.***
Знаете, у всех есть такие эпизоды в жизни, которые вы не просто хотите забыть, а убежать от них, как можно скорее. Вот это вот всё про моё пребывание в проклятом испытательном центре. Когда-то в юношестве я даже смог о них позабыть благодаря твоему лекарству. И только здесь, в этом кабинете и с тобой, я готов снова вспомнить. Вытянуть воспоминаниями когтями из моего помутнённого разума. Лишь бы мы не забывали их и выносили свои мысли. Ты же просто всё это расскажешь остальным, когда я уже покину вас в неизвестность… И, к счастью иль сожалению, случиться это может очень и очень скоро…Отрывок из страницы 81.
***
Поднявшись по лестнице, переставляя неуклюже ноги и руки из-за боли, он таки оказался на площадке перед стальной дверью руководителя состава, где происходило сражение меж группенфюрером Марией и каким-то странным, непонятным существом, облачённым в изношенное чёрное полотно ткани, укрывавшие его тело полностью, и странную алую маску с обрубками рог. Оно скрестило свои кривые южные ятаганы с непонятным северным клинком Марии, одна сторона которого была укрыта защитным стальным прямоугольным кожухом чёрного цвета, скошенного к концу, аки у катаны, а вторая представляла цепь от бензопилы, и вся эта конструкция была общей длиной более двух локтей. Гарда с эфесом представляла же из себя продолжение кожухи с пустым под ним местом и соединялась с рукоятью и каким-то изогнутом рычагом сцепление. Существо это двигалось быстро и невообразимо изворотливо, нанося удары и, как мрачный вихрь, уклонялось от Марии, потешаясь смехом и словом «ошибка», пытаясь рубануть вертикальным снизу-верх уколом, а потом размашистым ударом. Но у него получалось лишь немного поцарапать фирменный мундир войск СССП, ибо ему Кейнхёрст лишь немногим уступала в скорости атаки из-за вооружения, но никак не скорости движения телом. Тацуми вообще никак не замечали, и он следил за схваткой завороженно, будто пред ним играла некая красивая постановка, пока к его ногам не прикатилась синеватая сфера с ладонь размером. Ла Аранеа вышел из своеобразного астрала, быстро поднял сей странный предмет, когда мечи севера и юга сцепились с друг другом, и кинул его группенфюреру. — Ваше?! — Спросил он, мгновенно обнажая гладиус с характерным свистом и готовясь как-никак, но пытаться защищаться от налетевшего, непонятного и агрессивного (вероятно) гуманоида. Сфера в полёте примагнитилась к «гнезду» под клинком и со странным звуком захлопнулась, что-то защёлкивая. Мария нажала со всей силы в хромированный рычаг, и цепь вошла в действие, грохоча и издавая механический гул. Существо лишь скорчило изумлённую мину под своей маской, ведь его кинжалы некстати застряли прямо в режущих зубьях. Очень некстати. — О, да! — Ответила она, как только противник, по глупости не отпустив свои клинки, притянулся к ним, словно его засасывало в водоворот. Мария продолжала жать ручку и давить его мечом, разрубая его наискось, от правого плеча до левого бедра, и устраивая этим настоящий кровавый фонтан с выражением лица довольного маньяка и вскриками того гуманоида. Куски мяса, крошево костей и фарш из органов разлетался туда-сюда, но Ла Аранеа не шелохнулся и лишь прикрыл правый глаз. Оставив две неровные половины обезображенного болезнью и чёрными опухолями с бубонами тела, которое тут же упало наземь, Мария томно выдохнула. Из напавшего начали вылазить куда большие пепельные, опоясанными кольцами, червяки, которые лейтенант мог раньше лицезреть. Благо, они тут же начали подыхать с писком новорожденного. Если бы у Тацуми не было столь крепких нервов и он не видел чего похуже ещё в детстве (с которого предпочёл пока позабыть многие эпизоды) или если было чем ему рвать… То его непременно вырвало бы прям здесь. Вагон опять загрохотал и поднялся, рёв усилился и лейтенант увидал на бронепоезде увеличивающиеся вмятины, будто на них давило что-то огромное и эластичное, ибо были они действительно нереально гладкими. — Что случилось?! — Поинтересовался громко Тацуми, держась за поручни позади него, ибо локомотив начало интенсивно шатать туда-сюда, а свалиться вниз, где высота была в несколько раз больше часовой башни в парке, ему не хотелось. — Дерьмо! Вот что! — Рецензировала быстро группенфюрер, совсем не оправдывая свой дворянский титул данным изречением. — На нас напал Патриарх земляных драконов! Я пыталась связаться по интеркому с машинистом и узнать, что у него, а он не ответил! В итоге: лезть пришлось сюда и узнавать ситуацию самолично у этого урода! И, если бы не ты… Стоять! Только сейчас она обратила внимание на цвет глаз Тацуми, нелепо надетую униформу и манеру речи — всё, что выдавало в нём того самого нахального юнца, который (не)справедливо макнул её в грязь лицом. Если бы не отсутствующий противогаз, то она бы моментально его узнала и тут же перерубила его одним взмахом, но сейчас ей оставалось только работать с единственным подошедшим солдатом, ведь все остальные отправились устранять первоначальную угрозу, а её личный помощник… Оказался не в лучшем состоянии из-за встряски. — Отставим пока наши препирания до выяснение конечной ситуации, прошу Вас… — Посоветовал Тацуми скромно, скрыв страх за юношеским волнением перед старшим по званию. — Твердишь, аки Сейка*! Такой же язык изворотливый, сукин ты сын! — Припомнила она своего, в бывшем, одного из работодателей. — Ладно, сейчас ты прав и нам нужно выяснить, что за этой дверью. Она была заблокирована изнутри… Пока она излагалась, Ла Аранеа молча подошёл к выбитому щитку близ него, в котором находилась разноцветная путаница проводов, на вид похлеще карты нервов в солнечном сплетении. Тем не менее, достав остриём меча до самого запрятанного и обмотанного кабеля, он с хирургической точностью перерубил его, и белая герметичная дверь со щелчком петлей и проворачиванием вентиля на ней, отворилась. — Без питания такое годиться не более, чем на поддувало. Надо лишь обойти блокирующие механизмы. — Пояснил он после разрезания кабеля питания под вопросительный взгляд и удивление группенфюрера. Однако, Тацуми удивился пуще неё, когда на него налетело ещё одно непонятное, облачённое в чёрное полотно нечто, всадив два кривых кинжала в нагрудную кирасу, оставив на них заметный след. Лезвия, скользнув по выданному обмундированию, издали искры, и парень пригнулся из-за силы внезапного удара в спину и испуга. Мария решила воспользоваться случаем и снести дурную половину тела непонятного существа теперь уже в белой маски и с чёрными глазами. Существо тут же воспользовалось медлительностью взмаха и подпрыгнуло на защитном кожухе, нанеся разрез и оставив царапину на подбородке, хотя целилось чуть правее, в сонную артерию. Второй ятаган уже метил ей в висок, но тут же почувствовало, словно стальные тиски сжимало ноги. — Да идите вы все уже с этим проклятым юго-западом, черти проклятые! — Вырвалось от злости у Тацуми, умудрившегося схватить существо за голени и кинуть его под меч северянки, что разрубила его на две части, будто бревно на лесопилке. Гулкий хохот перебил жужжание работы офицерского меча. Из этого непонятного гуманоида начали вылезать червяки, но их постигла та же краткосрочная участь на нашем свете, как и предыдущих. Группенфюрер ошалела от крика и волчьего оскала лейтенанта, но вовремя сменила положения зубьев. Из последнего шёл пар. Войдя в кабину машиниста, Мария нервно сглотнула от увиденного — представленное так просто из памяти у неё не выветриться: два тела персонала были просто выпотрошены и прибиты к потолку, пол украшали их органы, словно выброшенные на берег медузы* и разложили печень, сердце и несколько метров кишок с ножами в них. Но не только пол удостоился быть украшенным, ещё и стены, как на празднике больных каннибалов, были ими увешаны — значительно хуже месива, что устраивала сама Мария. Стояла тут адская духота и уже смердело, как у мясника в трущобах. Всё стоящее оборудование: датчики, навигационные карты, коммуникация с остальными отсеками (даже трубка от пневмопочты), компрессоры и насосы, включая пульт управление транспортом, были уничтожены в хлам. Только рычаг экстренного тормоза был не сломан, что не могло не радовать. — Поезд может идти назад?! — Спросил Тацуми встревоженно, на грани паники, крепко сжимая гладиус и готовясь (на случай положительного ответа) нанести предательский удар в надежде на успех. Стоя позади и оглядывая весь этот ужас, он понимал, что, выбрав дезертирство, он не прогадал. — Нет, не может. Только вперёд. Его можно развернуть только на специальной станции. — Соврала Мария, зная причину вопроса и принимая её. Всё же, в первую очередь, она — человек, а уже потом офицер. Повисла тягостная тишина и эхом отдался творящийся за стенками разгул: там Надженда тщетно пыталась пристрелить и превратить в пепел огромного монстра. Впрочем, как и остальное воинство, управляемое Валерьяном, что пытался всеми доступными способами прибить тварь, не растеряв строй. Не лучше дела и у генерала Эсдес, пытавшуюся прибить дракона огромной и острой ледяной глыбой, но тот отмахивался от них, как от надоедливой мухи, громко рыча, от чего уши начинали кровоточить. Лейтенанта внезапно пробрало на тихий смешок, а потом он начал им заливаться, смахивая слезу и сгибаясь от колик в животе, производя впечатление сошедшего с ума. Его гогот разнёсся по всей кабине, но беловолосой девушке было не к смеху. — Что здесь тебя веселит, а! Что здесь такого… — Чего ты такая серьёзная, а! — Вопросом на вопрос перебил он, нагоняя жути своей резкой смене настроения. Его начали жать спазмы и хихиканье превратилось в икоту. — Только вперёд, да?! Почему всё должно идти у меня сквозь одно место, а?! Почему всегда у меня всё идёт наперекосяк! Почему из-за прихотей моей судьбы я должен подниматься и вставать, подниматься и вставать! И только сейчас до меня дошло почему… — Оборвал парень, подойдя к ручному тормозу. Нажав на рычажок на рукоятке, он поднял его и тонкая вибрация разнеслась по ногам. Дальше он отыскал газ, а точнее — то, что от него осталось. Не долго лукавя и смотря на это, лейтенант несколькими манипуляциями отыскал заветные два проводка, связав их крепко окровавленной повязкой, снятой с ладони с огромным шрамом, приговаривая что-то одновременно. Смог пошёл из выхлопной трубы, будто отрыгивая клубы дыма и пара. Скрежет колёс заставил всех воинов на железной дороге встрепенуться и ретироваться оттуда вместе с протяжным гудком сверху. Фрау Мария смотрела на это молча, понимая к чему это идёт, сложив руки в молитвенном жесте, пока Тацуми осматривал чудовище, разворотившее все рельсы и шпалы, одним махом поднявшись над землёй. В несколько раз больше самого бронепоезда, помесь бурого броненосца и неизвестного морского членистоногого с двумя посеревшими шестёрками, мутными глазами. Оно пыталось превратить в отборный металлолом деяние главных учёных Союза племён — алхимика Доротеи из Камертона и инженера Нейла из Ареса. Оно обросло от старости огромными клоками волос, бородавками, а под пластинами виднелись гигантские черви, будто трупные. Оно открывало клюв и оттуда издавался отвратительный звук. — Какой же ты всё-таки уродливый… — Произнёс Тацуми Ла Аранеа с загадочной улыбкой. В один день став одним из самых богатых жителей Империи и лейтенантом одного из самых постоянно пополняющих отделений из-за внезапных смертей, а также тем, кто сейчас совершит один из самых безрассудных поступков. Готовясь скрестить два заветных чёрных кабеля, исписанных номерами, по которым он и чинит это всё дело, Тацуми вспоминал какой за что отвечает. — И всё-таки, Серью, в одном ты права… — Выпустив из лёгких воздух, Тацуми скрестил провода, в руках начали танцевать искорки и услышался треск. Поезд с диким гулом сорвался с места, вырываясь из цепкой хватки щупалец этой твари. — Іustitia ad id pervenit!*