***
Он ожидал другой реакции: обычно люди считают, что мастер-хориши должен быть стар, сморщен и сед. На Ло смотрели с неодобрением, недоверием и тысячью других «не». Новый клиент вежливо улыбался и смотрел на него со спокойным интересом. Рекомендательное письмо у него было от человека более чем серьёзного, а даже если б и нет, Ло всё равно привык делать свою работу на совесть, и не только в том, что касалось качества нанесения рисунка, но и в его выборе. — Интересно, — сказал Ло, глядя ему прямо в глаза. Серо-голубые, большие и почти круглые. Японской крови в нём, скорее всего, не было вовсе. Волосы-то можно покрасить, хотя добиться такого цвета трудно — какая-нибудь модница удавилась бы за столь светлые золотистые кудри. Можно и линзы цветные вставить, но разрез глаз, форма скул… Впрочем, кому какое дело? Если ты якудза, никого не волнует, откуда ты родом. Главное — делать свою работу так, чтобы оябун был доволен. Если бы доволен не был, этот парень не оказался бы здесь, да ещё и с таким письмом. — Что именно интересно… сенсей? И даже в паузе перед вежливым обращением не насмешка, а будто спохватился в последнюю минуту, вспомнил, что говорит не с другом, и надо быть вежливым. Странный тип этот — Ло ещё раз бросил взгляд на письмо — Сабо. Странный и интересный. — Будет не так просто подобрать подходящий рисунок, — ответил Ло, повернувшись к своему столу. Достал папки с эскизами. — Во всём есть смысл. И выбранный рисунок должен отражать, что вы собой представляете. Или хотите представлять. Одна картинка, другая, Ло бережно перекладывал тонкие листы. Сабо подошёл ближе, опёрся одной рукой на стол рядом с ним. Ло терпеть не мог, когда кто-то стоит так близко, но Сабо хотел знать, чем именно его осчастливят, да и, по правде, его присутствие почему-то не раздражало. — Что бы вы сами хотели сказать? — поинтересовался Ло, повернувшись к нему. Сабо всё так же опирался на стол затянутой в перчатку рукой. И не жарко ему среди лета в стольких слоях одежды? — Что благодарен тем, кто взял меня к себе, и хотел бы стать таким же? — задумчиво предположил он. Опёрся о стол бедром, потёр подбородок — плотная кожа перчаток оказалась контрастна к лицу и шрам от ожога как будто бы стал ещё виднее. Неожиданно красиво, хотя манера так одеваться скорее наоборот свидетельствовала о том, что Сабо не любит, когда смотрят на его шрамы. Ло вдруг стало интересно, откуда ожог, как много их всего. Если перчатки, значит, и на руках тоже? Впрочем, последнее совсем скоро он узнает и так. — Карп, поднявшийся к истоку реки, становится драконом, — сказал Ло, достав очередной эскиз. На последнем слове Сабо едва ли не вздрогнул, потому что Ло сказал не Рю, он сказал Драгон. Нарочно сказал, хотел посмотреть, как тот отреагирует. Сам не понял, что его дёрнуло — никогда так не делал с незнакомыми людьми, да ещё и с клиентами. Вот с друзьями мог себе и не такое позволить, впрочем, те никогда не стеснялись отколоть что-нибудь в ответ. — Или быть может Эн Сей — не только физическая сила, но и интеллектуальный труд? — предложил Ло. — Делать ирэдзуми, на которой изображён парень с ирэдзуми… какая занятная рекурсия, — улыбнулся Сабо. Как много из его клиентов знают значение слова «рекурсия», да ещё и способны его употребить к месту? Ло с каждой минутой становилось всё интереснее и интереснее. Он любил свою работу, любил выбирать мотив, рисовать эскиз, сначала на бумаге, потом иглами по коже. Разве есть в мире холст более совершенный, чем человеческое тело? — Пожалуй, карп вам действительно подойдёт больше, — согласился Ло. — День-два мне хватит на новый эскиз. Это ведь будет спина? Мне нужно прикинуть размеры. — Мне раздеться? — Сабо сказал это спокойно, будто его ничуть не напрягало, будто не был упакован во столько слоёв одежды. — Да, было бы неплохо, — Ло кивнул, достал рулон кальки и мягкий карандаш, наметить примерный контур. Сначала Сабо снял перчатки, оглянулся по сторонам, ища куда бы положить, аккуратно пристроил на свободный табурет. Ожог у него был на правой кисти, не на левой, будто успел прикрыть только половину лица. Пиджак, галстук, жилет. Он раздевался спокойно и обстоятельно, не пытаясь произвести впечатление, но Ло показалось, что это шоу стоило любого стриптиза. Ожогов было много, тёмные пятна то тут, то там по всему телу, старые, насколько мог судить Ло. Очень старые и давно зажившие, но вряд ли хоть когда-нибудь сотрутся из памяти, даже если свести их с тела. Сабо повернулся спиной, и Ло вспомнил, зачем ему калька. Развернул рулон, провёл пальцами сквозь хрусткую бумагу. — Отсюда? — уточнил он, коснувшись основания шеи, отметил ширину плеч, потом ещё на уровне рёбер, остановился пальцами, где заканчивалась голая кожа и начинались брюки. — Где закончим, здесь или ниже? Сабо щёлкнул ремнём, спуская брюки вместе с бельём и всё так же спокойно сказал: — Вы же мастер, вам и решать, как будет лучше. Ло отметил на кальке, что рисунок должен закончиться примерно на середине ягодиц, соединил точки в единый контур. Он всегда чувствовал азарт перед началом нового эскиза, но сейчас хотелось сделать что-то действительно невероятное. Настоящий шедевр, идеально подходящий и телу, и личности. — Всё, можете одеваться, — сказал он, отворачиваясь. Отрезал от рулона кусок с трафаретом, отложил пока в сторону: сначала надо прикинуть композицию, а уже потом делать эскиз в полный размер. — Приходите послезавтра, эскиз будет уже готов. — С большим удовольствием, сенсей — улыбнулся Сабо, завязывая галстук. — Я беру десять тысяч йен в час, — добавил Ло. — Наличными. Дверь за ним уже закрылась, но Ло казалось, он всё ещё видит перед собой его лицо. Что-то в Сабо цепляло Ло настолько сильно, как никогда не было с другими людьми. Он сел за стол, подвинул к себе лист обычной бумаги и принялся черкать первый набросок, сейчас, пока все впечатления ещё свежи. Что же добавить в качестве фонового элемента? Волны? Слишком просто, хотя и они понадобятся. Но нужно что-то ещё, непременно нужно что-то ещё! Лотос? Как стремление к спокойствию и сосредоточенности… к чистоте, несмотря на окружение. Нет, нет, не стоит. И не нужно сакуры с её быстротечностью — хрупкость жизни воина, готовой оборваться в любой момент. Ло хотел сказать не это. Кленовые листья, они будут хорошо сочетаться и с карпом, и с водами. Стойкость, упорство и храбрость перед лицом трудностей. Яркие зазубренные листья вместо пятен ожогов. Каково это будет, набивать картинку поверх? Сложнее для Ло? Больнее для Сабо? Ему уже не терпелось взять в руки инструмент. Швырнув в корзину несколько скомканных листов, Ло удовлетворённо улыбнулся, разглядывая оставшийся лист — результат своих трудов. Да, эта ирэдзуми должна выглядеть именно так: карп, уже начавший превращаться в дракона.***
Санджи её узнал, ведь даже в обычных джинсах и футболке она была прекрасна! И два хвоста, в которые она стянула волосы, выглядели такими милыми, такими трогательными, что он не смог удержаться. — Как я счастлив снова видеть вас! — сказал он, и мысленно похвалил себя за то, что не заорал на весь магазин, не бросился ей в ноги или не учудил ещё что-нибудь в том же духе. Прогресс, намечаются улучшения! Она отвлеклась от витрины, окинула его быстрым взглядом и улыбнулась едва-едва. — А, официант из «Барати». — Су-шеф, если позволите, — поправил её Санджи, хотя где-то внутри готов был петь и плясать уже от того, что она узнала его, запомнила! — «Су-шеф» — это как? — спросила она, чуть склонив голову на бок. — Боюсь, в ресторанном бизнесе я не самый большой специалист. — Есть шеф-повар, он главный на кухне и решает всё, а су-шеф, это его правая рука, он отвечает за работу кухни и… — с готовностью начал отвечать Санджи, но она его перебила, улыбнувшись шире. — Это как вакагасира, да? Отвечает только перед оябуном и следит, чтоб всё было, как надо? От такого сравнения Санджи совершенно растерялся. Выглядел, должно быть, совсем уж глупо, ведь она рассмеялась, навалившись грудью на ручку тележки. Санджи невольно опустил взгляд и впал в ступор уже от набора продуктов. Бутылки с алкоголем, несколько пачек хорошего риса, два вида кофе в зёрнах, чёрный чай, запаянные в пластик шесть двухлитровых бутылок колы. Неужели она собирается питаться именно этим? — Я — Нами, — сказала она, отсмеявшись. — А ты? На «Эс» вроде бы? — Санджи Блек к вашим услугам, — галантно поклонился он. Обычно после такого люди начинали расспрашивать, как так вышло: японское имя с английской фамилией, но прекрасная Нами просто кивнула и снова уставилась в витрину холодильника. — Луффи понравилось в твоём ресторане, — сказала она, глядя на мясо. — Может, тогда выберешь за меня? Как специалист. Ради такой красавицы, как Нами, Санджи готов был не только выбрать мясо, но и приготовить его, прямо не сходя с места! Но прежде надо было уточнить важный момент: — А Луффи, это… — Мугивара, — сказала она, наклоняясь к витрине ещё ближе, ткнула в стекло ногтём. — Ммм… что ты думаешь про этот кусок? Мугивара, которому они теперь платят за крышу, на руке которого висла прекрасная Нами, который не потрудился научиться завязывать галстук. И которому понравилась приготовленная Санджи еда. Ну, хоть что-то хорошее в нём должно было быть, правда? — Это для запекания подойдёт, — ответил он. — Натереть солью и перцем, запечь, потом обжарить, чтобы получилась корочка. В масло добавить чеснок и розмарин… а можно сделать по-другому, можно с апельсиновым соком… — Хочу от тебя кулинарную книгу, — сказала Нами, и Санджи почти подавился окончанием рецепта. — Хотя всё равно ведь пользоваться не буду, времени нет. — Простите меня, о прекрасная Нами-сан, если я буду бестактен… — Если ты будешь бестактен, я тебе об этом сразу же скажу, — она прервала его, выпрямилась и посмотрела прямо. Минимум косметики, никакой сложной укладки, из украшений только серьги-жемчужины и браслет на запястье. Бывают такие девушки, которые хороши всегда, что бы ни одели, в каких бы обстоятельствах ни оказались. — Почему столь обворожительная особа проводит время в обществе таких людей? — всё-таки спросил он. Нами усмехнулась и снова облокотилась о ручку тележки. — Если я скажу «ради денег», ты отстанешь? Санджи отрицательно покачал головой. Она вздохнула и чуть скривила губы. — Ты же ничего обо мне не знаешь, Санджи-кун, какое тебе дело? Ты видишь меня второй раз в жизни, ты явно ничего не знаешь про Мугивару, так к чему тебе лезть в это? И ты не думал, что совсем неплохо не знать ничего о таких, как мы. Спать спокойней. Это небрежное «мы» резануло слух почти до боли. Неужели прекрасная Нами так глубоко завязла?! Он бы никогда не поверил, что она способна на что-то незаконное! — Я знаю только то, что мы теперь платим не Арлонгу, а Мугиваре, — признался Санджи. На первом имени Нами стиснула ручку тележки так сильно, что пластик жалобно скрипнул. Потом, впрочем, снова улыбнулась. — А знаешь, почему? — спросила она, наклонившись поближе. — Луффи сказал: «Нами плакала», и этой причины оказалось достаточно, чтобы Арлонг больше никогда и никого не смог обидеть. Санджи стоял, гадая, правильно ли её понял, а Нами подозвала продавца, ей взвесили мясо — килограмма на три, никак не меньше! — и толкнула тележку дальше, в отдел свежих овощей. Догонять её он не решился.***
Мешанина едва подживших шрамов поверх выбитого на плече даймона выглядела так, что Ло очень хотелось пообрывать руки тому, кто швы накладывал. Девушку привёл Мугивара-я, он теперь сидел в углу, хрустел чипсами и действовал Ло на нервы. Для чего ещё нужны друзья? Только для того, чтобы бесить и добавлять работы, не иначе! — Может быть, вам стоит обратиться к пластическому хирургу? — предположил он, но натянул перчатки и принялся осторожно осматривать предстоящее поле деятельности. Было совершенно очевидно, что спрашивал он зря — любой нормальный врач за такое бы не взялся, а ненормального ещё поискать надо. Вообще-то, Чоппер-я, хоть не хирург, тем более не пластический, имел руки из правильного места, и это точно были не им наложенные швы. Почему они пришли не к нему? — Пойдём на улицу, поймаем кого-нибудь и сдерём у него кожу с задницы? — предложил Мугивара-я, вытрясая в рот крошки. — Почему с задницы? — спросила девушка, поправив перекинутые через плечо рыжие волосы, убирая с шеи, чтобы точно не мешались. — А там кожа самая нежная, — пожал плечами Ло. Она не дёргалась и не вздрагивала, только плотнее сжимала губы, когда он трогал её плечо. Даймон — Ло не помнил, чей он, значит, не имел до сих пор дел с членами этого клана — набивали машинкой и дешёвыми чернилами. И вряд ли она могла сильно располнеть, а потом похудеть, но выглядело всё так... слишком расплылся рисунок. Или чернила были ну совсем уж дерьмовые, или набивали картинку очень давно. Слишком давно для её возраста. Хрустнул, открываясь, новый пакет чипсов, Мугивара-я снова принялся жевать. Ло казалось, что он жрёт прямо у него над ухом и других звуков в мире не осталось вовсе. Наверное, оттого, что он сам не успел сегодня пообедать. Или оттого, что мироздание специально создало Мугивару, чтобы издеваться над Ло. Что он такого сделал в прошлой жизни? Придумал чуму? — Кто это вообще зашивал? — пробормотал он себе под нос, совершенно не ожидая ответа, но девушка сказала: — Доктор Нако. Наорал на меня, как обычно, потом ещё дольше орал на Зоро, потом орал на Луффи, а потом пошёл заливать впечатления саке. Ло недоверчиво хмыкнул. Чтобы у кого-то хватило смелости наорать на Зоро-я, и уж тем более, наорать на Мугивару в присутствии Зоро, и остаться после этого со всеми конечностями... Чем дольше он думал об этом, тем меньше ему нравилась история. Объяснение могло быть только одно — орали по делу. — С тобой-то что, Мугивара-я? — спросил он, выпрямляясь. — Три сломанных ребра, — радостно улыбаясь доложил тот. — Ничего такого. Сам знаешь, это нормально. Старательно повторив про себя, что биться головой о стену, это не конструктивно, Ло вдохнул, выдохнул, досчитал до десяти и решил, что теперь снова может быть безопасен для окружающих. — А Зоро-я? — Уже почти в норме, — всё так же весело уверил его Мугивара-я. Зная его, зная Зоро-я, зная их отношение к собственному здоровью, Ло не сомневался, «почти в норме» могло означать только одно: Зоро жив, и это единственная хорошая новость. — Если то, что меньше недели назад его чуть не разрубили пополам, это «почти в норме», то странно, что ты беспокоишься о моём плече, — заметила девушка. Ло посмотрел на неё ещё раз, уже внимательнее. Она была красива, хорошо сложена и скорее всего, вполне здорова — состояние её волос и кожи не говорило ни о чём подозрительном. К тому же только что продемонстрировала здравомыслие, невероятное для человека, который провёл действительно много времени в компании Мугивары. Предположение показалось на первый взгляд невероятным, но встретившись с Мугиварой взглядом, увидев, как тот чуть пожал плечами, без слов говоря: «Ну вот так вышло», Ло всё понял. Свершилось невероятное — Мугивара-я влюбился. Кто бы мог подумать, что он умеет?! — И что с ним теперь? — Ло предпочёл обсуждать ранения, а не отношения, это было гораздо проще и понятней. — Заштопали, теперь маюсь, отбираю у него штангу, — Мугивара-я разве что голову не засунул в пакет чипсов, голос звучал на редкость неразборчиво. — А так вполне ничего. Просто это был Михок, и Зоро теперь нудит о том, что ему надо тренироваться… ну, сам понимаешь. Понимать подобные вещи Ло не желал совершенно, но, к величайшему его сожалению, знал Мугивару слишком давно. А быть знакомым с ним и избежать необходимости общаться с одним из его ближайших друзей не представлялось возможным. Ло ужасно радовало, что Мугивару он встретил уже после того, как тот разъехался со своими братьями. Всё, что Ло знал — они были на несколько лет старше и их было двое. Мысленно он умножал Мугивару на три, испытывал ни с чем не сравнимый приступ чистого экзистенционального ужаса и тут же выкидывал из головы подобную жуть. Мугивара-я никогда не позволял себе трепаться о людях в их отсутствие, «сам понимаешь» — это максимум, который он себе позволял, да и то в отношении общих знакомых. Ло знал, что может доверять ему, даже несмотря на тщательно поддерживаемый Мугиварой имидж безалаберного идиота. А ещё Ло знал, что Мугивара никогда не пренебрегал здоровьем и безопасностью своих людей, как бы это ни выглядело со стороны. Значит, Зоро-я уже была оказана необходимая медицинская помощь, а девушка просто недостаточно хорошо знает их, и «норма» у неё совсем другая. — Заживление идёт довольно неплохо, — сказал Ло, прислонившись бедром к своему столу. Незаконченный эскиз манил и тянул взять в руки кисти и тушь, но сначала надо было выпроводить Мугивару. — Шрамы останутся, слишком грубые швы… Напишу сейчас, какую мазь купить… — Да не, я не про то, хотя мазь напиши, да, — поморщился Мугивара-я, оглушительно громко комкая пакет из-под чипсов. — Ты сможешь другую картинку сделать? Поверх, и так, чтоб от старого и следа не осталось? Чтобы Нами… чтобы больше ничего не напоминало. Значит, её зовут Нами, и Мугивара-я забрал её из другого клана. Сама она себя что ли по плечу полосовала? Эта могла: такой упрямый взгляд, твёрдо сжатые губы… Ох, не на фигуру клюнул Мугивара-я, на характер! — Могу, когда всё заживёт до конца, — кивнул Ло, швырнул перчатки в мусор, схватил было карандаш, положил. Ещё один заказ, и снова шрамы, но тут свежие и девушка, будет сложнее и наверняка гораздо больней. — Надо подобрать рисунок так, чтобы полностью перекрыл… Кусок кальки от рулона он грубо оторвал, попытался обвести контур на весу, но Нами фыркнула и сама прижала обрывок прямо к коже. Так было гораздо проще отметить все нужные места, но Ло не мог не заметить: — Бумага нестерильна. — Не умру же я от этого, — возразила она, дёрнув свободным плечом. — Моя рубашка тоже не продезинфицирована. — Наложить повязку? — предложил Ло. Мог бы вместо эскизов достать и аптечку, ему не сложно. С Мугивары потом стребовал бы денег по особому тарифу, разумеется, это был принцип, и тот бы не обиделся. Но Нами только фыркнула ещё раз. Настоящая кошка — те, когда раздражены, так же фыркают и поворачиваются хвостом. — Дело твоё, — не стал настаивать он. — По рисунку какие пожелания будут? Обычный вопрос, ничего особенного, но Нами посмотрела на него с таким выражением лица, что Ло предпочёл бы, чтобы Мугивара этого не видел. — Что-нибудь… напоминающее о маме и родном доме, — очень тихо сказала она. Ло оставалось только тяжело вздохнуть. Ну откуда ему знать, что ей там о чём напомнит? — Мандарины, — гораздо твёрже сказала Нами после небольшой паузы. — Я хочу, чтобы там были мандарины. — Нетипично, — признал Ло. Достал из заднего кармана телефон и принялся искать в поисковике, как эти чёртовы мандарины цветут. — Что-то вроде того? Белые цветы с узкими длинными лепестками, похожие на маленькие звёздочки с жёлтыми серединками тычинок. Красивые, их будет интересно рисовать, а что обычно они для ирэдзуми не используются, так и лотос с хризантемой тоже когда-то в первый раз вбили кому-то в кожу иглами. — Ух ты, прикольные! — заявил Мугивара-я, перегнувшись Ло через плечо и заглядывая в экран. — Мне нра! Когда приходить-то? — Вот как полностью заживёт, тогда пусть и приходит, ты-то тут кому нахрен нужен? — проворчал Ло и мстительно прилепил Мугиваре на лоб ярко-рыжий стикер для записей с названием мази. Нами смотрела на них, будто была воспитательницей в детском саду, а они с Мугиварой дрались пластмассовыми кубиками: то ли надо разнимать, то ли умиляться. Отклеив бумажку и поняв, что это за фигня такая, Мугивара-я кивнул, сунул стикер в карман и достал из другого конверт. — Я помню, сколько ты берёшь за час, — сказал он, положив его на стол и для надёжности ещё ладонью прихлопнул. — Я ещё ничего не сделал, — нахмурился Ло. — За консультацию и совет, — теперь Мугивара похлопал по карману, в который убрал стикер. — И вообще. Пока! Он подхватил под руку Нами, раздражённо шипящую ему на ухо что-то о бессмысленных тратах и нерациональном распределении бюджета. Кажется, Ло готов был ей восхищаться. Исключительно на расстоянии, разумеется. Девушка, способная выдрессировать Мугивару, заслуживала действительно уникальной татуировки.***
Санджи никогда прежде не жаловался на свой кругозор, но были вещи, которых он действительно не хотел бы знать. Не хотел, но знать был должен и вынужден. Прекрасная Нами предпочитает цитрусы, особенно мандарины, плевать хотела на диеты и совершенно не пьянеет. Украшения — золото и жемчуг, но больше всего она любит простой широкий браслет, ни разу Санджи не видел её без него. И сколь бы ни был глубок вырез, сколь бы высок ни был разрез, плечи всегда должны быть прикрыты. Мугивара любит мясо, мясо, ещё раз мясо, с луком, но не с чесноком, и запить всё это крепким алкоголем. Никогда не смотрит в меню, доверяя Санджи делать выбор, и по размеру чаевых можно судить о том, насколько сильно он этим выбором доволен. Недоволен он не был ни разу, и Санджи каждый раз медленно выдыхал, проводив его до дверей: дерьмовый ресторан и чёртов старикан будут в порядке. Да и грело, тешило его эго такое вот своеобразное признание мастерства, пусть и от чёртовых якудза. Проклятой зелёной водоросли — маримо, прям один-в-один — всё равно что пить, лишь бы был градус. Вообще-то его зовут Зоро, Санджи слышал его имя не раз и не два, но про себя он всегда называл его только маримо, и надо держаться, чтобы не ляпнуть вслух, не огрызнуться и тысячу других «не». Маримо любит традиционную кухню и понимает в саке, но пить может что угодно, расцвечивать рубашку винными пятнами, глотая прямо из горла. А тёмные очки не снимает, чтоб не пугать нормальных посетителей — вместо левого глаза у него вертикальный шрам. Но Санджи скорее удавится, чем скажет ему за это «спасибо». Четвёртый, что был с ними в первый раз — Усопп. Пиздит, как дышит, все это знают и всем насрать, потому что пиздит он обаятельно. Предпочитает рыбу, быстро взял пример с Мугивары, выучив фразу «на ваш выбор», моментально пьянеет от крепких напитков, а вот пиво может пить весь вечер, стакан за стаканом. Встреть его в других обстоятельствах, Санджи и не подумал бы, что тот из клана. Нами и маримо приходили с Мугиварой всегда, будто бы не ходили никуда поодиночке, а ведь это совершенно не так! Ведь столкнулся же он с Нами в супермаркете, да и маримо как-то видел в том же самом — тот набивал тележку одним сплошным алкоголем. Но были ещё люди, приходившие с Мугиварой, а не на встречу с ним. У Робин синие глаза, гладкие чёрные волосы и похоронное чувство юмора. Она предпочитает зерновой кофе или интересные коктейли. И весьма благосклонно принимает его десерты. Всегда безукоризненно вежлива и производит впечатление человека, про которого придумали анекдот про ночной клуб и «в таком освещении совершенно невозможно читать!». Она прекрасна, и Санджи не скупится на комплименты, но в отличие от Нами, Робин — женщина из клана, и это чувствуется сразу. La femme fatale, не хватает только сигареты в мундштуке. Френки шумный, красит волосы в синий, мешает виски или ром с колой и в первый свой визит в «Барати» долго искал в меню гамбургер. Санджи подал ему, что он хотел: с поджаренными на гриле булочками, тремя рубленными котлетами, салатом, помидорами, собственноручно смешанным соусом и проткнутый ножом. В итоге, все остались друг другом довольны, хотя Санджи пришлось долго уговаривать себя, что даже фастфуд можно приготовить так, будто это блюдо высокой кухни. Тощий немолодой негр обычно ограничивается чаем, крепким и чёрным, как он сам. У него глубокий голос джазового певца, вычурная трость и его запросто можно представить на сцене. Он отпускает шуточки о женском нижнем белье, хлопает по задницам проходящих мимо официанток, поправляет костлявыми пальцами круглые чёрные очки. Брук всегда жизнерадостен и грустен одновременно, так, как могут только люди, давным живущие с тяжёлой утратой. Санджи привык к их визитам и больше не нервничал, как в первый раз. Он привык, что новый офис Мугивары всего в квартале от «Барати» — они переехали сразу после расширения территории — и посещали их ресторан почти постоянно. Не мог только привыкнуть видеть прекраснейшую Нами под руку с бандитом, не мог перестать думать о том, что она заслуживает большего, лучшего, но о «Нами плакала» в качестве причины для убийства — а он потом узнал, что Арлонга именно убили, а не просто вышибли с территории — он тоже не забывал.***
Сабо приходил каждую неделю, исправно приносил деньги, невозмутимо раздевался и ложился лицом вниз. Раз за разом, снова и снова, один и тот же сценарий из месяца в месяц. Превращающийся в дракона карп раскинулся по спине и теперь постепенно обретал объём и цвет, с каждым разом всё больше походя на эскиз, которым Ло, признаться, чрезвычайно гордился. Карп менялся, а их с Сабо отношения — нет. Да и какие там отношения? Каждый раз Ло старательно напоминал себе, что он профессионал и не имеет права пользоваться ситуацией. Разводил тушь, натягивал чёрные перчатки и вбивал краску в светлую, как и положено натуральным блондинам, кожу. Рисунок выходил чётким, линии — идеально ровными, а болевой порог Сабо явно многих бы заставил скрежетать зубами от зависти. И, если бы на этом заканчивалось их взаимодействие, спалось бы Ло куда как легче. Но нет. Хотелось прикоснуться голой рукой, хотелось зарыться пальцами в волосы, хотелось… Сабо всегда был доброжелательно спокоен, а Ло — безукоризненно вежлив, но уже потерял счёт, сколько раз ему снилась улыбка, солнечная и лёгкая, радостный блеск в светлых глазах, мягкие кудри под пальцами и бугристые ожоги под губами. Сплошное безумие, будто приворожили его! Но хуже всего были мысли о времени, когда работа будет… нет, не закончена, закончить ирэдзуми нельзя в принципе, но когда рисунок станет выглядеть цельным, у Сабо уже не будет причин приходить так часто. Или у него могут закончиться свободные деньги, или начнётся какая-нибудь заварушка, и ему станет не до красоты. Да мало ли может быть причин отменить очередной сеанс? И что тогда придётся делать Ло? Как обычно, сфотографировать результат работы на память и? И что дальше, сгорая от стыда, дрочить на него одинокими вечерами? До сих пор у него не возникало проблем такого рода: клиент есть клиент, отношения с ним почти как у врача с пациентом, ну куда тут приткнуть своё внезапное помешательство? А Сабо будто вознамерился его добить: принёс бутылку дорогого саке в честь прошедшего недавно дня рождения Ло, а у того не хватило мозгов отложить её на потом, зато хватило безумия предложить распить прямо после сеанса, всё равно в тот день Сабо был последним. И если раньше Ло клинило исключительно на внешности, то теперь он знал, что Сабо приятный, интересный и умный собеседник. С ним хотелось не секса на пару раз, с ним хотелось отношений, и это добивало Ло окончательно. Даже с сумасшедшей девушкой сумасшедшего Мугивары и то проще было, а ведь она торговалась за каждую иену, так что каждый её визит стоил Ло немало нервов. Пусть так, пусть каждый раз он заново поражался тому, что Мугивара-я дозрел до серьёзных отношений. Пусть через несколько дней после их первого совместного визита к Ло заявился Чоппер: бегал кругами по комнате, нервно заламывал руки и тараторил что-то о том, что ему даже нельзя спокойно съездить проведать матушку — эти придурки тут же что-нибудь отморозят, и не признаются, чтобы не волновать. Его отъезд отлично объяснял, почему Зоро-я и Нами лечил кто-то другой. Чоппер был довольно приятным собеседником — с поправкой на то, что работал он на Мугивару, а это по-умолчанию означало некоторые проблемы с психикой, — и Ло нравилось с ним общаться. И они больше ни разу не вспоминали, как в самом начале знакомства Ло ухитрился неудачно пошутить, напугав Чоппера, и за это уже Мугивара-я пошутил над ним, старательно потоптавшись по нервам. Именно тогда Ло и понял — что бы ни делал Мугивара-я, каким бы придурком не старался казаться, всё это лишь маска, под которой старательно прячется умный, опасный и ну очень злопамятный тип. И вот с ним-то Ло более чем рад был дружить. Но, даже если Мугивара-я только прикидывается психом, всё равно ни одна нормальная девушка его бы не выдержала, да и не заинтересовала бы, так что удивляться их отношениям с Нами было глупо. Стараниями Ло на плече у неё расцветали мандарины и закручивались вихри. Шрамы ещё можно было различить на ощупь, но вот от прежней татуировки не осталось и следа, так что профессионализм Ло был оценён по достоинству. Сам он радовался за друга, надеясь, что личная жизнь отожрёт у того сил и времени, и Мугивара-я впредь будет не так активно донимать всякой ерундой. Он отличный парень, но его всегда слишком «много».***
Старикан всегда говорил, что его погубит чрезмерная любовь к юбкам, и чем дальше, тем искреннее Санджи верил в его правоту. Но разве он виноват, что не может отказать ни одной красавице? Даже если ему прямо в лицо говорят, что на гокон зовут исключительно для ровного счёта, потому что один из приглашённых парней свалился с простудой. Даже если, проводив всех девушек по домам, он оказывался на улице среди ночи, и это был не его район. Нужно было взять такси, но захотелось пройтись пешком, покурить, подумать о новом соусе к мясу, который он собирался использовать в следующий раз. Мугиваре понравится? Хотелось думать, что да. Статус любимого ресторана якудзы, славящегося любовью к хорошей кухне, вполне стоил его нервов. Дерьмовый ресторан и чёртов старикан, всё остальное — не важно. Оставалось пройти совсем немного: в проход между домов, перейти на другую сторону улицы, и вот он уже в своём районе, а там всегда можно сказать, что он исправно платит за крышу, а если и случится что, то и предъявить претензии за непорядок — он будет в своём праве. Метров сто или сто пятьдесят, отсюда уже видна вывеска знакомого магазина. Купить, что ли, старику бутылку, чтоб не ворчал на поздний приход? До магазина он не дошёл, зато узнал о себе много нового. О том, что всякие чужаки лезут, куда не просят, бака-гайдзины думают, что могут кадрить их девчонок и что-то там ещё, он уже не слушал. Здесь у него не было причин сдерживаться, и он успел уложить двоих из четверых нападавших, пока его не достали бейсбольной битой в плечо. Рука вспыхнула болью, он непроизвольно схватился за пострадавшее место и тут же отступил к стене, чтобы никто не смог напасть сзади, пользуясь замешательством. Следующего удара ему удалось избежать, пнув противника по запястью, да так что он отшатнулся далеко назад. — Это ещё что за хуйня? — спросили сбоку. Санджи нервно дёрнулся и повернулся в сторону говорившего. Дурацкие солнечные очки ночью смотрелись совсем уж по-идиотски, зато в темноте было почти не видно зелёных волос. В руке маримо держал позвякивающий пакет с логотипом того самого алкогольного магазина, куда Санджи намеревался зайти. — Кому тут настолько жить надоело, что он решил наехать на любимого повара нашего кумичо? — насмешка в голосе чёртового маримо была настолько неприятна, что Санджи почувствовал приступ тошноты. Как-то уж мерзко это было сформулировано, и сразу понятно, что сам по себе Санджи этому придурку не нужен и не важен, но вот если Мугивара не получит своего мяса… Рука болела пульсирующей, дёргающей болью, отдающейся почему-то в виске. Наехавшие на него пьяные придурки, на их счастье, немного соображали и поспешили убраться куда подальше, пока их прямо тут не закопали, и Санджи остался наедине с болью и маримо, дивное сочетание. — Ты вообще что тут забыл? — хмуро поинтересовался тот. Нужно было поблагодарить его за вмешательство, но Санджи не мог заставить себя сказать хоть слово. Давно он не чувствовал себя настолько униженным. — С рукой чего? — ещё резче спросил маримо, подойдя почти вплотную. — Дай гляну, чёртов повар. Рука не только болела, но и пошевелить пальцами не получалось, а что ему делать на кухне с одной рукой? И почему, господи, почему из всех возможных вариантов именно маримо? И без того поганая ситуация стала откровенно дерьмовой. — Я не могу пошевелить пальцами, — едва слышно сказал Санджи, когда маримо уже потянулся к нему сам. — Блядь, — коротко сказал он, опустив руку. — Это хуёво. Оценка ситуации у них настолько совпадала, чуть ли не дословно, что Санджи пробило на смех, явственно отдающий истерикой. Маримо, растерянно чесавший в затылке, нахмурился ещё сильнее и крепко взял его за здоровое плечо. — Пошли, повар, сейчас что-нибудь придумаем, — грубо сказал он и потащил Санджи к припаркованной рядом машине. Бутылки в пакете позвякивали, стукаясь друг о друга, почти в такт с пульсирующими вспышками боли. Стискивать зубы, чтобы не наговорить лишнего, становилось всё трудней. Дерьмовый ресторан и чёртов старикан не должны страдать от его несдержанности. А маримо, бесящий его одним только фактом своего существования, вакагасира Мугивары — это Санджи узнал почти сразу — и вряд ли оценит всё то, что так хочется сказать. Ладно ещё если просто ему самому добавит, а если окажется злопамятным? Не хотелось бы проверять на практике, что для Мугивары перевесит: кухня «Барати» или оскорбление подручного. Санджи не мог подвергать опасности мечту чёртового старикана. Бутылки маримо поставил в багажник, а ему жестом предложил сесть на переднее пассажирское сидение. Санджи вдохнул, медленно выдохнул и постарался, чтобы его слова прозвучали как можно более вежливо: — Куда вы собираетесь меня везти? — К врачу, куда ж ещё, — маримо пожал плечами с таким видом, будто это было совершенно очевидно. — Ты сам сядешь или помочь? Всё ещё придерживая пострадавшую руку, Санджи сел в машину. Маримо хмурился и тыкал пальцами в экран навигатора. Хотелось съязвить на тему топографического кретинизма некоторых водорослей — судя по адресу, ехать тут было всего ничего — но Санджи сдержался, пусть и с большим трудом. Он ожидал, что они резко сорвутся с места, что маримо выжмет максимум из своей тачки — большой, мощной и зелёной — но тот вёл на удивление аккуратно, хотя и пропустил нужный поворот, отвлекшись на телефон. Набрал номер и включил громкую связь, присутствие постороннего рядом почему-то совершенно не помешало звонить какому-то «Тануки». — Зоро? У тебя что-то случилось? — раздалось из трубки после пары гудков. Голос казался чуть ли не детским, и это было странно. — У меня всё норм, — отмахнулся от беспокойства маримо. — Я тебя не разбудил, Чоппер? — Нет, — буркнули в трубке. — И если бы было «норм», как ты говоришь, ты бы мне не позвонил! Так что признавайся, мне готовиться к операции?! — Рентген готовь, я тебе пациента везу. — Вот! Вот! А говоришь, что «норм»! Что ты опять натворил, Зоро? — Чоппер тараторил и наверняка ещё и руками размахивал, очень уж выразительный у него был голос. — Ну блин! — возмутился маримо. — Чего это сразу я и натворил? Может, я наоборот… — Когда кто-то из вас «наоборот», то всё становится ещё хуже! — припечатал Чоппер. — Почему я вечно должен… — Потому что ты лучший доктор. — И вовсе мне не приятно это слышать! — ещё сильнее возмутился Чоппер и повесил трубку. Маримо на удивление мягко улыбнулся и снова пропустил нужный поворот. Пришлось, под мерзкое попискивание навигатора, разворачиваться. — Кажется, врач не кажется довольным предстоящим визитом, — заметил Санджи. — Может, я к обычному обращусь? — Ага, сейчас, повезу я тебя в больницу, — поморщился маримо. — Чоппер отличный, просто жуть как стесняется, когда его хвалят. Вживую доктор Чоппер оказался ещё страннее, чем по телефону. Сначала Санджи подумал, что перед ним ребёнок, а потом присмотрелся и понял, что ничего подобного. Чоппер был маленьким и каким-то не таким, непропорциональным. Скорее всего что-то врождённое, Санджи старался не пялиться слишком сильно, чтобы не смущать его ещё сильнее. Чоппер бегал вокруг, суетился и причитал, но при этом весьма энергично вытолкал маримо из кабинета, хотя тот и не пытался сопротивляться, что тоже показалось странным — не выглядел он человеком, позволяющим так с собой обращаться. Чоппер помог Санджи снять рубашку, внимательно так осмотрел руку, потом действительно сделал рентген, долго рассматривал получившийся снимок на экране компьютера, наконец, повернулся к нему, взъерошив слегка вьющиеся каштановые волосы. — Это просто трещина, нет смещения, нет сколов, — довольным тоном сказал он и тут же вскочил, пометался по кабинету, на первый взгляд, бессистемно, но на столе росла куча разных предметов. Санджи вкололи обезболивающее и приложили к пострадавшему плечу грелку со льдом. Он почувствовал результат почти сразу: сначала боль перестала отдаваться в виске, потом и вовсе почти стихла, оставшись тупой неприятной пульсацией. Рука, успевшая отечь за время поездки, теперь выглядела почти нормальной, но синяк расползался во все стороны и играл красками, а он только и мог думать, что раз трещина, то значит гипс и ничего нельзя делать, а как же он тогда на кухне? В миске размокал гипсовый бинт, и Санджи думал про соус к мясу, уже не с воодушевлением, а с тоской, мучительной не меньше, чем стихающая боль, будто нельзя без неё совсем — ни от одного, так от другого. Должно быть, Чоппер действительно был хорошим врачом — касался бережно, но твёрдо, бинтовал быстро и ловко, одновременно рассказывая, как Санджи жить дальше. — Обезболивающее я вам ввёл, когда снова начнёт болеть, будете пить вот эти таблетки, не больше одной за раз и не больше трёх в день. Рукой не шевелить, кистью и пальцами желательно тоже. Пусть кто-нибудь помогает вам одеваться и с гигиеническими процедурами. Через неделю ко мне, если станет хуже — сразу же ко мне. Рубашка Санджи на гипс бы не налезла: слишком узкие рукава, Чоппер посмотрел на неё, сосредоточенно нахмурился и велел сидеть спокойно, ждать, пока гипс застынет, а сам умчался куда-то, так же быстро и суматошно, как до сих пор носился по кабинету. Вернулся почти моментально, неся на вытянутых руках пёструю гавайку с короткими рукавами. Судя по расцветке и размеру, рубашка принадлежала Френки, если у них тут нет других двухметровых и плечистых любителей психоделических пальм. Привычно и ловко Чоппер надел на него рубашку, зафиксировал руку специальной повязкой с кучей липучек для регулировки, скептически осмотрел результат и засунул ему в нагрудный карман упаковку с обезболивающим. — Так, а теперь посмотрим на Зоро, — пробормотал он себе под нос. Маримо сидел в гостиной, развалившись в кресле, вытянув ноги через всю не слишком большую комнату, и глотал саке прямо из горла, запрокинув голову. Господи, он же наверняка ещё и за руль сядет! Надо бы как-нибудь отстоять право вызвать такси и не нахамить при этом придурку. — Так, — снова сказал Чоппер, встав перед маримо и скрестив руки на груди. Выглядело это не слишком внушительно, но тот прекратил пить и даже поставил бутылку на столик рядом. — Ты должен был прийти два дня назад! — Но ты же сам ещё в прошлый раз сказал, что всё норм, — поморщился он. — И сказал, когда прийти снова. Так что давай! — продолжал настаивать Чоппер. К удивлению Санджи, маримо не стал ни огрызаться, ни продолжать спор, он просто встал и стянул футболку. Отчего-то первым делом Санджи заметил ирэдзуми: ну разумеется, дракон должен быть зелёный, а как иначе, если это маримо, может, у него и бельё такое же? Но стоило тому чуть повернуться, как мысли и о татуировке, и о мышцах — это ж сколько надо тренироваться, чтобы получилась такая спина? — и о белье, вылетели из головы напрочь. Через всю грудь, от плеча к поясу по диагонали, у Зоро шёл шрам, яркий, вспухший, красный и явно достаточно свежий. Прикинув время, Санджи вдруг понял, что в первую их встречу, маримо, должно быть, только-только обзавёлся такой красотой, а ведь и в голову бы никому не пришло, что с ним что-то не так! — Ладно, — заключил Чоппер, недовольно поджав губы. — Будем считать, что всё хорошо. Но я всё ещё недоволен тем, что ты не следуешь моим рекомендациям! Мне пожаловаться на тебя Луффи? — Не надо, — неожиданно смутился маримо. — Он мне и так по шее надавал… — За штангу? — хмыкнул Чоппер. — Я на его месте тебя вообще к кровати привязал бы! — Это рассматривать как предложение или как намёк на… Чоппер только всплеснул руками и закатил глаза. — Идите уже! И не забудьте: через неделю на приём, или сразу же, если станет хуже! Хохотнув, маримо взял Санджи за здоровое плечо и подтолкнул его к выходу. — Спасибо лучшему врачу! — сказал он, обернувшись. Санджи тоже хотел что-то сказать, но Чоппер отреагировал на благодарность ну очень уж странно. — Да пошёл ты! — крикнул он и метко швырнул в голову маримо диванной подушкой. Тот расхохотался, как только закрыл за собой дверь. — Я же говорил, что Чоппер отличный! — сказал он зачем-то. И улыбнулся, открыто и искренне, отчего его лицо стало совсем другим. — Я благодарен за оказанную помощь, — сказать это получилось почти без труда, но маримо снова всё испортил, просто буркнув «угу» и достав ключи от машины. Санджи тут же вспомнил бутылку саке, оставшуюся на столике. Сколько он мог успеть выпить, пока Чоппер занимался его плечом? Тем временем маримо открыл перед ним дверцу и приглашающе махнул рукой. — Чего застыл, садись давай. Подвезу. Санджи вдохнул, досчитал до пяти, выдохнул и спросил: — Может быть, я просто такси вызову? Не хотелось бы обременять вас… — Сказал «садись», значит садись, — тут же нахмурился маримо и проявил чудеса догадливости: — Или ты думаешь, что я после пары глотков уже за руль сесть не могу? Так я и после бутылки трезвый! Звучало это на редкость не убедительно, но Санджи отчётливо понял, что у него совершенно не осталось сил спорить, тем более делать это, пытаясь остаться в границах вежливости. Слишком долгий день, слишком много проблем, слишком много маримо. Тот действительно не выглядел пьяным, но у Санджи было достаточно опыта, чтобы понимать — кроме того, что у некоторых опьянение далеко не всегда заметно с первого взгляда, так ещё бывает, что догоняет не постепенно, а через какое-то время, зато сразу. Но маримо привычным до автоматизма движением защёлкнул телефон в креплении на панели, потыкал в навигатор и спросил: — Ты где живёшь-то? Куда везти? — К «Барати», — сдался Санджи. Маримо выбрал адрес из списка и неспешно вырулил из закоулка на трассу. Если бы Санджи довелось сесть за руль такой машины, он бы непременно выжал из неё все возможности! Спокойная и аккуратная езда, доброжелательность в разговоре с их странным врачом, всё это настолько не совпадало с тем образом, который он создал у себя в голове, что впору было вспомнить усталый вздох прекрасной Нами и её обидные слова: «Ты же ничего обо мне не знаешь». Он и впрямь ничего не знал, ни о ней, ни о всех остальных. Громкие звуки заставили его вздрогнуть, но оказалось, что у маримо просто стоит на звонке тяжёлый рок — хоть что-то соответствовало представлениям Санджи. На экране красовалось недовольное лицо прекрасной Нами, перечёркнутое именем контакта: «Ведьма рыжая». Очень хотелось повозмущаться подобным отношением к леди, но маримо не глядя мазнул пальцем по экрану, принимая вызов. Громкая связь у него что, по умолчанию стоит? — Ты решил выпить весь магазин и не поделиться со мной? — вместо приветствия спросила она. — Да нет, — фыркнул маримо. — Купил, что договаривались, просто потом дела возникли… — Вот с этого места давай поподробнее, — голос Нами тут же утратил любые намёки на смех. — Доеду — расскажу. Ничего непоправимого. — Ага, значит обошлось без трупов, — тут же перевела для себя Нами. В динамике что-то зашуршало, на заднем плане кто-то потребовал передать трубку ему. — Зо-ро, — чётко выделяя слоги сказал Мугивара. Прозвучало это действительно не слишком приветливо. Маримо нахмурился и на секунду поджал губы, удивительно выразительное у него лицо, оказывается. В этот раз всё выглядело так, будто ему и впрямь было чуть ли не стыдно. — Я должен был позвонить, прости, — признался он. Мугивара тяжело вздохнул и потребовал: — Ладно, давай уж, рассказывай, что за хуйня стряслась. — Как есть хуйня, — согласился маримо. — Тебе не понравится. Помнишь, там прям напротив магаза, если пройти между домами… — Будет уже территория Кроки, — оборвал его Мугивара. — Я в курсе, и? Давай короче! — Если совсем короче, то твой повар из «Барати» ухитрился оказаться в плохое время в неподходящем месте, — недовольно буркнул маримо, будто был не в восторге от необходимости обсуждать это всё в присутствии самого Санджи. — Эт-то… — протянула Нами и пару раз щёлкнула пальцами, видимо, и на том конце включили громкую связь. — Блек Санджи, только он не повар, а су-шеф: второй человек на кухне. От того, что прекрасная Нами помнит его, помнит имя и должность, Санджи захотелось петь и танцевать, но когда маримо пожал плечами и буркнул: «Санджи так Санджи — никогда не читал, что у него там на бейдже написано, но готовит охуенно», мир и вовсе сделал кульбит. Ему что, на полном серьёзе нравится его еда? Тогда почему он всегда ведёт себя, как… С первого раза сформулировать не удалось, зато со второго захода Санджи вдруг понял, что поведение маримо в ресторане вполне могло быть частью привычного имиджа. В доме Чоппера, да и вообще сегодня, он был совсем другой. За этими размышлениями Санджи ухитрился пропустить часть разговора, но вряд ли что-то важное: маримо ворчал и пересказывал рекомендации Чоппера насчёт покоя и визита через неделю. — Слушай, а у меня мысля! — после небольшой паузы заявил Мугивара. — Давай потом, — тут же попросил маримо, едва заметно покосившись на Санджи. Но собеседники явно прекрасно знали все его интонации, иначе с чего бы прекрасной Нами тут же спрашивать, не включена ли громкая связь. — Слушай, Санджи-кун, — сказала она, получив подтверждение. — Ты не думай, что мы за тебя не переживаем, Луффи тут успел на клочки порвать полпачки картонных тарелок и всё такое. Просто Чоппер замечательный, значит, наилучшую помощь ты уже получил, а у нас профдеформация: привыкли выражать отношение не на словах, а в действии, и обсуждать сначала дела и бизнес, а уже потом эмоционально-личное. Слышать искреннюю заботу в её голосе было невероятно приятно, Санджи принялся в ответ городить что-то восторженное, захлёбываясь словами, пока не услышал в трубке смех Мугивары и его жизнерадостное: — Ну, раз комплименты так и сыплются, значит, с Санджи и впрямь всё не так уж плохо! И отчего-то в груди потеплело. Прекрасная Нами призналась, что переживает, Мугивара, чтоб руки занять, картонки крошит, а маримо… вступился, к врачу отвёз, теперь вот домой. До сих пор никто, кроме чёртового старикана, не помогал ему всерьёз. Кроме него да «Барати», у Санджи ничего не было. А Мугивара — странный. Даже если учитывать и те деньги, что они платят за крышу, и любовь к их кухне, это не повод… Тепло разливалось по всему телу, и даже тупая пульсация в плече не сильно мешала.***
Ло держался сколько мог, пока Сабо сам не предложил сходить куда-нибудь «как нормальные люди на свидание». Растерявшись, он даже согласился сразу и на что угодно, потому что другого шанса провести время, выйдя за рамки осточертевшего клиент — мастер, могло и не представиться, а упускать возможности было не в его привычках. «Нормальные» ходят в кино и кафе, поэтому сначала они два часа торчали в тёмном зале, Сабо хрустел попкорном и подсовывал гигантское ведро ему, но Ло эту пакость не любил совершенно, зато комментировать чужие умственные способности — обожал, так что весь фильм он шипел и плевался на медицинские подробности, а Сабо подхохатывал над постановочными драками, дырами в сюжете и особенно над сценой, где главный герой обезвреживал взрывчатку. Выбрать боевик однозначно было правильной идеей, хотя их соседи в зрительном зале явно так не считали. После фильма и попкорна Сабо заявил, что страшно голоден, но от сэндвичей, бургеров и прочего хлебного издевательства отказался уже Ло, так что пошли они во вполне приличное кафе, с европейской кухней — хотелось сделать Сабо приятно и вроде бы удалось. Пока Ло мысленно напоминал себе, что нож держат в правой, а вилку — в левой, тот, сияя улыбкой, изучал винную карту и, признав её вполне достойной, заказал целую бутылку красного вина. Как оказалось, к мясу оно и впрямь подошло хорошо. После свидания всё стало ещё хуже: Ло хотел Сабо до дрожи в руках, хотел всерьёз, надолго, хотел просыпаться вместе, обсуждать какую-нибудь ерунду, хотел иметь право зарываться лицом в его волосы… Сабо улыбался ему, прицельно, слепяще, как взгляд на солнце, разминал шею и плечи, заботливо шептал в ухо, что стоит делать побольше перерывы между сеансами, ведь такая кропотливая работа! Ло обмякал на табуретке перед заваленным эскизами столом, на краю которого небрежно лежали перчатки Сабо, расслаблялся и отдавался чужим рукам. Никому такого не позволял, а тут отпустил себя на волю, оправдываясь тем, что это же не он клиента домогаться начал, их симпатия обоюдна и от того закономерно начала перетекать в нечто более физическое. И всё бы хорошо, но как-то так вышло, что целоваться они начали сразу после очередного сеанса: Сабо ещё одеться толком не успел, Ло едва-едва перчатки стянул и иглы убрал. И так всё здорово было, что у Ло совершенно вылетела из головы такая мелочь — после Сабо у него должен был быть ещё один клиент. Когда от двери раздалось восторженное: «Ух ты, Трао! У тебя появилась личная жизнь?», Ло захотелось побиться головой о стену. Но, почти сразу за волной стыда и раздражения, пришло практичное: хорошо, что это именно Мугивара-я, он не станет болтать, особенно если попросить. Так что от Сабо Ло отлеплялся практически спокойно, окинул Мугивару хмурым взглядом, но тот, паршивец эдакий, демонстративно посмотрел на часы. — Я сначала подумал было, что пришёл слишком рано, но тут или у меня часы спешат, или… — Привет, Луффи, давненько мы с тобой не виделись! — неожиданно сказал Сабо, и Мугивара-я расплылся в совсем уж по-идиотски радостной улыбке. — Очень давно! И я считаю, это непорядок, надо исправляться! — он попытался изобразить суровость, но не вышло, хотя Ло прекрасно знал, что он умеет. — Блин, ну дай хоть посмотреть! Не глядя скинув обувь, Мугивара-я шагнул в кабинет, обошёл Сабо со спины и принялся вопить. Что-то там вроде «Ы-ы-ы!» и «Крутяк!», будто чего-то поприличнее в его словарном запасе не нашлось. И самое неприятное — Сабо не возражал, он улыбался, и Ло до одури хотелось схватить Мугивару за шиворот и выставить из своего дома. Возможно, он потом обидится… да что там, он просто упрётся и не даст этого сделать, и тогда Ло станет выглядеть совсем уж жалко. Откуда только знакомы? Хотя вроде бы ходили слухи, что Мугивара-я какой-то родственник Драгону, он даже начинал с дочерней ему группировки. А Сабо у того начальник штаб-квартиры, так что действительно имели все шансы познакомиться, даже подружиться. Но как же неприятно было видеть! Демоны б тебя в джигоку утащили, Мугивара-я, у тебя же есть твоя рыжая Нами! Вы подходите друг другу настолько, насколько вам обоим вообще хоть кто-то может подойти! — Мугивара-я, — возмущённо зашипел он, собравшись с мыслями. — Я в курсе, что для тебя не существует понятия «личное пространство», но неужели ты не в состоянии осознать, что не все способны терпеть твоё сумасшествие… В ответ Мугивара сделал только хуже: облокотился на плечо успевшего усесться на табурет Сабо и смотрел на Ло, хлопая глазами, будто и впрямь не понимал, что он делает не так. А потом они с Сабо совершенно одинаковыми жестами ткнули друг в друга пальцами и сказали хором: — Да ты не волнуйся так, это мой брат! Переглянулись, расхохотались, снова совершенно одинаково, заливисто и искренне. Ло аж захотелось глаза протереть от такого зрелища. — У нас ещё третий есть, надо бы позвать, для полного комплекта! — радостно провозгласил Мугивара-я, и улыбнулся ещё шире, хотя куда уж больше? Ло нашарил вторую табуретку, сел, не глядя, потёр пальцами виски. Мигрень подкрадывалась медленно, но настойчиво и неумолимо. Вообще-то, что у Мугивары есть двое братьев, Ло знал почти с самого их знакомства. О том, что братья есть у Сабо, он тоже знал, но как-то так вышло, что до сих пор имена не всплывали ни разу, зато сейчас… действительно, любопытно даже, кто у них третьим? — Огненный Эйс, он под Белоусом ходит, — улыбнувшись явно приятным воспоминаниям, сказал Сабо. — Я не знаю, знакомы ли вы… — Нет, ему другой мастер ирэдзуми делал, — мотнул головой Ло, припоминая. — Но слышать доводилось. Огненный Эйс, с пылающим Фудо Мёо на спине, говорили, действительно похож на пламя: моментально вспыхивает, а дальше зависит уже от того, стоящий ли повод — или так же быстро погаснет, или будет полыхать, пока не добьётся своего. Любит подраться, выпить и хорошо поесть. Действительно, описание в двух словах чертовски похоже на Мугивару, но Сабо… Если говорить о фенотипе, не похожи абсолютно, а вот так вот, рядом, и по привычкам да поведению… Три стейка и порция брокколи с чесноком, вот что заказал тогда в кафе Сабо. А потом задремал над кофе, едва не упав лицом в пирожное. Ло хорошо помнил Луффи, посапывающего в обнимку с ведёрком острых крыльев из KFC. Говорят, Огненный Эйс способен уснуть в салате… — Ладно, я понял, что не вовремя и вообще, — вдруг сказал Мугивара-я. Ткнулся лбом в висок Сабо, вздохнул и отстранился. — В любом случае мне не горит, я потом напишу, согласуем другое время… Он подмигнул Ло, схватил с пола свои ботинки и, уже выглянув из-за двери, заявил: — Благословляю вас! Дверь тут же захлопнулась, так что брошенный Ло дзабутон глухо стукнулся о створку. Мугивара-я ржал, как псих, но бежать за ним не было никакого желания, поэтому, расплывшись в нехорошей улыбке, он спросил у Сабо: — А твой братик уже пригласил тебя на свою свадьбу? Жизнерадостное выражение тут же сползло с его лица. — Свадьба? Какая свадьба, он же ещё маленький! И не надо ухмыляться, лучше расскажи, какая вертихвостка… Ло всё-таки закрыл лицо ладонью, пытаясь не взвыть от смеха. Мугивара-я! Маленький! Группировку свою иметь, людей убивать, деньги делать на всём, что подвернётся, он не маленький, а вот жениться — никак нельзя! — Всё так плохо? — вскочил встревоженный Сабо. — И почему ты знаешь, а я впервые слышу?! Добравшись до стола, Ло достал эскиз с цветами мандаринов, сунул его Сабо и принялся искать в телефоне фотографию чего-то более-менее законченного. Выбрал снимок, который делал специально для Мугивары, просто у себя удалить забыл. Нами на нём лукаво улыбалась, придерживая одной рукой пышные волосы, а другой прикрывая грудь. — Твоя работа, да? — уже спокойнее спросил Сабо. — Мугивара-я сам привёл её ко мне, — согласился Ло. — Интересный заказ со своими особенностями. — А ведь он мне скидывал её фотку с подписью «Зацени, какая у меня классная девчонка!»… что, прямо-таки свадьба скоро уже? — Я пошутил, — признался Ло. — Про свадьбу не знаю, но… у них явно всё серьёзно, так что может быть я не так уж и не прав. — Надо с ней познакомиться. А тебе — с Эйсом, — решил он, наконец. — Но для начала надо закончить то, на чём нас прервали.***
Чёртов старикан тогда встретил его у чёрного хода, как загулявшего мальчишку-школьника, не явившегося к комендантскому часу. Маримо полностью опустил стекло, высунул наружу локоть и голову, передал рекомендации от Чоппера и от себя добавил: «Присмотрите за ним, всё равно ж на кухню попрётся». Прав был, конечно, но признавать этого Санджи не желал совершенно. Вообще, он думал, его их повара едва терпят, ведь характер и впрямь не сахар, гонору до небес, а чувство такта работает исключительно для представительниц прекрасного пола. Патти с Карне так и вовсе спят и видят, как бы вытурить его из «Барати»! Но стоило утром следующего дня заявиться на кухню с рукой, болтающейся на фиксирующей повязке, его разве что ватой не обложили: «Аккуратней, кастрюля тяжёлая!», «Положи нож на место!», «Картошку куда потащил?!», «А ну сел спокойно и не мешай людям работать!». Санджи злился, шипел, ругался, сочинил с десяток новых нецензурных конструкций, но ничего не менялось. И наконец-то хоть чуть-чуть он смог понять, как тяжело старикану ковылять по кухне со своим протезом, когда привык скользить, танцевать свой танец между печами, плитами и разделочными досками. Санджи-то что: срастётся трещина, снимут гипс, и для него снова всё станет прежним. А чёртов старикан когда-то этой самой ногой выкупил жизнь неблагодарному мальчишке. Что ему Мугивара? Сам когда-то был таким же, то-то всегда так улыбается их визитам: ностальгия у него. Сигарета — отличный повод уйти с кухни, и Санджи теперь курил раза в два больше. Внутри всё кипело, требовало выхода: десятки идей для кулинарных шедевров вперемешку с зудящей жаждой возобновить тренировки. Вот если б не подзапустил себя, кто знает, как бы дело повернулось? Зато у практичного Мугивары теперь есть формальный повод для ответных действий на чужой территории, если он правильно понял их оговорки. За эту неделю в «Барати» они не появились ни разу, и гадай теперь, заняты слишком или ждут его выздоровления? Какая разница теперь, результат-то один. Мелькнула мысль о конкурентах, которые вполне могут успеть подсуетиться, но пропала с появлением знакомой зелёной машины. Маримо решил лично отвезти его к Чопперу и всю дорогу посматривал на него так, будто Санджи мог в окно сигануть, лишь бы не идти на приём. Судя по сцене, свидетелем которой ему довелось стать в прошлый раз, сам он вполне мог отчудить что-то похожее. Обмолвка про штангу и вовсе говорила, что с чувством самосохранения у маримо не складывалось никогда. Чоппер встретил его уже почти привычной доброжелательной суетой, дотошными расспросами о самочувствии и «Вы точно-точно не напрягали руку? Правда-правда?». Правда была самая настоящая: напрягаться ему никто не дал, присматривали едва ли не круглые сутки. Пользоваться чужой добротой было неловко, неудобно и снова навевало воспоминания о чёртовом старикане и его ноге. «Лечение оплачивает клан» звучало не то приговором к новому долгу, не то расширенными чаевыми на три года вперёд, но ни то, ни другое не объясняло подобия вечеринки в гостиной у Чоппера по окончанию осмотра. В центре дивана устроился Мугивара, зачем-то то так, то эдак поворачивающий блюдо со здоровенным куском запечённой мраморной говядины. Прекрасная Нами как раз передавала Робин высокий стакан с коктейлем, Брук нёс к низкому журнальному столику, совершенно не предназначенному для сервировки, блюдо с канапе, маримо пододвинул в сторону бутылку саке, чтобы всё влезло. Усопп с самой что ни на есть заговорщической рожей щёлкнул переключателем, верхний свет погас, оставив нарядную иллюминацию мелких разноцветных лампочек. — Обычно ты нас кормишь, — подмигнул Мугивара. — Так же круто у нас не выйдет, но мы старались! Санджи усадили в одно из кресел, водрузили на колени поднос, бокал с коктейлем, креманку с фруктовым салатом, покидали на тарелку всего остального: несколько кусков запечённого мяса, отчего-то шарообразные суши, немного сашими, те самые канапе, что нёс Брук, что-то ещё. Глаза разбегались, слова благодарности застряли в глотке, и Санджи под пристальными взглядами поспешил сунуть в рот хоть что-нибудь. — Кто бы ни готовил сашими, я бы его к нам взял хоть сегодня, — ляпнул Санджи первое, что пришло в голову. Мугивара расхохотался, Нами хлопала себя по бедру и почти выла от смеха, уткнувшись тому в плечо, Робин улыбалась загадочно, поднырнув под руку хохочущему Френки, чтоб тот не плеснул на неё своим напитком. — Это Зоро, — улыбаясь, сказал Чоппер. — Если надо что-то порезать, он у нас главный специалист! Маримо пожал плечами, пытаясь делать вид, что ему всё равно, но отчего-то Санджи вдруг показалось, что он смущён. Да быть такого не могло, это же непробиваемая груда мышц… весьма и весьма красиво накаченных мышц, стоило признать. — Ты тоже ногами машешь так, что… — начал было маримо, но махнул рукой и схватил бутылку. — Хреново машу, иначе б не подставился так, — тут же помрачнел Санджи. Не в «Барати», где у каждого своя роль и полсотни взглядов в спину, а в крохотной гостиной, готовой, кажется вот-вот затрещать по швам, с ними было удивительно легко. И можно на минуту забыть, что от этих людей зависит мечта и дело всей жизни чёртового старикана, можно поверить, что все они просто друзья. Потому что с чего бы иначе маримо плюхаться на пол рядом с Мугиварой, чтобы они с Санджи оказались совсем рядом, закидывать в рот шарики-суши — потом прекрасная Нами призналась, что это она их так скручивала в пищевой плёнке, иначе разваливалось всё, а так хоть прикольно. Зачем, глядя в упор, говорить, что если б Санджи был ни на что не годен в драке, к появлению маримо от него бы уже ничего не осталось? С чего бы Мугиваре под самый конец вечера говорить серьёзно, что Санджи ему нравится, а он в таких вещах не ошибается? К Чопперу его каждый раз возил маримо, хотя таких вечеринок больше не закатывали. Говорил — дел по горло с Крокодайлом, за которого взялись всерьёз, потому что наркоту так близко от себя Мугивара терпеть не будет, а «Кроки» зарвался и со дня на день в полицию уйдёт толстый конверт с доказательствами. Что-то ещё про промышленный шпионаж, про девиц — одна из полиции, другая сама пыталась играть против Крокодайла — которые без башни совсем. Не стоило и гадать, почему Чоппер никогда не появлялся в «Барати»: слишком много людей, которые станут смотреть, а самый лучший доктор действительно был стеснителен. Как только с Санджи сняли гипс и разрешили вернуться к любимому делу, он привёз Чопперу огромный торт — успел узнать, что тот без ума от сладкого. «Барати» никому не предлагал услугу «еда на вынос» но этот случай был особенным. Обещанная «со дня на день» расправа над Крокодайлом растягивалась на месяц, потом на второй, из-под второго дна всплывало третье. Маримо приезжал к закрытию, говорил: «Садись, покатаемся», потому что пока он рассказывал Санджи, как у них дела, отчего-то думалось лучше, а тот и не возражал. Потому что было интересно. Потому что так он чувствовал себя частью чего-то большего. Потому что «Барати» — мечта чёртового старикана, но не его! И тренировки возобновил, а что, ему Чоппер рекомендовал физиотерапию и физкультуру. Санджи лупил ногами боксёрскую грушу, потому что руки только для готовки и никак иначе, лупил до одурения, и вместе с ударами из него выходила застарелая боль: вся неприкаянность и одиночество. Мугивара, вопреки всему, что о нём говорили, хотел обойтись без открытого столкновения, но не получилось. Санджи на стрелку никто не приглашал, но так уж вышло, что он сам влез. Волок потом на плече рыдающую красотку Виви, одну из тех, на которых ворчал маримо, подальше от перестрелок, в один из магазинчиков-прикрытий. Доволок очень вовремя: в магазинчике прекрасная Нами шипела что-то в гарнитуру, следя за происходящим по трём мониторам. Маримо, со своим топографическим кретинизмом, ухитрился свернуть не туда, но это неожиданно оказалось только на пользу. — Санджи-кун, — сказала она, прикрыв рукой микрофон. — У нас тут почти нет бинтов, а что были — я на себя извела, вот, возьми, помоги Виви. У Нами была забинтована нога, яркое пятно крови выступало на подъёме даже сквозь бинт, босоножки на невысоких каблуках небрежно валялись поодаль. Она кинула в руки Санджи синюю хлопковую блузку, оставшись в маечке на тонких бретельках, и снова уткнулась в данные с камер. На её левом плече красовались цветы: тонкие белые лепестки-звёздочки, жёлтые сердцевинки, узкие тёмно-зелёные листья. Кто бы ни набивал ей этот рисунок, он был настоящим мастером. Казалось, вот-вот подует ветерок и капли росы упадут на пол. Санджи смял в руках рубашку, встряхнул головой и принялся осматривать руку Виви. Промыл длинную, но к счастью не глубокую царапину водой из бутылки, оторвал от рубашки несколько полос на бинты, забинтовал покрепче, получив улыбку в благодарность. Меньше недели спустя он пил саке с Мугиварой, как положено, потому что «давно пора, как это так вышло, что мы до сих пор не?». А ещё через несколько дней, маримо — которого он теперь уже вслух называл именно маримо, а тот в ответ делал вид, что забыл его имя, и снова звал поваром — потащил его к какому-то мрачному типу. Высокий, худощавый и в татуировках чуть ли не до самых кончиков пальцев, он смерил Санджи взглядом, будто прикидывал, как будет препарировать. Устало потёр пальцами висок и спросил: — Зоро-я, давай ты сам Сабо расскажешь, что я ему не изменяю? А то с него станется пошутить на тему «променял на другого блондина — помоложе».