***
— У вас красивые руки, Ло-сенсей. Пальцы Сабо пробежались по костяшкам, скользнули от запястья по внутренней стороне предплечья, щекоткой по сгибу локтя и под короткий рукав рубашки на плечо. Прикосновение лёгкое, почти ненавязчивое, но мурашки уже по всему телу, волосы на загривке встают дыбом, а дышать на счёт становится всё тяжелее. Может быть, и красивые, он не стал спорить. Узор так точно был неплох, а вокруг левого запястья кругом шла мантра к Будде Медицины: от неблагой кармы, от болезней, от вреда, причиненного духами. Но по костяшкам пальцев на обеих руках — латинские буквы, складывающиеся в слово «смерть». Он вышел из мрака и боли, из крови и огня пожара, чтобы идти к свету. Но не был ли этот свет тем же самым огнём? — Ты веришь в карму? Глаза у Сабо голубые или серые, смотря как падает свет, и сейчас тот бил ему прямо в спину — виден лишь золотой ореол волос, как у статуй святых в христианском храме, светлые глаза и пятно ожога, почти чёрное в тени. Он не верит в карму, он, наверное, молится статуям среди витражей. — Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться, — подтверждая мысли Ло, тихо ответил Сабо. Там должно быть что-то ещё, но что именно Ло не помнил, и проснулся, как только до него дошло. Вот ещё эротических снов с религиозным контекстом ему не хватало! И всё же, интересно, что там дальше? Любопытно до такой степени, что мысленно он пообещал себе обязательно спросить. Можно бы и забить в поисковик, но это уже совсем не то! Во сне Сабо сокращал вежливую дистанцию гораздо быстрее, чем наяву. Во сне Ло зарывался пальцами в мягкие волосы, а Сабо тёрся носом о скулу, об острый край лица от виска к подбородку, прямо по колючей полосе щетины, которую сам Ло упорно звал «бакенбардами». Во сне всё хорошо, потому что не надо думать, вместо этого можно прижиматься бёдрами и не понимать, кто первый сунул другому колено между ног. Какая разница, если так удобнее? Во сне за спиной Ло твёрдая стена, спереди Сабо, за ним — свет из окна, густыми тенями на лицо и бликами в волосах. В реальности Сабо легонько касался пальцами плеча, просто стоял слишком близко, так, что нельзя было не чувствовать запаха его туалетной воды. Иногда Ло даже казалось, что тот пахнет деловыми бумагами, огнём и кровью, но это, конечно, просто игра воображения. Тень разговоров, тень знания, чем Сабо обычно привык заниматься. Он улыбался, рассказывал анекдоты, за каждым из которых вторым и третьим дном обнаруживался подтекст, который Ло упорно старался не замечать. Принёс бутылку саке. Когда они уже прилично выпили, Ло повторил вопрос из сна: — Ты веришь в карму? Почему-то казалось, что Сабо ответит так же, но он немного помолчал, покачал в пальцах чоко, будто пытаясь разглядеть ответ на её дне. — Я не японец и не буддист, хотя попал сюда в детстве. Ты знаешь, что католики крестят своих детей почти сразу после рождения, не спрашивая, что те думают об этом? Иногда я даже хожу в церковь, но в моих воспоминаниях о детстве мало приятного, так что ассоциации обычно так себе… Он помолчал ещё немного, улыбнулся непривычно бледно, с грустью. — В концепции кармы есть много приятного. Работай над собой и станешь лучше! Но… — глубоко вздохнув, Сабо сказал почти нараспев: — Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться: Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду долиной смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной. — Значит, тот, кто поддержит и защитит? — после долгого молчания спросил Ло. — Глупо в моём положении, да? — Сабо улыбался, уже почти как обычно, но всё равно чувствовалась горечь. — Нет, не глупо, — тяжело сглотнув, Ло всё-таки закончил мысль: — Когда торчишь посреди этой самой долины, где только смерть и тени, очень нужен тот, кто выведет или хотя бы укажет, куда идти, чтобы выбраться из этого дерьма. — Так давай же выпьем за то, чтобы нам никогда не приходилось разгребать дерьмо в одиночку! — преувеличенно бодро провозгласил Сабо, подливая им обоим саке. — Как это называется? Тост? И что, правда считается, что пожелания под выпивку быстрее сбудутся? Вот теперь Сабо снова улыбался искренне, и глухая боль в груди почти исчезла. Тот, кто вывел Ло из его собственной долины, сам оттуда вернуться не смог.***
Тот вечер с выпивкой или всё окончательно испортил между ними, или наоборот, выправил. До того Ло видел только тело, непривычное, и от того ещё более привлекательное, чувствовал желание, равно неуместное и откровенно мешающее. Встреться они случайно в клубе или баре, Ло бы с удовольствием провёл с Сабо ночь, возможно даже оставил бы телефон или взял у него, но… это если бы Сабо был просто случайным парнем из бара. Большие начальники из руководства кланов могут трахаться с кем им в голову взбредёт, но исключительно на своих условиях и уж точно не станут оставлять телефон кому попало. Сабо явно давал понять, что Ло ему нравится, но влезать во что-то, явно грозящее проблемами, если их взгляды на отношения — он что, действительно подумал, что у них могут быть какие-то отношения? — не совпадут, очень не хотелось. Вот только теперь дело было не только во внешности и физическом желании, с Сабо оказалось интересно и приятно проводить время, вот если бы они могли просто дружить… Но как дружить, когда встаёт почти моментально и ужасно мешает работать? Он даже отказался от джинс в пользу кимоно, благо лето вступало в свои права — жара и род занятий вполне объясняли традиционную одежду. Фундоши в паху почти не жали, хотя работать всё равно было неудобно. Чего именно хотел от него Сабо? Просто секса? Тогда стоило бы действовать по-другому. Но за выпивкой он предпочёл разговоры, а не попытался раскрутить на секс — алкоголь списал бы неловкость, если бы предложение не встретило понимания. Сабо хотел отношений? Ответить согласием на такое предложение для Ло было гораздо сложней. Он привык быть один, старался ни к кому не привязываться, хотя всё равно обрастал друзьями — скорее вопреки своему поведению, чем благодаря ему. Отношения значили пустить другого не столько в постель, сколько в душу и в повседневную жизнь, разрушить налаженный быт. Ло всегда считал себя храбрым человеком, а тут вдруг понял, что самое подходящее слово, чтобы описать его мысли по поводу возможного будущего с Сабо — страшно.***
У Сабо сильные пальцы. Когда ладони ложатся на плечи, большими пальцами по сторонам от позвоночника, хочется наклонить голову, подставляя шею. Не профессиональный массажист, но что и как делать Сабо явно знал, разминал мышцы уверенно и сильно, тянул назад плечи, так что лопатки касались друг друга, проводил пальцами вдоль позвоночника, не по нему, а рядом, параллельно с обеих сторон. А кимоно так просто чуть распахнуть, скинуть с плеч и пусть болтается, удерживаемое лишь оби. А ещё лучше лечь на собственную кушетку, потому что руки и плечи действительно устали, и можно ещё взять массажное масло, чтобы было удобнее… Какое к демонам массажное масло, когда он никогда ничего подобного дома не держал? Ло тяжело вздохнул, открывая глаза. Судя по расположению полос света на татами, утро было слишком ранним, чтобы просыпаться. Одеяло сбилось куда-то в сторону, на подушку он зачем-то закинул колено. Вставать не хотелось, но член был по этому поводу совершенно другого мнения. И на кой нужен такой критически настроенный разум? Чтобы в который раз не досмотреть приятный сон? Почему нельзя было решить, что масло Сабо принёс с собой, потому что рассчитывал не только на массаж, и спокойно досмотреть, что там подсознание решило ему показать хорошего и приятного? Хоть во сне, если наяву с этим некоторые сложности! Наяву Ло бы не позволил размять себе плечи, хотя к вечеру действительно сильно уставал. Наяву Сабо с настойчивостью, заслуживающей лучшего применения, понемногу, буквально по миллиметру, сокращал формально вежливое расстояние между ними. Он дошёл до, пожалуй, почти что дружеского и останавливаться точно не собирался. Упрямый, упёртый и привыкший добиваться любой поставленной цели. Неумение отступать вдруг показалось Ло достоинством — того и гляди даже не понадобится принимать какое-то решение самому. Какая разница, когда за него всё давным-давно решили? И всё же, нет. Ло приложил массу сил и времени, чтобы отвоевать свою жизнь исключительно в личное пользование, и никому больше не позволит принимать решение за него! И если Сабо действительно в нём заинтересован, то ему придётся смириться с тем, что Ло не собирается терять ни малейшей доли независимости. Впрочем, он должен быть достаточно умён, чтобы это понимать. Кое-как выпутав ногу из одеяла, Ло двинулся в сторону ванной. Спать хотелось кошмарно, но возбуждение не спадало. Осталось только решить — холодный душ или подрочить? Впрочем, можно совместить: вода в любом случае будет едва тёплая. Он открутил вентиль, передёрнул плечами, но головы из-под душа не убрал. Капли ударяли по затылку, плечам и спине, по ногам дуло, а член всё равно упорно стоял. Не открывая глаз Ло нашарил на полочке тюбик с любрикантом, выдавил немного на ладонь, защёлкнул крышечку и промахнулся мимо полки, пытаясь поставить на место. Ничего, потом подберёт, когда проснётся. Представить чужую ладонь на своём члене оказалось удивительно легко: тёмное пятно ожога, несколько старых, едва-едва видимых шрамов на костяшках, аккуратно обрезанные под самый корень ногти со светлыми лунками у основания. Ло сжимал пальцы и двигал ладонью, размеренно и сильно, не слишком быстро. Почему-то казалось, что Сабо делал бы это именно так. А вот что бы он ещё делал? Целовал сзади шею? Гладил бы другой рукой по животу, бедру или решил бы поиграть с сосками? Прижимался бы плотно, трясь своим членом о его задницу? Картинки в голове быстро сменяли одна другую, и на то, чтобы кончить, много времени не понадобилось. А вечером был очередной сеанс. Ло сосредоточенно хмурился, вбивая в кожу чернила и радовался, что руки не дрожат. Сабо был хорошо тренирован и очевидно опасен, его тело завораживало особой красотой: эффективность, считал Ло, всегда красива. Когда-то давным-давно, когда Ло ещё думал, что станет врачом, и листал на ночь анатомические атласы, он случайно достал с полки в отцовском кабинете талмуд не по анатомии, а с репродукциями картин и фотографиями статуй из какого-то музея. Вот как раз на греческие статуи, с их культом красоты силы, и был похож Сабо. Только у статуй не бывает ожогов, тёмными пятнами с неровными краями то тут, то там по всему телу, статуи не шипят сквозь зубы, когда иглы входят в болезненно-чувствительные места. Статуи холодны… Ло бы тоже не помешал холодный душ, если честно. Он вбивал вокруг пятна то ли на ягодице, то ли уже на бедре острый, зазубренный контур листка момидзи. Потом он закрасится красным и оранжевым, будет совсем не видно ожога. Ло трижды перерисовывал эскиз, прежде чем картинка вышла гармоничной, а изгибы карпа не выглядели нарочито. Когда он закончит, шрамов на спине Сабо не будет видно под ирэдзуми. Видно — не будет, но это не смоет память, да и на ощупь… Стирая выступившую кровь, Ло едва остановил следующее движение — погладить пальцами ожог. — Мне… надо отойти, — выдавил он, накинув на спину Сабо простыню. Быстро вышел из кабинета, не дожидаясь ответа. Выкрутил в раковине холодную воду, пару раз плеснул в лицо, а потом и вовсе сунул голову под кран. Резиновые перчатки скрипнули о раковину. Ему уже давно не пятнадцать лет! Так почему же настолько невозможно контролировать себя? Одного только усилия воли недостаточно, чтобы держать руки при себе, так что же нужно сделать? Начать курить? Кора-сан курил много, очень много, он говорил, что так ему спокойнее. Ло никогда не курил, потому что хорошо представлял действие никотина на организм: риск инсульта, повышенное давление, повышение уровня холестерина, язва желудка, разрушенная нервная система, не говоря уже о и так всем известных проблемах с лёгкими. Раз уж он остался в живых, то был намерен и дальше сохранять себя в таком состоянии, но… Если всё-таки начать курить, можно будет с полным правом сказать Сабо, что тот его убивает. Натурально, и никакого преувеличения. Сабо его убивает так же, как убивал бы никотин — медленно и с удовольствием, вызывая привыкание и дрожь в пальцах. Сабо просто существует, и одно это Ло готов рассматривать как покушение на собственную жизнь, этого достаточно. Но ведь Сабо приходит к нему, улыбается, пробирается в душу так же, как сам Ло вбивает ему под кожу чернила. Отравляет собой и сводит с ума. Мокрые перчатки скрипели противно и раздражающе, Ло швырнул их в мусор, задрал полу кимоно и просунул пальцы в фундоши. Дрочил быстро, почти яростно, постоянно держа в уме, что Сабо тут, рядом, всего лишь за стеной, и в любой момент может услышать. Может встать, открыть дверь и присоединиться. Ло сгибался над раковиной, зажимая рот свободной рукой, почти до боли стискивал головку члена. Пальцы пахли кровью, чернилами и резиной, и она была лишней. Должен быть запах хорошо выделанной кожи, ведь Сабо всегда носит перчатки. Сабо — в соседней комнате, на кушетке, на одноразовой простыне и укрытый такой же. Ло не мог не думать о нём, не вспоминать изгиб шеи, слегка вьющиеся волосы и как двигались под кожей рельефные сильные мышцы, когда Сабо ложился, устраивался щекой на согнутом предплечье, как он кривил губы и сжимал пальцы, когда было больно. Руки отмывать пришлось долго, раза три Ло тёр их медицинским мылом для дезинфекции, и всё равно казалось, что пальцы пахнут спермой. Обратно в кабинет он зашёл, натягивая новые перчатки. — А я уж думал, что совсем замёрзну, — Сабо дружелюбно улыбнулся, оборачиваясь через плечо. От этого движения простыня сползла почти до середины спины и Ло поспешил убрать её совсем, отметая иллюзию эротического полунамёка. Свежие, сегодняшние линии припухли и покраснели. Ло всем советовал подходящий крем, чтобы заживало быстрее и не слишком мешало жить, и сейчас ужасно хотелось втереть его в кожу самому, но вместо этого он подцепил ногой табурет, сел и взялся за иглы. — Сегодня уже почти всё, контур будет полностью закончен. Голос получилось удержать ровным и спокойным. Может быть, стоило каждый раз устраивать себе сеанс мастурбации перед приходом Сабо? Это всё-таки безопаснее для здоровья, чем сигареты. — Но ведь ещё будет нужен тон, — вкрадчиво ответил Сабо. — У нас впереди много встреч, Ло-сенсей. Звучало чертовски многообещающе, но Ло стиснул зубы и сосредоточился на работе. Узор сходился, смыкался, всего лишь тонкий абрис будущей картины, но карп уже живой, вот-вот ударит хвостом, плеснёт волной. Медленно выдохнув, Ло отложил иглы и чуть отодвинулся. — Всё, на сегодня всё, контур готов. Сабо снова перегнулся через плечо, и Ло поспешил отвернуться к своему столу. Убрал оставшуюся тушь, спрятал в папку эскиз и принялся дезинфицировать иглы. Привычные действие успокаивали и умиротворяли. В сторону кушетки он намеренно не смотрел, давая Сабо возможность спокойно одеться, но тот лишь сел, небрежно прикрывшись всё той же простынёй, подогнул под себя одну ногу. А ведь сидеть ему сейчас должно быть как минимум неприятно, а то и больно! — Ло-сенсей, — протянул он довольным тоном. — Я тут подумал… чтобы облегчить жизнь нам обоим и не мучиться из-за всякой фигни, давай на свидание сходим? Ну, вот как нормальные люди. В каком месте они могли быть «нормальными», Ло подумал уже после того, как согласился.***
Сабо целовался жадно, зарывался пальцами в волосы, прижимался всем телом. Не оставлял возможности остановиться и подумать. Не оставлял ни малейшего шанса отказать. От такого напора невольно казалось, будто во всём мире не осталось ничего и никого, кроме них двоих. Настоящее безумие, смешанное с запахами туалетной воды, крови и чернил. Чужая кожа под пальцами — пазл из миллиона деталей: то бугрилась старыми шрамами, то была гладкой, а то припухшей на свежераскрашенных участках ирэдзуми. Ло изучал спину кончиками пальцев, заново исследуя наощупь, наконец-то без преграды перчаток. Сабо оставил ему засос на шее, потом где-то в районе ключицы, стянул с плеч кимоно и нижнюю рубашку, выдохнул в ухо: «Красиво». У Ло со спины на грудь тянут любопытные головы змеи, по плечам рассыпаны цветы сакуры. Узор покрывал всё таким плотным слоем, что чистой кожи под ним не было видно совсем. Сабо обвёл края рисунка пальцами, щекотно и с таким предвкушением на лице, что Ло предпочёл смотреть на пальцы. На правой они все в тёмных следах ожогов, на внешней стороне ладони крупное пятно с неровными краями. Удержаться было невозможно, Ло взял его за кисть и обвёл языком самый крупный ожог, потом тот, что был поменьше, ещё один. Понимал, что если не остановится, то обязательно втянет пальцы в рот, а это, считай, что прямо сказать, что хочет отсосать. Хотя какая теперь разница? Может, и хочет, хотя облизать всю спину тянет гораздо сильней — ещё раз нарисовать на ней карпа, только не иглами, а пальцами и губами, раскрасить засосами, прочертить контуры вместо линера языком. Свободной рукой Сабо уже успел почти полностью стянуть с него кимоно, затем толкнул к кушетке, уселся верхом и снова поцеловал, крепко сжимая лицо в руках. Ло провёл ладонями по всей спине, стиснул задницу через плотную ткань брюк, прижался плотнее, притянул ближе, пах к паху. Застонал, не разрывая поцелуй, и принялся расстёгивать ремень и штаны. Когда Ло сжал пальцами его член, Сабо хрипло выдохнул, прикусил губу и упёрся ему лбом в лоб. — Кто сверху? — выдохнул он, явно с трудом контролируя себя. — Похуй, — честно ответил Ло, двигая рукой в чужих брюках. Одежда мешалась, нужно было снять её, но не хотелось тратить на это времени. Он хотел Сабо, хотел давно и так сильно, что было действительно всё равно: войти самому или впустить в себя. Всё что угодно, только бы получить разрядку. И именно с ним, потому что ни самому, ни с кем-то другим совершенно не помогло. — Смазка? — Сабо предпринял ещё одну попытку сохранить здравомыслие. Разобрать, что он сказал, у Ло получилось с трудом: Сабо в этот момент довольно урча вылизывал ему шею. — В ванной, в жилой части дома. Я туда не пойду, — в три приёма выдохнул Ло, наконец-то стянув с Сабо брюки достаточно, чтобы не мешали. — Крем тут… сейчас. Он неловко потянулся к столу, где в ящике точно должен был лежать заживляющий крем. Тот, конечно, для наружного применения, но не есть же они его будут! Открытые раны им мазать можно, значит, и слизистые должны выдержать. Ло потянулся, завалился, чуть не упал — и лежал теперь на кушетке, одной рукой держась за талию Сабо, другой пытаясь выдвинуть ящик. Сабо наклонился, потянулся вперёд, проехавшись пахом по животу. Сверху ему явно было видней, где там крем и как бы не уронить ящик на пол, случайно выдвинув полностью. Ло тяжело сглотнул, глядя прямо перед собой. Аккуратные кубики пресса, полоска светлых волос почти правильным треугольником от пупка к основанию члена, сочащаяся смазкой головка, выглядывающая из кольца его собственных пальцев. Мысль о минете с каждой минутой становилась всё соблазнительнее. Достаточно потянуть за бёдра на себя, приподнять голову и… Сабо двинулся обратно, вниз, плотно притираясь всем телом, крепко сжимая бёдрами. Он отполз едва ли не к коленям Ло, отбросил в сторону оби, размотал фундоши и стиснул член скользкими от крема пальцами. Двигал рукой сильно, с чётким ритмом, не давая Ло сосредоточиться на попытке снять с него брюки окончательно. Сам стянул, придвинулся ближе, выдавил ещё крема — тот, что был, уже почти весь впитался. Ло гладил его по спине, бёдрам, сжимал ягодицы. В какой-то момент подумал, что раз нормальной смазки нет, они просто подрочат друг другу, чтобы получить хоть какую-то разрядку, отдышатся, и поднимутся наверх. Но вдруг Сабо приподнялся, пытаясь удержать равновесие на узкой кушетке, и опустился на его член. Медленно, почти мучительно медленно, закусив губу и нахмурившись. Ло и самому было едва ли не больно, и вместе с тем, хотелось толкнуться вверх, вскинуть бёдра, чтобы поскорее оказаться внутри. — Ты чего? — выдавил он. — Растянуть же надо было! — Уже поздно, — ответил Сабо, усевшись полностью. Чуть поёрзал, наклонился, потёрся носом о щёку. — На подготовку мне терпения уже не хватило. Он говорил резко, отрывисто, жарко обдавая дыханием на каждом слове. Ло с трудом оторвал руку от его задницы — впился пальцами так, что наверняка синяков оставил — нашарил крем, выдавил на пальцы, и обхватил чужой член. Чтобы скользило лучше, чтобы движения шли приятней и мягче. Сабо тоже начал двигаться, сначала медленно, приподнимаясь совсем немного, потом всё сильнее и быстрее. Ло старался двигать рукой в такт, но сбивался, то замирал, то срывался на слишком быстрый темп. Кушетка поскрипывала и билась о край стола, больше всего Ло боялся, что она не выдержит, и ножки подломятся до того, как они кончат. Впрочем, долго Ло не продержался, кончил, с трудом помня, что надо продолжать дрочить Сабо, ведь он ещё нет. Тот сидел на нём, стискивая бёдрами, упираясь рукой в плечо и хрипло дыша, переплёл их пальцы, задавая темп. Светлые волосы потемнели от пота, на шее тёмным пятном проступал засос. Ло бы кончил ещё раз, если бы смог. — Знаешь, я теперь никогда не смогу смотреть на эту кушетку спокойно, — пробормотал Ло, сдирая с несчастной мебели одноразовую простыню. — Ты так говоришь, будто я на неё теперь смогу нормально ложиться, не думая ни о чём таком, — улыбнулся Сабо в ответ.