daddy's little girl started growing up, she left the suburbs in the summer 'cause she fell (apart) in love
ㅤГарри в последнюю очередь чёрный канадский рэпер, на чьих коленях Белла затягивалась марихуаной четырнадцать месяцев подряд, пока конвейер хорошеньких калифорнийских девчонок, взращённых на ледяных смузи и шопинге на Родео Драйв, не откинул её в дебри Ямайки, но ей нравится. У него умилительная манера отводить взгляд, когда она закуривает и, щурясь, в сотый раз спрашивает, не хочет ли он присоединиться. Это всегда «я, вроде как, не курю», пока Хадид не ловит его подбородок, упираясь коленями в мокрый песок возле его бедра, и от чёртовых лягушачьих глаз не отрываясь даже на секунду, выдыхает ему в рот. У Абеля от этого сносило крышу; он за скрученные ею косяки с выражением неразбавленной благородной щедрости на лице гладил по щеке и тянул приторное «малышка», на которое у Беллы до сих пор нездоровый рефлекс ластиться в ответ. ㅤТеперь там, на её месте, — если верить паршивенькой статье, вклинившейся в её ежедневный ритуал влезать в выцветшую футболку Гарри перед завтраком и спорами с Митчем о сёрфинге — голосистая диснеевская принцесса высшего сорта, которую раньше приходилось приветливо целовать в щёку на добровольных началах, а сейчас на многочисленные взгляды Стайлса раздражённо дёргать плечом и врать, что её это не волнует. У него глупая привычка отводить взгляд и равнодушно бросать в ответ: «меня тоже». ㅤКогда Белла позволяет его пальцам потянуть бледно-голубую лямку своего топа вниз по загорелому плечу, Гарри взгляд не отводит.mama's baby boy started blowin' up, left his hometown, didn't slow down 'cause he never (felt) fell far enough
ㅤБелла её точная копия, с щенячьим восторгом жмущаяся к его лопаткам в студии: она взбирается на его колени при первой же возможности, вгрызается в бургеры совсем не по-девичьи, а когда они впервые напиваются на пляже, где он силится побороть улыбку, разливая по пластиковым стаканчикам Периньон, Белла, размытым силуэтом впечатывается в его память, танцующая, с хохотом горланящая Ever Since New York, и это всё, что у него остаётся наутро, помимо розового шёлка её халата на полу. Гарри тянул пальцы по холёной коже её бедра и глухим шёпотом клялся, что засудит её за попытку сорвать его дебют, раструбив новую песню всему миру, но это неправда. Не только потому, что здесь ни единой живой души вдоль берега на километры, а потому, что он написал бы ещё. Сотни песен, и все для неё. ㅤВпервые это происходит потому, что он чертовски зол. ㅤОн вжимает стройное, если верить мятому GQ, которым Адам размахивал перед его лицом целое утро, пятое в списке самых горячих калифорнийских девчонок тело в стену, и когда она наигранно стонет в ответ, прижимаясь к холодному кафелю обнажённой спиной, Гарри больно прикусывает её сосок. ㅤНа первом, чёрт побери, его бывшая. ㅤКендалл — пройденный этап, миловидная пустоголовая вертихвостка, которая впервые целует его на пустой баскетбольной площадке и звонко хохочет своей неудачной попытке увести у него мяч. Гарри было девятнадцать, он был влюблён в такую же, как и он сам, слишком рано вброшенную в пределы красивой жизни, брендовых шмоток и неловких вопросов во время интервью, на которые Стайлс многозначительно качал головой и ронял ленивое: «она моя подруга, ничего больше». Он был очарован не столько её липким блеском для губ, глуповатыми глазами и тем, как она морщила нос, когда смеялась, сколько самой идеей того, что они одинаковые, оба в поиске чего-то настолько же настоящего, как уводить мяч из-под её руки, ловить её за щиколотку и настойчиво стягивать в бассейн, перекатываться на другую половину постели, чтобы под беспомощные «здесь жарко, идиот» притянуть её поближе. ㅤГарри только сейчас, поглядывая на её нового парня (или двух), новых друзей, новые губы, новое полупрозрачное платье от Dior, понимал, что ей не пришлось себя искать: здесь Кендалл никогда бы не потерялась.but he's just twenty five & he got his money, right?
*** we're all alone, let's take control & I was like...
— Тебе нравится? Тебе нравится? Тебе нравится? ㅤОн захлопывает блокнот и, откинув голову на спинку кресла, лениво ведёт пальцами по толстому кожаному переплёту, лениво ведёт взглядом по её силуэту. Белла глядит на него, упираясь бедром в письменный стол, словно это — июльская обложка какого-нибудь Vogue в антураже захламлённого кабинета, гордо висящая над рабочим столом Анны Винтур, а не осязаемый кусок его собственной жизни, и Гарри хочется выдохнуть мне нравится прямо в загорелый изгиб её талии, потому что на ней нет ничего, кроме его рубашки. — Тебе нравится? — она перегибается через весь стол, словно так её недостаточно много, словно она не всё, о чём он думает последние недели, зарываясь лицом в подушку и желая, чтобы это были её бёдра. Белла соблазнительно улыбается и понижает голос; она любит делать так за завтраком, роняя короткое «угадай, что на мне не надето сегодня» ему на ухо, прежде чем повернуться к Саре, заводя глупую беседу об ударных, словно это не она причина, по которой Гарри давится тостом: — Тебе нравится? ㅤНа её губах — смазанная красная помада, и её голубые глядят на него так, что у Гарри перехватывает дыхание, и когда он облизывается, тянется к её нижней губе большим пальцем, Хадид предупреждающе клацает зубами и снова смеётся, в считанные секунды взбираясь на край стола. Гарри выучил этот жест по неустойчивой раковине в ванной и царапинам на лопатках, по требовательно сведённым бровям и «я помогу, если у тебя всё настолько хреново с намёками» каждый раз, когда он хотя бы пытается взять ситуацию под контроль. — Я, — его пальцы оборачиваются вокруг мгновенно закинутой на ручку кресла лодыжки, царапая кожу бесчисленными кольцами, — работаю. ㅤБелла склоняет голову так, что волосы падают на плечо, и, хотя Гарри почти ощущает привкус её помады и крепкого ликёра на своих губах, он не отводит взгляд от тонких пальцев, медленно расстёгивающих последние пуговицы. — Тебе, — рубашка скользит вниз по острым плечам, Гарри снова откидывается в кресле, — нравится?take off, take off, take off all your clothes
***
so, she put his heart in a bag, he wouldn't ask for it back
ㅤИх, наверное, сотни три, но Белла сдаётся уже на шестой, босыми ступнями перебирая ступени винтовой лестницы, ведущей на первый этаж, с такой скоростью, словно это единственный способ оказаться подальше от ещё одного подтверждения того, что все эти четырнадцать месяцев — чёртова херня, глупая сказка для глупой девочки, сфабрикованная её желанием льнуть к его щеке и под оглушительные биты вторить каждому спетому им слову. Белла теперь не знает, что хуже: то, что он везёт свою новую суку на Коачеллу, заботливо обвивается свободной рукой вокруг её голубой юбки и знает наверняка, что Хадид первая вычитает эти статьи, сдобренные фотографиями — их, наверное, сотни три, но Белла сдаётся уже на шестой — или то, что ей приходится смотреть на новые уведомления от Джиджи, искренние «я надеюсь, ты в порядке, Беллз», «кем он себя возомнил?», «не думала, что Селена способна на это» и на самом деле их читать. ㅤНа освещённую холодильником фигуру Гарри, громко скребущего ложкой по пластмассовым стенкам ведёрка с мороженым, Белла только закатывает глаза; она увильнула из его спальни, чтобы избежать ещё одной попытки залезть в её голову, и не собиралась поддаваться сейчас. Сочувственными тирадами и секс-терапией она была сыта по горло. ㅤКогда Хадид отодвигает его своим бедром, Гарри даже не отрывается от своего мороженого. — Я видел фотографии. — У тебя тоже есть хреновые бывшие, — спорить с этим сложно, потому что половина из них — её подруги. ㅤТеперь ей приходится игнорировать ещё и обнажённый торс, серьёзным триггером упирающийся во все её заверения не поддаваться, но у Беллы, как выяснилось, потрясающая способность делать вид, что ничего не произошло, словно этот засос и отпечаток помады на точёной линии челюсти — работа девчонки с плоской задницей из клана, прославившегося совершенно противоположным. — Всё дело в том, что у нас никогда не было ничего официального, — Гарри облизывает губы, и Белле приходится медленно втянуть воздух, бездумно разглядывая забитые газировкой полки. — Так что с кем бы я ни зависал, их это не заденет. — Хочешь проверить? — теперь она глядит на него очень даже воинственно, сложив руки на груди и вытянувшись до самого его уровня; Гарри не мог не признать, что это ему в девчонках определённо нравилось: то, как им хватало покровительской ладони на щеке, чтобы опуститься на колени, разменивая строптивость на пару ласковых. — Один снимок из тех, что ты присылал мне с пляжа, для Кендалл. Прямо сейчас. ㅤГарри усмехается и качает головой, отделяя гигантский кусок мороженного, и отчего-то Белле больше не хочется на него кричать, Белле хочется зарыться носом в тёплую шею и тихо, так, чтобы ему пришлось догадываться по невнятному мурлыканью её губ по его коже, предложить вернуться ко сну. — Тогда это ты плохая подруга, — он жмёт плечами, и Белла громко фыркает в ответ, — а не я плохой парень. Но если ты хочешь, — его глупое красивое лицо вдруг становится совершенно серьёзным, и когда она наклоняется к холодильнику, Гарри мягко обхватывает её запястье , — мы можем поговорить об этом. О твоём… ㅤБелла быстро сглатывает и переводит взгляд к полкам. — Здесь остались киви? — Белла. — Ты её когда-нибудь любил? — Белла. ㅤХадид с грохотом захлопывает холодильник и поворачивается к лестнице. — Она тебя нет.she said, «you better not leave me» this shit'll be fucked for days, and weeks, and months, but...
***
ㅤКогда её голова лежит на его коленях, Райан Гослинг сколачивает дом с голубыми ставнями на восьмидюймовой плазме над их головами, и Белла вдруг улыбается и заявляет, что однажды он помахал ей на красной дорожке, Гарри не может выкинуть из головы Митча, поймавшего его за шиворот очередной гавайской рубашки, кивнувшего на отпечатки красной помады, которые Хадид оставила забавы ради, чтобы сказать: «ты, парень, погряз в этом по самые уши». Как бы сильно Стайлс ни пытался противостоять этому, она приходила, когда хотела, играла в роковую женщину, жалась к его груди по ночам, устраивала беспорядок в его шкафу; и как бы сильно он ни пытался заставить её остаться, уходила она тоже когда хотела. Иногда — в такие моменты, как сейчас, когда она ластилась к его рукам, заваливалась на колени, заставляя его неторопливо пропускать её влажные после моря пряди сквозь пальцы, и невинным «посмотрим „Дневник памяти“?» пробираясь в его мысли, словно никакой это не саботаж, — ему казалось, что вот, он почти её приручил, а потом Белла вытягивала ладонь, мягко поглаживая заднюю сторону его шеи, и заставляла наклоняться для поцелуя, и он понимал: нет, она его. — Если ты птица, — она сидит на его бёдрах в большой серой толстовке вместо привычного шлейфа его рубашки (хотя они обе — что рубашка, что толстовка — всё равно из его шкафа), и когда Гарри мягко тянет её за волосы, Хадид улыбается и прикусывает якорь на его запястье, — то и я птица? — Мы могли бы быть птицами, — Белла кивает со всей серьёзностью и с такой же лёгкостью прижимается к его футболке мгновение спустя, оборачивая бесконечно длинные ноги вокруг его торса. — Мы, может, были птицами. Но теперь? Посмотри на нас, — её подбородок больно впивается в ключицу, но Гарри молчит. — Мы два чёртовых призрака. ㅤСтайлс обнимает её за поясницу и приглушённо смеётся в ответ.she’s enough for me, she’s in love (?) with me ***
ㅤКогда Белла уезжает, она крутится у зеркала в его комнате, убеждаясь, что она — воплощение утончённой женщины в маленьком голубом платье и с красным глянцевым блеском на губах, знающей, чего она хочет теперь. И это не Ямайка, не новый парень, не Гарри. ㅤЭто паршивое полуночное «нам надо поговорить, малышка», в котором она не признаётся даже тогда, когда легко целует его в щёку на прощание словно чёртового младшего брата, почти не касаясь, чтобы не испортить помаду, но две недели спустя Белла будет цепляться за руку Абеля на выходе из клуба, а Стайлс не идиот. — Гарри? — Хадид мягко цепляется за его ладонь, глядя почти снисходительно, но он всё равно хмурится. — Только не пиши обо мне песни, ладно?but I just can’t wait for love to destroy us, I just can’t wait for love.