Эверест лежала на мягком диване и слушала мерный цокот настенных часов.
Если посмотреть со стороны, то, казалось бы, этот щенок спал — опущеные веки, мерные и спокойные движения хвоста, что описывал в воздухе небольшую бесцветную радугу, а голова была склонена на передние лапки, что были аккуратно сложены для большего удобства.
Хаски думала. О нём. Об объекте своей любви. Он — это Маршалл.
Она любила пожарного всей душой, но тот этого не замечал. Да, конечно, далматинец ей помогал, приходил на выручку, если нужно, никогда не игнорировал, всегда был ей рад. Но так же он вёл себя, например, с Бетиной.
Маршалл… его весёлый взгляд, грациозная походка, уверенные движения — все это так притягивало взгляд, который потом невозможно было оторвать.
Когда он был рядом, Эверест забывала обо всём и всех вокруг, звуки переставали достигать её ушей, а мысли останавливались, так и не дойдя до мозга; а снимались эти чары лишь тогда, когда пожарный отворачивался, или, например, что-то говорил.
А то, как он обращает неловкие ситуации в шутку, заслуживает особого вниман…
Ход мыслей был безщадно оборван тихим скрипом двери.
Эверест попыталась уловить звук улетающей мысли, но не смогла.
Вздохнув, она открыла глаза. В комнату зашёл Джейк.
— О, Эверест, ты не спишь?
— Нет, просто задумалась, — ответила хаски, хотя видеть или говорить с кем-то для неё было просто невыносимо, душу переполняло желание побыть одной, подумать и, наконец, уже хоть что-нибудь решить.
— Ты ведь помнишь, что завтра к нам в гости на целый день приедет щенячий патруль?
— Разве? Завтра? Но ведь…
— Готовся, — сказал Джейк и подмигнул, — а пока вот, держи крекер, а то ведь ты с утра ничего не ела, даже не обедала, а с твоим аппетитом это очень странно. Может что-то случилось, а то плохо выглядишь?
— Нет, всё в порядке.
На это хотелось надеяться и самой Эверест, но она знала, что всё это неправильно, так не должно быть.
Нужно признаться Маршаллу, иначе ей будет суждено зачахнуть в своих невесёлых мыслях.
Новость про завтрашний приезд Райдера и щенков вызвал у собачки странную реакцию, она знала, что там обязательно будет и Маршалл, а это уже само по себе плохо… нет, хорошо… Смотря с какой стороны смотреть.
Неужели отважную горную спасательницу может пробрать страх? А почему бы, собственно, нет? Все чего-нибудь да боятся, чем она отличается от остальных? В том-то и дело, что ничем.
Эти мысли помогли хаски немного успокоиться и унять начавшуюся дрожь.
Она, все ещё задумчиво, рассеянным взлядом посмотрела на диван. Там лежал оставленый Джейком крекер. Собачка улыбнулась, и приблизилась, что бы забрать еду. Доедая аппетитный 'подарок', Эверест решила прокатиться на сноуборде, пока ещё не стемнело.
Прогулка на свежем воздухе — отличный способ развеяться и на время избавиться от надоедливых, приставучих и неотлипающих мыслей — именно к такому выводу пришла хаски, едя на сноуборде назад, домой.
Внезапно она наехала на какую-то корягу, что торчала из-под земли. Перецепившись, она упала, а сноуборд слетел с лап Эверест и упал где-то в стороне.
«Ну вот, не покатаюсь я завтра с друзьями», — вот первая её мысль, что пришла в голову. Но постепенно приходило осознание произошедшего — средство передвижения сломано, а это значит что, скорее всего, ей придётся тащить сноуборд в зубах; а передняя левая лапка сильно саднила; ошейник сломан; ночь, уже почти полностью, накрыла землю.
Эверест, тихонечко поскуливая, подняла болевшую лапку на свет — на ней виднелся глубокий порез, из которого стекала кровь.
Зажав сноуборд в зубах и медленно ступая, горная спасательница постепенно приближалась к дому. И вот вдали замерцал слабый огонёк — это горел свет в домике Джейка. Уже не в силах дойти до него, Эверест позвала своего друга как можно громче.
Спустя несколько минут на крыльце показалась фигура человека, которая быстрым шагом двигалась в сторону беспомощно застывшего на снегу щенка.
— Эверест, что с тобой? — спросил Джейк, поднимая тельце хаски, а далее продолжил более задумчивым голосом. — Эта рана… кровоточит?
…Эверест лежала на ковре, мерно виляя хвостом. Лапка была аккуратно перевязана, но все ещё сильно болела. Тепло разливалось по телу с каждым новым глотком тёплого молока, которое ей заботливо налили в миску. В душе царило спокойствие и умиротворение.
***
Из-за резкого наступления зимы здоровье некоторых щенят сильно подкосилось.
Особенно у Зумы и Скай. И, хотя последняя вскоре оправилась, то лабрадор все ещё немного кашлял и чувствовал некую слабость; и именно поэтому его на время отстранили от роли спасателя, хоть как бы он не протестовал и доказывал, что простуда не может помешать ему работать. Также лабрадору не разрешали перенагружать свой организм.
Именно поэтому Райдер по началу не хотел брать его в горы, а оставить с Кейти, но талант щенка помог уговорить мальчика.
***
Эверест пригласила их зайти в дом, чтобы дождаться Джейка, который пошёл взглянуть на состояние горы, и вынести свой вердикт: можно ли покататься на сноубордах. Именно поэтому Щенячий патруль ждал его с
особым нетерпением.
…Маршалл и Гончик играли в «Тяф-тяф буги», когда дверь открылась и на пороге показалось весёлое лицо в синей шапке. Игра резко прекратилась, разговоры стихли — все ждали последующих слов зашедшего, ведь лишь от него зависело дальнейшее времяпровождение Щенячьего патруля.
— Погода просто чудесная, снега очень много, на горе туристов нет, так что мы будем там одни! Берите свои сноуборды и вперёд, покарять горные вершины!
Эта речь вызвала всеобщую радость и все, кто пребывали в небольшом домике мимовольно воскликнули от такого счастья. Но лишь двое щенят опустили свой взгляд в пол. То, что они не пойдут кататься с остальными, Эверест и Зума знали, но всё же надежда жила и умерла только тогда, когда Райдер им лично сказал:
— Простите, но вам прийдёться остаться здесь, так как ваше здоровье востановилось ещё не полностью.
Щенки покорно приняли это, хотя в их душу разрывало на мелкие части обида и несправедливость — ну почему, почему,
именно сейчас Эверест лежит с раной, а Зума болеет, почему это случилось именно сейчас, а не завтра, не послезавтра? Почему? Пускай спасатели знали, что виноваты в этом сами, но всё же в их головы закрадывались мысли про несправедливость мира.
***
После того, как ушёл Джейк и остальные в комнате царило неловкое молчание. Щенята чувствовали некую неловкость; никто не решался заговорить. Первая не выдержала Эверест и спросила:
— Зума, а может мы просто прогуляемся, но не будем уходить далеко от дома? — выпалила горная спасательница на одном дыхании.
— Ну, идём.- а подумав, добавил:
— Глядя на наше состояние, далеко мы уж точно не уйдем.
Эверест хихикнула, прикрыв свою мордочку лапой.
***
…С небольшого деревянного домика вышли двое щенят. Первый, лабрадор шоколадного окраса, медленно ступал; было видно, что каждый шаг ему дается нелегко и лишь усилием воли он идёт; и вторая, хаски, шёрстка которой была окрашена в бледно-фиолетовый цвет, тоже тяжело ступала, стараясь не перенагружать травмированую лапку.
И снова молчание, давящие на уши. И вновь тот взгляд, устремлённый наземь. И опять неловкость и смущение. Но они молчали и шли. Неспешным, размереным шагом. Пускай через боль, но лишь бы идти — вперёд и ничего не говорить; чтобы не нарушать тишину, не сказать ничего первым, чтобы не создать двумысленую ситуацию, чтобы не расскрыть свои тайны и секреты одним сказаным предложением. Просто молчать.
А солнце медленно закатывалось за горизонт. Щенята пришли к небольшому обрыву, где можно было наблюдать закат.
— Давай посмотрим на закат, а потом пойдём назад?
— Хорошо.
Они сели на прохладный снег. «
Пускай», — подумал Зума. Хотя он заботился про свое здоровье, то сейчас щенок был готов пренебречь им.
Сонце лениво опускалось, забирая последние лучи света за собой. Щенята жадно ловили лучики, будто завтра солнце не взайдёт.
— Эверест, — тихим голосом позвал Зума, — Эверест, я люблю тебя.
— Зума… — хаски явно была в растеряности, а нужные слова в голову ей никак не приходили, — ты мне тоже нравишься, но лишь как друг. Пойми, я люблю Маршалла. - набравшись смелости, договорила горная спасательница и добавила:
— Я знаю, что он не любит меня, но я буду верна ему всегда. Всю жизнь. Я создам иллюзию его любви ко мне. Зума, прости…
'Прости, прости.', — эхо повторяло слова Эверест и разносило по горам тихим шёпотом.
