Самый долгий поцелуй

Свет на парковке, как всегда, падал равномерными пятнами — достаточно, чтобы не споткнуться и найти свою машину, и только. Максимум прагматизма, как и везде в Херцланде. Роману, конечно, не помешало бы даже полное отсутствие света, но всё же резкие границы между освещёнными и тёмными участками внушали не самые приятные чувства. Роман аккуратно перешагнул через тёмную лужу, отчётливо воняющую бензином, нашарил в кармане ключи и негромко сказал, глядя в тёмное боковое стекло «хаммера»: — Ты же знаешь, что я тебя уже почуял. Его лицо отражалось в стекле мутным белым пятном на фоне тёмной ниши между бетонными опорами. Темнота за спиной издала отчётливый смешок, и прямо над плечом Романа словно из воздуха соткалось другое пятно — ещё более белое. Неестественную бледность Никласа подчёркивала чёрная водолазка, плотно охватывающая горло. На его лице выделялись только глазные впадины и яркое пятно на губах и подбородке. — Ты сегодня опять готический принц? — спросил Роман. Никлас снова то ли рассмеялся, то ли фыркнул. — Тематическая вечеринка, — коротко сообщил он, как будто это что-то поясняло. Роман кивнул и обернулся — и невольно вздрогнул, оказавшись с Никласом лицом к лицу. — Да бля, — Роман отступил на шаг и повёл носом. — Ты же знаешь, мне это не нравится. — Нервишки шалят? — Никлас растянул губы в улыбке. — Ты же полице-ейский, у тебя должны быть крепкие… — он сделал заметную паузу. — Нервы. — Уж о крепости моих… — Роман передразнил его интонацию, — нервов ты знаешь лучше кого другого. К запаху крови примешался неприятный запах дешёвого алкоголя. Роман не сдержался, поморщился. — Ой, брось, — тут же сказал Никлас. — Давно ли ты трезвенником заделался. — Можно было пить что-то более приличное, — буркнул Роман и отвёл взгляд. Вблизи стало заметно, что красное на лице у Никласа — не грим. Роман невольно сжал ключи в кулаке, но даже короткий укол боли не особо помог. От Никласа пахло кровью — свежей человеческой кровью, и от этого запаха рысь внутри Романа заволновалась, подняла голову, принюхиваясь его ноздрями. Роман сжал кулаки, но даже короткая боль от впившихся в ладонь ключей не помогла. — На таких вечеринках вообще, знаешь, выбор… не богат, — Никлас повёл плечом и посмотрел на Романа непроницаемыми глазами. — Я бы с удовольствием выпил бы кое-кого приличнее, но тот успел свалить раньше. Пришлось довольствоваться тем, что осталось. Роман сделал ещё шаг назад и опёрся о машину, больше случайно, чем намеренно. Рысь толкалась лапами, стремилась наружу, к этому будоражащему запаху, пусть и испорченному вонью спирта. — Надеюсь, удовольствие получили оба, — ляпнул Роман первое, что пришло в голову, только чтобы заглушить рвущееся рычание. — О да. Никлас расхохотался, запрокинув голову — в неверном электрическом свете мелькнули потёки по шее, уходящие под ворот водолазки. — Уверен, — сказал Никлас, ухмыляясь во весь рот, — лучшего отсоса у этого парня никогда ещё не было. — И, похоже, не будет, — буркнул Роман. Прежде чем Никлас успел ответить, он вскинул перед лицом обе руки. — Не, нахуй, не говори ничего, я не хочу знать. — Почему это? — с интересом спросил Никлас. — А вдруг тебе уже пора меня арестовывать, минхерц? В конце концов, служитель ты правопорядка или кто? Роман прикусил губу, приказывая себе не смотреть — без толку, запах обволакивал его, и картинка перед глазами была такой же отчётливой, как если бы он смотрел Никласу в лицо. Такое бывало только после того, как Никлас вволю напьётся крови — только не пайка, положенного всем вампирам в Херцланде. Роман почти слышал, как тягуче переливается чужая кровь по его венам. — Я вообще поражаюсь, почему ты до сих пор на свободе, — сказал он, стараясь дышать ртом. — Ну-у, — протянул Никлас. — На это есть как минимум две причины. Во-первых, потому что я очень умный. Во-вторых, потому что мой лучший друг полицейский. Роман почувствовал, как в области загривка начало жечь — если бы он был сейчас в своей звериной форме, шерсть встала бы дыбом. — Или потому что ты Кристенсен, — выплюнул он, всё ещё сдерживаясь, чтобы не зашипеть. Это было ошибкой. Роман понял это тут же — за долю секунды до того, как запах крови ударил в нос с размаху, когда Никлас ударил его грудью, прижимая к джипу. — Моя. Фамилия. Краузе, — прошелестел Никлас на грани слышимости, глядя Роману прямо в глаза. Ключи звякнули о бетонный пол. Роман оскалился в лицо Никласу, чувствуя, как болят дёсны, требуя выпустить наконец клыки и вцепиться в это пусть еле тёплое, но почти живое и яростно пахнущее рядом. — Р-руки. Пр-рочь, — голос Романа, хоть и негромкий, раскатился по парковке угрожающим рокотом. Никлас на миг застыл, потом поднял ладони и отступил на полшага. — И вытрись, — сказал Роман уже нормально. И тут же понял, что это было второй ошибкой. Но не смотреть уже не мог. Как Никлас медленно расплывается в улыбке. Как поднимает к лицу руку и с силой проводит по нижней губе большим пальцем, сминая её и собирая на палец кровь. Как подаётся вперёд. Как рука Никласа проталкивается сквозь внезапно загустевший воздух и касается его губ. Рысь утробно зарычала. Роман вобрал палец Никласа в рот, чувствуя, как от солоноватого вкуса пульс взрывается, словно получив электрический импульс. Через мгновение они уже поменялись местами — рысь извернулась, Роман схватил Никласа за плечи и ударил о джип, прижимая, прижимаясь сверху всем телом. Он наклонился и медленно, хотя хотелось сделать всё гораздо быстрее, наискось провёл языком по подбородку и губам Никласа, слизывая остатки крови. Форменная куртка затрещала, когда Никлас вцепился в его плечи, подаваясь навстречу, открывая горло. Роман легонько царапнул зубами его кадык, поднялся выше, безошибочно собирая языком все кровавые потёки вплоть до губ — неожиданно мягких. И тёплых. Как раньше. Когда Никлас ещё не был вампиром. Никлас толкнул его в грудь и клацнул прямо перед носом удлинившимися клыками. — Поторопись, — хрипло сказал он. — Ты слишком горячий. Я могу не… Роман не дал ему договорить, в половину оборота передвинул на капот, увязая зубами в коже под короткими волосами, слыша даже не ушами — всем телом, как Никлас нетерпеливо вздыхает, поднимаясь на руках ему навстречу, выгибая спину дугой. Их руки столкнулись на молнии джинсов Никласа. Потом — на пуговицах форменных брюк Романа. А потом уже не мешали друг другу. Когда Роман дёрнул бёдра Никласа на себя, а тот распластался по капоту, вытягиваясь, запрокидывая голову. Кто-то из них свернул боковое зеркало, и оно безвольно повисло, стукаясь о дверцу джипа в такт движениям Романа и откровенным стонам Никласа. Рысь рвалась наружу, и Роман наклонился, снова наполовину целуя, наполовину кусая кусочек бледной кожи между воротом водолазки и волосами затылка. Никлас простонал что-то похожее на ругательство и, вцепившись руками в капот, пошедший волнами под его пальцами, с силой насадился на Романа. И ещё раз. И ещё. Пока Роман не зарычал ему в шею, дёргая, натягивая, вталкиваясь как можно глубже и чувствуя, как Никлас вздрагивает, сжимая его в себе. Спустя какое-то время Никлас заворочался под Романом, столкнув его в себя, и повернулся, выгибаясь в совершенно неестественной позе, какие умеют только вампиры. Несколько минут они целовались — долго, вдумчиво, так, будто не они только что чуть не превратили несчастный «хаммер» в груду металлолома. Наконец Роман, слегка отстранившись, сказал: — У меня ещё полтора литра в холодильнике. — Вот с этого надо было начинать, — фыркнул Никлас и, оттолкнув Романа, начал натягивать джинсы. — Есть всё-таки свои преимущества в твоей работе. — Если бы тебе ещё этого хватало, — пробурчал Роман, застёгивая брюки. Никлас, на миг прижавшись к нему всем телом, слегка царапнул зубами по шее и жарко шепнул на ухо: — Когда перестанет хватать, я выпью тебя. Он уже почти успел отстраниться, но Роман поймал его за подбородок, поцеловал и ответил: — Захлебнёшься.