***
Модестас давно хотел познакомиться с родителями своего друга, да и Белов против этой поездки не был, давно родителей навестить пора. Хотели-то оба, но то Паулаускаса на заслуженный отдых не отпускают, то Сергею не дают отпуск. И если литовец не отправлялся в Томскую область из-за того, что делать ему там в одиночестве будет нечего, да и не знает он там никого, то русский не бежал при первой же возможности к родным из-за уважения к другу. Договорились вместе съездить, значит вместе съездят! И никак иначе. Ну, а тут удача им улыбнулась, и начальство каждого из мужчин дало им отпуск в две недели. В середине февраля. Конечно, оба хотели бы летом, но ждать, когда их отпустят летом и отпустят ли вообще, они не могли. Такой шанс упускать нельзя! Они так долго ждали его, поэтому уже на следующий день чемоданы были собраны, билеты куплены, и уже на третьи сутки Сергей с Модестасом стояли на пороге дома родителей первого. Знакомство Паулаускаса с родными не заняло много времени. Отца дома не было, опять в командировке. Мать же сначала накормила, напоила друзей и только потом поинтересовалась жизнью литовца. Его это, кстати, ни капли не смутило, и он легко поведал о всей тяжести жизни прибалта в России. Правда, ругать русских при матери Сергея он не решился, это Белов уже привык к подобному, а может женщина обидеться или ещё чего похуже сделает! — Надо почаще тебя сюда брать! — сказал тогда Сергей. — Это ещё почему? — удивился Паулаускас. — Потому что на жизнь жаловаться не будешь. И насладишься ею наконец.***
— Белов, ты чего лыбишься? Я, значит, тут со скуки помираю, а он улыбается во все тридцать два! Ты вообще слышал, что я тебе говорил эти пять минут? Чего молчишь? Не слышал. — сам ответил на свой вопрос Модестас и тут же продолжил, — И как долго будет это продолжаться — это было сказано уже не о Сергее, а о погодных условиях.***
А утром началась метель. Февраль как никак. Но на первый день это приняли нормально. Модестас спокойно читал какую-то пыльную книгу, найденную среди точно таких же пыльных книг на полках деревянного шкафа. Сергей помогал матушке по хозяйству. После обеда Паулаускас немного привык к женщине и уже мог немного поворчать. Сергей уверен, всё началось именно вечером первого дня. Тогда литовец решил зайти в соцсети, «чтобы ответить поклонницам». Именно в тот вечер Модестас понял, что связи нет. Да, пожалуй, тогда всё и началось. — Серый, это чего? Тут что ли связи нет? Или это из-за погоды? А, нет, связь есть, интернет соединения нет. — Модь, пурга за окном. Чего ты хочешь? — Я хочу просто хороший интернет!***
— Белов, ты сейчас где? И с кем? Тебя мать уже пять минут дозваться не может. Пришлось мне идти. Белов, ты это прекращай давай. Бело-о-ов! — Паулаускас помахал рукой перед лицом Сергея. Тот растерянно посмотрел на него, как бы спрашивая «Ты чего-то хотел?» — Я тут, значит, мучаюсь, а он в облаках витает! Заканчивай с этим! — Я просто задумался. Ничего страшного. — О чём? — «если не секрет» он не стал добавлять. Ведь у русского нет секретов от литовца. А если есть… Да, нет! Нет и всё. — Обо всём.***
На второй день стало только хуже. Метель всё также продолжала засыпать улицы деревни снегом. Модестас же начал доставать Белова. Он жаловался на то, что ему скучно, на то, что в России что не погода, то слякоть и дожди, то мороз и метель, на то, что он передумал и следующий отпуск он проведёт на Родине, в Литве. Да, это было на второй день. Вести счёт времени становилось всё сложнее, почти невозможно, учитывая, что солнца видно не было, ничего видно не было. И время они узнавали лишь благодаря старым деревянным часам с кукушкой. Паулаускас долго удивлялся, что у них есть такое старьё. На второй день он уже ничему не удивлялся. Ни отсутствию интернета, ни тому, что часы до сих пор работали, ни тому, что метель идёт вторые сутки напролёт. Ничему. На второй день они достали шахматы и настольные игры. И весь день проиграли. Модестас потом долго ворчал. Весь вечер. — Вот вечно вы, русские, побеждаете! Поддаться что ли не мог? Друг, называется! — произнёс Паулаускас, проигрывая в шахматы пятый раз и это при том, что выиграл он только один раз. — Если я поддаваться буду, то играть не интересно станет. Ты будешь знать, что я играю не в полную силу, и будешь беситься, что я считаю, что ты не можешь играть со мной на одном уровне. — Это потому, что вы, русские, не умеете поддаваться. — Хорошо, не хочешь в шахматы, давай в настольные игры? — пресёк ссору на корню Белов. — Давай — ответил Модестас. Матери Сергея он уже, кстати, не стеснялся и вполне спокойно жаловался на отношение к литовцам и говорил о своей неприязни к русским. Женщина быстро поняла, что характера у прибалта не сахар и, чтобы не злить его, молча хлопотала по дому или же вязала спицами, сидя на кресле в гостиной, где обычно проводили время мужчины.***
— Белов, ты опять?! — Всё-всё. Тут я. Больше не задумываюсь. Ты, кажется, говорил, что со скуки помираешь? — Как ты догадался?! — наигранно ужаснулся литовец.***
Третий день. Ещё тяжелее, как считал Сергей. Модестас с утра весь на нервах. Как только встал, сразу подбежал к окну. — Опять! — произнёс он, отодвигая штору и показывая бурю, бушующую на улице. Затем посмотрел на Сергея таким взглядом, будто это Белов виноват во всех бедах литовца. После, весь день, Паулаускас к другу обращался не иначе как «Белов». Это сильно удивило Сергея, но через некоторое время, кукушка на часах успела несколько, сколько именно он не заметил, раз прокукукать, Белов к этому привык.***
— Вот опять! Ну что ты за человек, Белов? О чём ты весь день думаешь?! — О нашем отпуске. Вот ты ворчишь третий день. А я уже потерял счёт времени. Мать моя, и та, бедная, все дела дома переделала, вон сидит вяжет. А метель так и не прошла. А у нас осталось три дня безмятежности. — произнёс Сергей — Ты, вроде бы, что-то говорил? — Только то, что умру от скуки — проворчал литовец, неохотно поворачиваясь к русскому. — Давай в шахматы? — Нет! Только не в шахматы. Мне в последнее время не везёт в них. — Может быть в настольные игры? — Скорее «напольные», чем «настольные». Нет, мы вчера все переиграли. — Тогда в карты? — уже не надеясь на положительный ответ, спросил Белов. — Давай в карты. На четвёртый день произошло чудо. Помехи в телевизоре пропали, а к вечеру закончилась метель. — Ну наконец-то! — произнесла мать Сергея, включая телевизор. Мужчина думал, что женщине точно также, как и ему, надоели возмущения литовца, и она включила телевизор не просто так, а в надежде отвлечься от гневных зовов «Белов», за последние сутки прозвучавшие раз двести, или в надежде отвлечь им, телевизором, Паулаускаса. Но подобные мысли оказались не верны. Матушка, как только включила свой любимый канал, практически забыла, что у неё в доме двое здоровенных мужчин, один из которых готов к совершению убийства после очередного «Белов». Но это только казалось. На самом деле женщина изредка поглядывала на «мальчиков», в любой момент готовясь предотвратить драку. После окончания метели Паулаускас, наконец, зашёл в соцсети. И до конца дня от него не было слышно ни звука. Сергей впервые за их отпуск не пытался ничего анализировать, следить за часами с кукушкой, а просто наслаждался тишиной, редко прерывающейся шумом из телевизора. На пятый день о прошедшей метели напоминали лишь сугробы за окном. В небе ярко светило солнце, подувал лёгкий ветерок. Сергей с Модестасом сразу после завтрака решили расчистить двор. — И всё-таки… Не поеду я больше никуда зимой!.. Дома сидеть буду… В городе… — прерываясь от сбившегося дыхания, произнёс Паулаускас. Белов решил проигнорировать данное заявление. Через некоторое время мужчины закончили свою работу и, придя домой, были готовы слона съесть. А в холодильнике, как назло, съестное подошло к концу. Но делать нечего, и мать Сергея накормила друзей, а после отправила в магазин со списком покупок. По сугробам они добрались до магазина, территория которого уже была расчищена. И точно также, по сугробам, они дошли до дома. На пятые сутки Модестас вновь называл Сергея по имени. На шестой день, а вернее вечер, отец возвращается из командировки. Их знакомство с Паулаускасом проходит не так, как ожидал литовец. Старик лишь сухо кивает на слова Сергея о его дружбе с Модестасом. После он целует свою жену в висок, и они, обнявшись, идут на кухню. У Модестаса шок. Нет, не от того, что они поцеловались, за свою жизнь он и не такое видел. Шок от реакции мужчины. В его семье давно бы уже расспросили, где, как и при каких обстоятельствах он познакомился с Сергеем. В его семье совсем по-другому. Не так. А Белов-младший стоит и наблюдает за реакцией Паулаускаса. Сергей совсем не удивлён, примерно этого он и ожидал от отца. После, за ужином, мужчины заново знакомятся. Александр приносит извинения за излишнюю сухость, ссылается на усталость и уходит в спальню. Шестые сутки незаметно для всех омрачили их отпуск. Уже лёжа на полу в гостевой комнате, Сергей на грани слышимости шепчет: «Не обращай внимания. Просто забудь». На седьмой день они собирают чемоданы и покупают билеты домой, в Москву. Паулаускас, как не пытался, забыть вчерашний день не мог. На прощание Александр лишь пожал сыну руку, после сделал тоже самое с рукой Модестаса. Мать Сергея, напротив, заобнимала сына, да и литовца тоже, до полусмерти. Сергей пообещал почаще звонить. Вновь три дня в поезде. И вот. «Любимая» Москва. — И всё-таки, в следующий раз поедем в Литву. Летом. — Обязательно, Модь. Только не летом — Белов мотает головой, — а зимой. В феврале. Хочу посмотреть на литовские зимы. В феврале. — кивает, скорее всего для себя.