***
Обидно, что твой язык не такой же юркий, как, например, у Юнги.
Даже Мин Юнги, со своей шепелявостью, умудряется говорить слова правильно, особенно такое сложное, как «Здравствуйте».
Вы думаете, что в этом такого? Набор букв: прочитай по отдельности каждую, а затем просто собери воедино. Фигня вопрос.
Но.
Тэхён всю жизнь только и делал, что балякал на своём корейском. Это русское «здравствуйте» он давит из себя, сопровождая сие действо всевозможными гримасами и ещё целым спектром странных неописуемых эмоций.
Ким Тэхёна бесил тот факт, что все в группе, кроме него, практически сразу и без ошибок научились лепетать это словечко без намёка на акцент. Бывало, правда, проскальзывало это едкое
«ы» после согласных или неугомонное
«в» просачивалось, но то было незаметно, практически неслышимо.
Это «здравствуйте» слетало с языка Намджуна без каких-либо усилий, а для эпичности лидер провожал русскую речь легким взмахом руки.
Даже Чимин, походивший порой на плюшевого эскимоса, выплевывал приветствие, и никто даже не замечал ошибок. Слышалось это больше как
«дратуте», но парня так ни разу и не смогли заставить говорить медленнее.
Сокджин с Хосоком воспевали это слово, вознося руки к потолку или тыча друг друга в грудь; заливались смехом, когда имитировали суровых сибирских мужиков, почёсывая носы большими пальцами.
Чонгук так вообще с первого раза протараторил его без намёка на ошибку и уставился обратно в телефон, и только у Тэхёна нихуя не получалось.
Как на зло, все те звуки, которых и в помине быть не должно, рвались наружу, как бы Тэхён не пытался их сдерживать.
Репетиции в ванной перед зеркалом не помогали: повторяя слово по сотне раз, оно вообще смысл теряло, хоть и до этого было не особо понятно корейскому мышлению.
Язык Тэхёна какой-то неправильный, согласитесь.
Бантанам его, порой, отрезать хочется или чтобы он хотя бы к нёбу прилип, потому что слушать глупые тирады бывает очень тяжело, ну вот прямо-таки невыносимо.
Фанатки каждый раз чувствуют, как матка струной натягивается, когда на сцене эта непослушная мышца пошло (но не нарочно же, да?) шастает по губам.
Но когда дело доходит до другого языка, тут Тэхёна преследует целая обойма неудач и подколов со стороны однокашников…
И вот, поедая свой честно заслуженный апельсин, Тэхён сидит в углу светлой просторной репетиционной и шипит от того, что губы щиплет. Пытаясь хоть как-то унять зуд, парень вылизывает уголки полных губ пропитанным цитрусовым соком языком, а тем временем Чонгук, сидя поодаль и наблюдая за этим лиходейством со стороны хёна, поджимает пальцы на ногах и томно дышит.
Чонгук нетронутый апельсин то и дело перебрасывает из руки в руку, как теннисный мячик и чертыхается сам на себя от того, что взгляда от хёна отвести не может.
Ким Тэхён слишком любит цитрусовые и слишком увлечённо тревожит собственные губы, а Чонгука это по нервишкам звонко бьёт и гул в голове только нарастает.
Как-то Тэхёну сегодня не везёт: танец адекватно исполнить не получается, в ногах путается, да и «зыдыравствуйте» пиявкой в сознание впилось; апельсин закончился, как и желание делать сегодня что-либо ещё.
Пытаясь найти утешение в чём угодно, Тэхён сталкивается глазами с пристальным взглядом макне и тут же опускает свой взор на перескакивающий туда-сюда оранжевый плод в его руках.
Как щенок, следит Тэхён за столь желанной игрушкой и непроизвольно
тявкает облизывается. У Чонгука едва не сносит крышу, но через щёлочку в потолке сознания проскальзывает идея, которая кажется ему весьма соблазнительной.
Чонгук перехватывает апельсин в правую кисть и ухмыляется тому, как Тэхён так же резко замирает и не сводит глаз с желанной добычи. Он чуть поднимает руку к уровню своих глаз и, вопросительно вскинув бровь, слегка трясёт плод.
Тэхён активно кивает и тянет ручки, готовясь поймать
мячик фрукт, но Чонгук отрицательно качает указательным пальчиком свободной руки, а затем, перевернув кисть, подзывает старшего к себе.
Тэхён хмурится и проходится языком за нижней губой. Чонгук же, ухмыльнувшись, демонстративно вдыхает аромат цитруса и даже глаза от блаженства закатывает. Повторив ещё раз показательно-призывательный жест, он едва сдерживает победную улыбку, когда Тэхён, показывая всё своё напускное недовольство, на четвереньках подползает к младшему и с глухим звуком плюхается напротив.
По-турецки скрестив ноги, Тэхён вновь тянет руку, но уже не так игриво, а, скорее, настойчиво.
Чонгук отрицательно качает головой, смежая веки, и заводит руку с апельсином себе за спину. Тэхён, цокнув, складывает руки на груди и оттопыривает подбородок:
— Что ты за него хочешь?
«Тебя», — проносится у Чонгука в голове, но говорит он:
— Здравствуйте.
И начинает очищать апельсин, с силой впиваясь короткими ногтями в рыжую кожуру. Горький сок и сильный запах брызжут в стороны, попадая на руку и в нос Тэхёна. Он возмущённо закатывает глаза, но каплю сока слизывает.
«Он слишком желанный», — думают оба.
Плод оголён, как и нервы парней.
Сочная мякоть сначала разделяется на две половинки, а потом и на все девять частей. Чонгук, положив дольки в правую руку, пальцами левой берёт первую по счёту и выжидающе смотрит на Тэхёна. Тот же, ломаясь, нервно потряхивает ногой и вскидывает бровь. Собравшись с силами, Тэхён шумно вздыхает и прикрывает глаза.
— Зыдыравствуйте, — шепчет он.
Несколько раз неодобрительно поцокав, Чонгук демонстративно отправляет первый кусочек себе в рот и стонет от удовольствия. Его ресницы трепещут, а сок тонкой струйкой стекает по подбородку. Тэхён ругается себе под нос и приказывает сосредоточиться, сжимая кулаки и делая едва заметный «файтин».
Никаких «ы», понял?
— Здравыстывуйте!
Вздохнув, Чонгук качает головой и, взяв вторую дольку, протягивает её сидящему рядом Юнги, который уставился в телефон и ничего вокруг не замечает. Уловив цитрусовый аромат под своим носом, он ловко перехватывает ртом апельсин и подмигивает мелкому в знак благодарности.
Ноздри Тэхёна улавливают аромат плода и открытой насмешки мелкого. Хочется встать и уйти, как целочка, откинув чёлку назад и недовольно хмыкнув. Но Ким Тэхён мужик, который хочет научиться говорить это ёбаное русское приветствие, и он
хочет. этот. апельсин.
— Здрауствуйте, — картаво, на английский манер выдаёт Тэхён и бьёт себя ладошкой по лицу. Тут он сам виноват, признаёт.
Минус третья долька.
Чонгук не скрывает издёвки, а Тэхён клянётся придушить сегодня ночью мелкого подушкой. Зачем-то разминая пальцы и шею, он устраивается поудобнее и делает зарядку лица: открывает и закрывает рот, плотно сжимает-разжимает губы и смачно их облизывает, просто потому, что пересохли.
Еле сдерживаясь, чтобы тут же не набросится и не откусить к хуям эти алые вареники (не, ну а вы свои губы после апельсина вспомните), Чонгук, нацепив маску невозмутимости, берёт четвёртую дольку и, как великовозрастный сенсей ждёт ответа своего ученика.
— Дратуте, — хитрит Тэхён и расплывается в победной улыбке, видя озадаченное лицо мелкого.
Нервно постучав по дольке указательным пальцем, Чонгук решается отдать её Тэхёну — этакий пряник, вместо хлыста, чтобы у ребёнка запал не пропал, но…
Чонгук следит за потухающим взглядом Тэхёна, когда подносит фрукт к своему рту. Он откусывает ровно половину и протягивает другу вторую. Тот порывается кусочек пальцами перехватить, но мелкий не даёт: взглядом приказывает есть из его руки. Недолго думая, Тэхён насаживается ртом на апельсин, смыкает губы и слегка задевает пальцы Чонгука, успев захватить несколько сбегающих вниз капель.
С придыханием запустив в рот свои же сочные пальцы, которых только что коснулись уста Тэхёна, Чонгук жадно слизывает сок и ухмыляется, видя довольное лицо хёна. Тот активно жуёт маленький, но столь желанный кусочек и собирается с мыслями, чтобы заполучить следующий.
Пятый и шестой пролетают мимо рта Тэхёна, как фанера над Парижем. Снова это ёбаное «ы»! Кто его вообще придумал?!
Почёсывая висок и чуть склоняя голову набок, Чонгук жуёт свою нижнюю губу и понимает, что он — хреновый учитель. Звание «нагибатора» медленно от него ускользает. Чонгук не всемогущ, победителем во всём быть не получится. По крайней мере — научить Тэхёна правильно произносить «здравствуйте» выйдет у Чонгука только в следующей жизни.
Тэхёна факт того, что апельсина почти не осталось и язык никак не хочет слушаться, очень расстраивает. Три попытки. У него имеется возможность съесть эти три дольки, нужно только сказать всё верно. Без «ы» и акцент на букве «в» не делать, и апельсин будет его.
Приняв позу для медитации, Ким Тэхёна прикрывает глаза и пытается уйти в нирвану, встретить своих предков и спросить их совета касательно правильного произношения старого доброго русского приветствия. Полной связи достигнуть ему так и не дают, пробудив лёгким тычком ступни в бедро, но волну старший определённо ловит. Размяв ладонью шею до красных отметин, Тэхён выпрямляется и звонко, на всё помещение, выдаёт:
— ЗДРАВСТВУЙТЕ!
Чонгук аж подскакивает от столь неожиданного, но правильного ора и, блять, роняет на пол заветную седьмую дольку, на которую сам же и садится!
Правое полупопие мелкого пропитано соком, а глаза Тэхёна мечут стрелы.
Он. Его. Уронил.
Этот сучёныш только что взял и уронил драгоценный, а, главное, такой желанный кусок спелого плода. И ещё вдобавок жопой на него сел. Ох, сейчас кто-то отхватит пиздюль…
Вальяжно, но сдерживая нахлынувшие эмоции, Тэхён протягивает Чонгуку раскрытую ладонь и несколько раз сгибает пальцы, приказывая отдать апельсин. Желательно, весь.
Но и Чонгук пострадал, нихуя он всё не отдаст.
Делая над собой большое усилие, Чонгук протягивает хёну одну дольку, но в ладонь не кладёт. Только из рук, только с пальцев мелкого.
Чуя под носом цитрусовый аромат, Тэхён надменно смотрит на «собеседника».
С рук, значит? Ну ладно.
Тэхён вцепляется в кисть мелкого и сжимает, да так, что под давлением долька лопается и драгоценный сок вырывается наружу, бурным потоком стекая вниз по тонким пальцам. Чонгук непонимающе, но заворожённо наблюдает за тем, как Тэхён, не отрывая глаз от мальчишки, наклоняется и обхватывает губами раздавленную дольку и прихватывает верхние фаланги указательного, среднего и большого пальцев Чонгука. Рот старшего с шумом хлюпает, пытаясь втянуть ещё недалеко убежавший сок и языком, прихватив кусочек апельсина, Тэхён вылизывает чужие пальцы.
Так мокро, так сочно.
Матка Чонгука натягивается стрункой, ощущая этот язык на своей коже, а нервы оголяются под этим пристальным взглядом карих и давно любимых глаз. Поедая остатки фрукта, и, всё так же не прерывая зрительного контакта, свободной рукой Тэхён тянется за последней долькой. Чонгук не сопротивляется, когда тот забирает её, и тем более не возникает, когда старший, ехидно сощурив глаза, проталкивает её в приоткрытый рот младшего и при этом, нарочно или нет, задевает влажные губы уже, кажется, бывшего «нагибатора».
День-то на самом деле не такой уж и плохой: танцы — дело житейское, Тэхён нагонит. Почти полтора апельсина за последние полчаса — достижение, да ещё какое! «Здравствуйте» от зубов отскакивает, как так и надо и ещё, кажется, что сегодня ночью кто-то будет стонать не от удушения подушкой вовсе, а кое от чего более…
сочного.
