Без жалости и мести

Сталь клинок оскалил над слабой плотью: меч неистов, холоден, зол и быстр, и искрится воздух во тьме от сотен недоступных взору колючих искр. И в глазах от ярости мутно-ало, и мерцает отблеском остриё. Ты один, ты предан, покинут, жалок. Смерть подарком будет. Прими её. Губы шепчут мертвенно. Шлют проклятья? О пощаде молят ли? Льют елей? «Дай немного времени рассказать — я всё раскрою. Выслушай. И убей». Чем себя низвергнутый оправдает? Веки плотно сомкнуты и дрожат. И сквозь холод, правящий в снежном крае, слышен жар — отчаянный, чистый жар: «Этот мир — когда-то цветущий остров — он у края гибели, у черты. Я хотел спасти, — и взгляд жалит остро, — свой народ. Не так поступил бы ты? Не властитель — раб и слуга на троне, обречённый узник безглазой тьмы. Ксентарон оплакан и похоронен за стенами снежной своей тюрьмы. Я повержен, брошен и обессилен, а вокруг по-прежнему мрак и лёд. Плоть навек застынет моя в могиле. Что с душой… давно её бездна ждёт. Не боюсь ни смерти, ни тьмы, ни боли, жизнь моя — песок, что в твоей горсти. Искупить бы… Торвальд, ты храбрый воин. Пусть судьба щадит тебя. И прости». Меч, не пролив крови, вернётся в ножны. Раз своих не смог, то спасай других. И ладонь раскрытая осторожно до плеча дотронется. «Помоги».