Закулисье журналиста

Перед ним возвышалось стеклянное здание, в котором располагались филиалы тысячи кампаний, и в одном из них была разгадка его ребуса. Он всего лишь журналист, который решил вести собственное расследование, потому что детективы и полицейские, обычно этим занимающиеся, по его мнению, были куплены главой города. Ларин, одернув края пиджака, вошел в здание и с важным видом проследовал к лифту. Он очень торопился, но подавать виду нельзя: мужчина здесь не работал, а таких без определенного направления или пропуска дальше входа не пускали. Лифт быстро поднялся на седьмой этаж. Все коридоры оказались пусты, и Ларин быстрыми шагами направился к двери в офис строительной кампании. Основана она одним человеком, то есть была частной. Компания была совсем небольшой, но заправляла только самыми дорогими домами в городе и ближайшем окружении. Кабинет каждого сотрудника представлял своеобразный стеклянный куб, что все видели друг друга, но не слышали. За одной из дверей сидела Ушакова, что-то усердно печатая на компьютере. — Я принес тебе поесть, — Дима поставил на стол крафтовый пакет, закрывая им один монитор. Девушка медленно перевела на него взгляд и немного улыбнулась. — Спасибо, конечно, но я вообще-то хотела в обед сходить в ту кофейню напротив. — Я только оттуда, — Дима кивнул в сторону пакета. Ксюша в удивлении вскинула брови и, поправив волосы, заглянула в пакет. — Ты хочешь подкупить меня? Мало того, тебя не появлялось тут с едой для меня… — она задумалась, — никогда! Так ты еще и кофе принес! — люди в соседних кабинетах украдкой поглядывали на них и улыбались. — И как ты вообще прошел сюда? — Ларин лишь повел плечом. — Мне нужна некоторая информация, — нахмурился мужчина, скрестив руки на груди. — Я вообще-то пошутила. — А я нет, — Ксюша вмиг стала серьезной. — Мне нужна информация о твоих недавних клиентах… который купили дом, — Девушка повторила позу Ларина, поднявшись с места. — Точнее, одной пары… Ты знаешь, какой… — Ничего я тебе не скажу и документов не дам, все конфиденциально, а удостоверения полицейского я у тебя не вижу. — Я не собираюсь просить сто раз, — Дима подошел максимально близко к столу, повысив тон голоса. — А я не собираюсь менять свое решение, — настаивала на своем Ушакова. — Пойми меня правильно, я не хочу быть на другой стороне, но и приказ я нарушить не могу. — То есть ты мне не скажешь, как священник, который всю жизнь служил церкви, и девушка, которая работала только в магазине, смогли купить один из ваших домов? — последнюю фразу Дима чуть ли не прокричал, поэтому несколько коллег обернулись в их сторону. Видимо, стены не такие уж и не звукопроницаемые. — Именно! — Ларин вскинул руки, опустил их и, повернувшись на каблуках, вылетел из кабинета. — Придурок, — выдохнув, Ксюша опустилась обратно в кресло, — будто с девушкой встречаюсь.

▼▼▼▼

С трудом открыв дверь, Ушакова зашла в квартиру. Помимо рюкзака, с которым она ходила на работу, ее руки тащили два пакета из продуктового магазина. Она поставила тяжести на пол, сняла пальто и сапоги и вышла из коридора в гостиную. У панорамного окна, спинкой в сторону девушки, стояло кресло, на котором, судя по выставленной вбок руке, сидел Дима. — Привет, — ответа на голос Ксюши не последовало. — Помоги, пожалуйста, с пакетами, я очень устала, — действия никакого не произошло. — Ты что, обиделся на меня? — Ушакова медленно обошла вокруг кресла. Напротив окна, наблюдая за мигающими огоньками города, разместился Ларин. За время отсутствия дома девушки вокруг него скопилось несколько бутылок из-под пива. Теперь пиджак сидел на нем не так красиво, сильно задираясь вверх и приподнимая плечи ткани. Ксюша, увидев все это, замерла в немом удивлении, медленно переводя взгляд с одного объекта на другой, и в конце она вновь обратила внимание на лицо мужчины. — Это все? — Что? — насколько мог уверенно переспросил Дима, взяв в руку новую бутылку. — На сегодня это все? Или за нашим почтовым ящиком ты прячешь сигареты, а в своем студенческом пакетики с наркотой? — девушка пригнулась и попыталась определить размер зрачков Ларина. Делать это в полутьме оказалось бесполезно. — Не сегодня, — сделав большой глоток и опустив на пару секунд веки, произнес он. — Ах вот как! — Ушакова сорвалась с места обратно в коридор за пакетами с продуктами. — Я даю тебе время подумать! Диме было слышно, как громко хлопала дверца холодильника, как в отчаянии жестоко смялся один пакет и порвался второй. Он слышал, как девушка начала плакать, а, успокоившись, громко всхлипывать. Через минуту она появилась перед Лариным с красным кончиком носа и белками глаз. Ксюша оперлась на комод, стоящий у окна, и посмотрела на Диму. Она так долго разглядывала его, что потеряла счет времени. Ларин такой разный, такой неуловимый. Иногда это очень нравилось девушке, но чаще… Чаще все было чуть лучше, чем сейчас. Только лишь после увольнения из издательства она нашла его накуренным и пьяным. Но это она смогла принять, с каждым новым его срывом начав ожидать чего-то подобного. Другое дело, сейчас. Он выбрал совершенно ужасную и плохую цель, и теперь бесится, что не удается привести ее в исполнение. Еще, вдобавок, и всех в своем окружении в покое не оставляет. — Почему ты так его ненавидишь? — вдруг спросила Ушакова. — Что? — удивился мужчина, а потом его брови опустились ближе к переносице. — Он священник… И ведет такую неправильную жизнь. Он пьет, таскает за собой какую-то малолетнюю… Ему так нельзя делать! — А тебе можно? — отметила Ушакова. — Разве ты делаешь не то же самое? Так почему ему нельзя? — Он же пример для… людей, — пьяная голова плохо соображала, не в состоянии, как раньше, умело подбирать слова. — А ты не пример? Сколько людей тебя знает? А сколько подписчиков в блоге? И ты не считаешь себя примером для остальных? — тот лишь закатил глаза. — Пойми, Дим, Даниил — такой же человек, как и мы все. Ты просто с ним не разговаривал. В нем нет и капли лицемерия, он буквально светится, когда его девушка рядом. Пойми, он заслуживает все это, заслуживает даже в большей степени, чем ты, — Ушакова еще раз потерла свой нос рукой и направилась к входной двери. Но не успела она преодолеть и половину гостиной, как сильная рука поймала ее за кисть и потянула в обратную сторону, что Ксюша тут же упала в объятия стоящего перед ней мужчины. — Я еще не закончил, — произнес Дима и крепко прижал девушку к своему телу. Она сняла с него мятый пиджак и немного поправила рубашку. — Да ты особо и не начинал, — мужчина вытащил из кармана штанов телефон, включил какую-то негромкую спокойную мелодию и отложил этот источник музыки на ближайшую напольную полку для книг. Руки Ларина мягко оплели талию девушки, а голова легла на ее плечо. Они начали медленно двигаться в такт музыке, слегка покачиваясь так, что у них получалась очень ленивая разновидность вальса. — Ты же все равно мне ничего не скажешь? — тихонько спросил Дима. — Нисколько, — усмехнулась Ушакова, поглаживая мужчину по голове и закручивая короткие пряди волос. А музыка несла их дальше, становилась немного громче и подходила кульминации. Ларин поднял голову, немного переместил руки и повел девушку в танце. И вот он, пик этой песни: Дима прижал девушку, а потом выпрямил руку, чтобы она раскрутилась и после вновь вернулась в его объятия. Но в один момент ладонь скользнула по другой, и этот элемент вышел неудачно, когда Ушакова без поддержки упала на пол. Обеспокоенный Ларин тут же подлетел к ней на коленях и начал гладить ее по волосам и целовать в виски. Девушка смеялась и потирала бок, которым ударилась о стену, на которую теперь и облокачивалась. Через секунду Дима поморщился, закрыв глаза и опустив голову. — Что такое? — Ксюша тихонько прикоснулась к его подбородку и приподняла вверх. — Просто… голова закружилась. — Вот как, — вновь усмехнулась девушка. Она медленно приблизилась к лицу мужчины и оставила на губах легкий поцелуй. Ему было интересно наблюдать за ее действиями. Ксюша же глаз не открывала. Она вновь припала к его губам, почти невесомо проходясь языком по разгоряченной тонкой коже. Руки девушки обвили шею Ларина и теперь выводили на ней разные узоры. Дима, полностью отдавшись после того, как Ушакова прикусила его губу и вызвала глухой стон, потянул ее на себя и уложил поверх своего тела, упираясь лопатками в паркет. Ларин постепенно стал вливаться в темп, отвечая на поцелуй и шумно выдыхая, когда в легких обоих уже не хватало воздуха. И каким бы это не было волшебным, Ушакова хотела считать, чтобы все это было сном, потому что понимать, что любимый человек не способен на подобную романтику в трезвом состоянии, намного сложнее и болезненнее. Забыв все вечерние мысли, Ларин решил не останавливать свое расследование и довести дело до конца. Кто бы что ему ни говорил.