Курага

      Мяч прилетел неожиданно, ударив Сергея Николаевича Галкина по ноге и пробудив от дрёмы. Можно было, конечно, не сидеть на детской площадке, а уйти на скамейку у подъезда - туда, где гуляли остальные старики, но это было бы слишком просто. А простых путей Сергей Николаевич никогда не искал.       К скамейке подбежал сын соседа Витька, не глядя на Галкина буркнул "извините" и, отправив мяч пинком ноги обратно на поле, убежал. Пенсионер окончательно проснулся и начал следить за наглым сопляком.       Он прожил в одной коммунальной квартире с семьёй Витьки полжизни, с тех пор, как получил комнату, устроившись на завод. Когда он переехал, во второй комнате уже жили соседи - супружеская пара с ребёнком, с дурацкой фамилией Ивановы. Отец-альфа работал на том же заводе, что и Галкин, папаша-омега был домохозяйкой, а единственный ребёнок - тихоня омега Андрей - как раз в тот год пошёл в первый класс.       С тех пор прошло тридцать лет, старшие Ивановы давно умерли, оставив комнату сыну. Андрей, которого Сергей Николаевич в мыслях всегда называл придурком, вырос в тихого омегу и работал в каком-то НИИ - вечный младший научный сотрудник. Замуж он так и не вышел, хотя много лет встречался с альфой Георгием, который появлялся ровно четыре раза в год - когда у Андрея начиналась течка. От этого Георгия и родился противный Витька, наглый и самоуверенный не по годам, как все альфы.       Витьке уже исполнилось двенадцать, но никаких следов взросления в нём не наблюдалось. Внешне он был больше похож на омегу, чем на альфу - лицо как у фарфоровой куклы и волнистые волосы почти до плеч, но его папашу-мямлю это, похоже, не волновало.       Сергей Николаевич гулял уже несколько часов, ему всё сильнее хотелось есть, но идти домой он не решался. Неделю назад у Андрея началась очередная течка и его ёбырь Георгий прочно обосновался у "муженька". Небольшая двухкомнатная квартирка насквозь пропиталась ароматами случки, Витька переехал в соседний подъезд - омега Геннадий, с которым дружил Андрей, всегда забирал его на это время, а Галкину деваться было некуда.       Мимо скамейки прошла компания омежек - старшеклассники, уже достигшие зрелости, но ещё не испортившие фигуру родами и тяжёлой работой на заводе, свежие и аппетитные как персики. Сергей Николаевич проводил их злым взглядом, припоминая, кого можно безнаказанно обозвать шлюхой, не рискуя нарваться на ответное хамство.       Галкин был курагой. Его пора цветения осталась далеко позади, он уже и не помнил, когда у него последний раз была течка - десять, пятнадцать лет назад? Впрочем, климакс мало что изменил в его жизни : может дело было в дурном характере, может ещё в чём, но отношения с альфами у него никогда не ладились, даже во время течки. Свою обиду на судьбу он привык срывать на других омегах, чаще всего на Андрее. Сначала он боялся, что придурочный интеллигентик нажалуется своему Георгию, но тот оказался неспособен даже на это. В ответ на все подколы и оскорбления он только краснел, поправлял сползающие с носа очки и бормотал : - Сергей Николаевич, ну зачем вы так, мы же соседи...       Георгия Сергей Николаевич боялся. Этот альфа, красивый как актёр из сериала про бандитов, никогда с ним не разговаривал, даже не здоровался и смотрел холодно и надменно, как на таракана. Было совершенно непонятно, что он нашёл в таком невзрачном замухрышке как Андрей. Галкин любил долгими одинокими ночами мечтать, что, будь он помоложе, Георгий ходил бы не к Иванову, а к нему. В реальной жизни ему ничего не светило - и не только с Георгием - поэтому сейчас он придумывал, как лучше оскорбить Андрея, когда течка закончится и ёбырь уберётся восвояси. - Сергей Николаевич, ну зачем вы так, мы же соседи...       Галкин удовлетворённо улыбнулся : в его жизни не было большей радости, чем портить настроение окружающим. Течка у Иванова закончилась два дня назад, Георгий ушёл и жизнь вернулась в привычное русло. - Вот именно, соседи. Я ж тебя, Андрюша, с детства знаю. И не понимаю, как у твоих родителей мог вырасти такой, как ты. Ты же шлюха бесстыжая. - Чем это я шлюха? - от волнения Иванов покраснел и начал заикаться. - Тем самым. Ты ж не замужем, а альфы к тебе ходят. И ребёнок у тебя незаконнорожденная безотцовщина. Разве порядочные омеги так себя ведут?       Сам Сергей Николаевич тоже никогда не был замужем и все его немногочисленные случки были "незаконными", но это никогда не мешало ему читать мораль другим. Вот и сейчас он, пользуясь тем, что Андрей не может отойти от стоящей на плите сковороды, наслаждался сознанием своей праведности. - Неправда, что вы врёте? Никто ко мне не ходит. И у Вити есть отец. - Это Георгий то? Всё ходит, ходит, да только никак не женится. - Это не ваше дело!       Продолжить им не дало. В дверях кухни нарисовался Витька, смерил Галкина таким же холодным, как у отца взглядом и сказал : - Пап, твой сериал начинается. Иди, я сам тут доделаю.       С Витькой Сергей Николаевич не связывался. Возраст Иванова-младшего его не смущал - он мог обидеть и ребёнка помладше. Но жизнь научила его разбираться в людях и никогда не лезть к тем, кто мог дать сдачи.       На улице давно стемнело, фонари еле освещали перекопанный тротуар - месяц назад начали менять трубы, да так всё и бросили. Галкин с трудом пробирался по доскам среди осыпающихся куч земли, в которых то и дело застревала его переполненная сумка на колёсиках. В местном супермаркете объявили неделю ночных скидок и Сергей Николаевич не смог устоять, второй день забивая буфет и холодильник сахаром, макаронами и тушёнкой. Не то, чтобы ему это было очень надо - он получал хорошую заводскую пенсию - но не упускать же халяву.       Как раз в тот момент, когда он переходил по скользким доскам заполненную водой траншею, сзади послышались быстрые шаги. Галкин оглянулся и с облегчением выдохнул - вместо грабителя за ним шёл Витька. В голове мелькнула мысль - что двенадцатилетний ребёнок делает ночью на улице? - тут же заглушённая другой. - Витя, помоги-ка мне, возьми сумку. Да осторожнее, колёсики не сломай, а то папаша твой не расплатится.       Витька подошёл, глядя на Сергея Николаевича своими холодными глазами, но сумку не взял. Вместо этого он быстро толкнул Галкина в грудь.       Удар был не сильный, но Сергей Николаевич не ожидал нападения и, заскользив на узких мостках, упал в траншею, с головой окунувшись в затхлую глинистую воду. Он успел глотнуть пару раз, пока вставал и, подскользнувшись на склизкой трубе, снова упал, больно ударившись коленом. Подняться второй раз ему не дали - прилетевшая сверху сумка, набитая консервными банками, ударила его по голове. Вкуса тухлой воды, заливающей горло и лёгкие, он не почувствовал. Последним, что он видел, было довольное ухмыляющееся лицо Витьки. - Пап, давай просто всё выбросим, зачем нам это старьё.       Андрей разбирал вещи Сергея Николаевича, ему помогал Геннадий. Галкин умер месяц назад - утонул, свалившись в траншею. Его нелепая смерть вызвала серию статей в местных газетах и ускоренный ремонт теплотрассы. А Ивановым досталась его комната и теперь вся квартира принадлежала им. - И куда всё это девать? - Андрей сокрушённо осмотрел забитый продуктами буфет. - Себе возьми. - Неудобно. - Что тебе неудобно? - Геннадий обнял Иванова-старшего за плечи, - Сколько тебе этот старый хрыч нервов попортил - считай это компенсацией ущерба. И вещи его забирай, те что получше : посуда там, постельное бельё новое. Тебе ребёнка растить надо. - Дядь Гена, если вам что-то нравиться - берите. - Да, Гена, ты выбери всё что хочешь.       Пока взрослые складывали в коробки ненужный хлам на выброс, Витька ещё раз осмотрел свою новую комнату. Подошёл к окну и, подышав на стекло, нарисовал смайлик. В груди приятно щемило при воспоминании о той ночи. Теперь у него есть тайна, о которой он никогда никому не расскажет, даже папе. КОНЕЦ.