трое в лодке

Видеть Даню с Региной было так же болезненно, как и не видеть их. К сожалению, теперь у них троих вошло в привычку видеться не по самым радостным обстоятельствам. Регина сказала, что Дане становится всё хуже к весне, и Миша охотно верил, слушая его усталый голос с экрана ноутбука. Синяки под глазами потемнели и расползлись, сам он как будто похудел и побледнел, отчего рыжие волосы выделялись ещё сильнее. Миша невольно вспоминал как красиво смотрелись эти рыжие волосы на его белой, как молоко, простыне в те редкие моменты, когда они оба позволяли дать себе слабину. Но сейчас его румянец был не соблазнительным, а скорее лихорадочным, пугающим, бьющим под дых, на звук - расстроенная скрипка и все слезливые песни о любви в мире. Миша помнит, что от станции метро у воказала до Дани - самый первый альбом Машины Времени, от нужной станции до нужного дома - пять песен Каплана. Он пишет левой рукой, на ней имя Регины, играет на обычной гитаре для правшей, и там имя Миши. Миша с рвущимся из горла криком усталости вспоминает о словах Регины. Они уже сталкивались с этим втроём - смена погоды ведёт к странным приступам и обострению депрессии, Даня уже несколько недель не выходит из дома, мало ест, мало спит, и недавно он воткнул вилку себе в правую ногу в четыре часа утра. Он даже не закричал, а Регина увидела это, потому что случайно проснулась от криков на улице - была пятница, молодёжь гуляла, яростным весельем предвещая таяние снега. Миша боялся тёплого Питера и того факта, что никак не может помочь. Все доктора, как один, твердили, что надо просто с этим смирится, каждый сотый человек так или иначе является дефектным. Миша возненавидел это слово, потому что Поперечный очень любил им оперировать, когда разговор доходил до родственных душ. Дефектный. Особенный. Всё равно звучит тошнотворно, как ни назови. Миша стоял у домофона почти пять минут, пока кончики пальцев не замёрзли: холодало, а и так серое небо затянули громоздкие низкие тучи. Быть в России не просто соулмейтом мужчине, так ещё и вторым соулмейтом - как болючий ожог на всю жизнь. Мише хотелось бы уехать, забыть про всё это счастье, которое ощущаешь, находясь рядом с тем, кто понимает тебя лучше других, да только оставлять Даню с Региной казалось кощунством. Он хотел бы обнять их так крепко, чтобы раздавить, случайно проткнуть их жизненно важные органы своим костлявым телом, чтобы они перестали страдать, чтобы Регина больше не плакала, а Даня не ненавидел себя. Миша всё-таки решается позвонить, и ему открывают, даже не ответив. Значит, открывал Даня. Миша поднимается по лестнице очень лениво и долго и ему не хочется останавливаться, а хочется дойти до последнего этажа и выкинуться с балкона. Он уже несколько раз думал о том, что Дане может стать легче, если один из его соулмейтов погибнет, быть может, тогда его перестанет разрывать на части. Так много людей не находят свою родственную душу на этой огромной планете за свою жизнь, а Даня вот нашёл. Это было похоже на сундук с золотом, только всё золото там выплавлено в острые ножи, к которым больно прикасаться. Даня обнимает его прямо на пороге, Миша утыкается носом в его мягкие рыжие волосы, закрывает глаза, пока гладит его по спине. Даня отрывается от него и всматривается в чужое-родное лицо, а у самого глаза красные, с лопнувшими капиллярами от того, что все бессонные ночи он провёл за ноутбуком. Миша с Даней договорились не проявлять чувства при Регине, но Регины дома сейчас нет, так что Даня припадает к обветренным губам, забираясь тёплыми пальцами под куртку, обнимая ещё одетого Мишу. Тому приходится поспешно стягивать грязные ботинки, выкинуть куртку куда-то в сторону. Даня, улыбаясь в поцелуй, сбрасывает шапку, почти виснет на его шее. - Я скучал, - говорит в чужую кожу, словно хочет, чтобы она, как губка, впитала его слова, горячим дыханием заставляя прижимать к себе сильнее. Миша тоже скучал, пиздецки скучал, но как это сказать, когда твоя родственная душа живёт счастливой личной жизнью, когда у твоего соулмейта есть прекрасная милая девушка, которую не хочется обижать своими чувствами? Регина заслуживает всего Даню, не оставляя Мише ни одну частичку его души, его внимания. А Миша грязный, у него тело Кощея, и он хочет разложить Даню на ближайшей удобной поверхности, зацеловать его всего своими грязными пошлыми губами, от поцелуев которых Даня вздрагивает, которые говорят какие-то гадкие пошлости сродни дешёвому порно, вроде “мой хороший мальчик”, от которых, тем не менее, Даню всего трясёт. Миша не может позволить себе заняться с Даней сексом на кровати или на кухонном столе, потому что на кровати под подушкой лежит пижама Регины, на столе - её кружка с кофейной гущей на дне, которую так никто и не убрал. Поэтому Миша разворачивает Даню к стене всё в том же коридоре, рывком стягивает его широкие спортивные штаны. У Даня кожа светлая, он красивый как принцы в детских сказках. У него красивый голос, когда Миша начинает его растягивать, он прогибается просто волшебно, - так хорошо, именно так, как Миша любит, - и стонет. Они оба плавятся друг от друга, потому что оба горят. - Миша, ебошь, - смеётся Даня, очередной раз прогибаясь, когда Миша натыкается на простату. И Миша входит в него, такого податливого, такого его мальчика, заслуживающего большего, а не просто быстрого перепихона в коридоре, рядом с грязной обувью и прислоненного к стене зонта. Он должен быть на большой кровати с чистыми простынями, которые после ночи их любви сменят запах стирального порошка на их запах. Он должен опираться на резную спинку из красного дерева, а не царапать пальцами блёстки на обоях, когда Миша будет брать его сзади, должен проезжаться спиной по простыне, когда Миша развернёт его лицом к себе, чтобы любоваться контрастом его румяных щёк и белоснежного постельного белья. Миша каждый раз хочет пригласить его в отель, но им нужен не отель, им нужна их кровать, им нужна их комната, где будет стоять лампа с маленьким Поперечным, которую ему подарили фанаты, где будут их любимые книги на полках с кучей закладок лучших моментов, где на столе рядом будут стоять два ноутбука, на которых они будут печатать сценарии для новых видео. Но Миша знает, что в этой квартире на столе могут лежать рядом лишь два телефона, в одном из них твиттер с шутками, на другом - рассказ о походе в очередную кофейню. Это не их родное место, но Мише всё равно, пока они могут позволить себе этот быстрый момент близости, доказательство их тяге друг к другу. Миша чувствует себя как никогда живым, когда Даня пытается двигаться навстречу. Но Миша придерживает его и держит ситуацию в своих руках, он знает, что Дане нравится тот темп, который он задает, нравится как он покусывает его плечо. Он знает это не от того, что они вместе не в первый раз, он знает это по другой, не такой плотской причине. В шесть часов вечера они сидят рядом, тёплые после душа. Миша в Даниных штанах и футболке с принтом постера “Назад в будущее”, на ногах новые тапочки из какого-то отеля; Даня в жёлтой кофте и боксёрах, шлёпает по паркету босоногий. Миша гладит его по оголённой правой ноге, легко скользит пальцами по бинтам. Даня пытается не обращать внимания на горечь в его глазах, он даже выглядит совсем как зимой, когда погода в Питере практически не скачет от жаркого солнца в футболке до леденящего дождя в плаще. Они обсуждают последние вышедшие фильмы Марвел, много смеются, пьют чай с лимоном, чувствуют себя хорошо. В половине седьмого у Дани начинается паника, которая становится привычной рутиной после их секса. Но в этот раз его тревога подкреплена неуравновешенным состоянием меняющейся погоды, так что, когда Миша тянется поцеловать его, Даня отталкивается от него так, что падает со стула. - Нельзя, не сейчас, - торопливо говорит он, убегая в спальню и надевая свои спортивные штаны. Мише остаётся только молча согласиться с ним, потому что он знает, что ничего с этим поделать не может. Он хотел бы даровать Дане вечный внутренний покой, а не всю эту муть с метанием от одной родственной души к другой. Когда Даня расчёсывает руку до красна, Миша жалеет, что вообще приехал в Питер. Он жалеет каждый раз, когда Даня смотрит на него виновато, не в состоянии сказать, что всё-таки да, Регина. Миша должен уметь с этим справляться, но за всё время, что они знакомы, ему так и не удаётся выработать в организме функцию смирения со всем этим, так что он покупает билет на Сапсан каждый раз, когда Регина говорит, что Дане плохо. Он позволяет ему видеться с собой, дарит ему минутное спокойствие, часовую панику, и некоторое удовлетворение на ближайший месяц. Их всё равно тянет друг к другу, несмотря на расстояние. Он это знает и относится к этому, как к приятной рутине; Регина это знает и относится к этому с нежным пониманием, потому что любит Даню, любит Мишу и просто хочет, чтобы они были счастливы хоть так; и Данила знает это, только его прошибает током, когда Миша пытается приобнять его, чтобы успокоить. - Мне надо уйти, Миша, мне надо выйти подышать, мне надо на улицу, - он отворачивается, идёт в коридор. - Спун, - он зовёт его так, чтобы напомнить, что они друзья, которые знают друг друга уже не первый год, - давай сейчас пойдём к окну и подышим вместе, ладно? Не иди на улицу, пожалуйста, - Миша помнит, как три месяца назад Даня так же вышел подышать, его не было два дня, Регина плакала, Миша обзвонил все больницы Питера и Ленинградской области. - Даня, - он снова возвращается к нежному сокращению, - Даня, там снег начался, ну не надо… Миша аккуратно прикасается к его запястью, боясь спугнуть, но его осторожность не помогает. Даня срывается с места и почти разбивается о дверь, но её с другой стороны как раз открывает Регина, так что он лишь спотыкается о порог и почти падает в сторону лестницы. Миша в ужасе понимает, что он босой и без куртки, так что хватает верхнюю одежду, совсем забыв про себя. - Регина, ботинки Дани и на улицу! Сам Миша в тапочках, ни черта не лучше Данилы, но про него-то что переживать, он не этот рыжий дурак. Регина бросает в коридоре сумку и пакеты с продуктами, хватает обувь, хлопает дверью, поздно понимая, что соседи будут жаловаться на это. Бежит, глазами вцепившись в худые ноги Миши, в его острые плечи, обтянутые ненадежной тонкой серой тканью. Почему-то думает о том, что у него от холода подъезда уже волоски на руках встали. Миша устремляется вперёд, не держит ей дверь подъезда, поэтому она отбрасывает её назад, из-за чего Регина теряет из вида неодетого Даню, которого бьют в лицо снежные хлопья и ветер. Когда она справляется с тяжестью двери, Данилы не видно, но Миша бежит вперёд, и она ему доверяет и несется за ним, со стороны наверняка смотрится глупо с двумя мужскими ботинками в руках. Они оба проваливаются в снег - у Миши мокрые джинсы, один тапок заживо похоронен в одном из глубоких следов на пушистом белом покрывале. Миша почему-то останавливается и падает на колени. Регина подбегает и видит Даню. Ей больно и страшно за него, потому что тот лежит в снегу, трясется от слез и от холода, дергается, когда Миша неуверенно прикасается к нему. Регина и Миша смотрят друг на друга, у них горят щеки, снежинки прилипли к ресницам и кончикам волос. У Данилы покраснела кожа, одежда мокрая и холодная, твёрдая, белый цвет уродливо вплетается в яркие рыжие волосы, вгрызается в щетину. Снег подзывает ветер, и тот больно хлещет их, заставляя задыхаться от такого напора воздуха в лицо. - Даня! - окрикивает его Регина и тот весь сжимается, начинает рыдать в голос. - Сам надевай обувь. На себя, - решительно говорит она, забирая у Миши куртку и уверенно хватая Данилу за руку. Пытается его одеть, хоть он и вырывается, даже один раз случайно бьёт её по лицу, но она не обращает на это внимания. Сейчас важно не это, совсем не это. Миша выбрасывает свой второй тапок к чертям, Даня всё ещё страшно кричит и плачет. Регина отходит в сторону, когда Миша крепко прижимает его к себе, подхватывает на руки и поднимается. На секунду смотрит на небо, серое и уродливое. Оно плюёт в них и их проблемы, одноглазо подмигивает мёртвым солнцем. Они втроем, как в бреду, доходят до незапертой квартиры, Миша держит Даню на руках, пытаясь стянуть с себя ботинок на правой ноге, наступив самому себе на пятку, Регина садится на корточки и помогает ему разуться. Хватает его за ногу, когда он хочет пойти в ванную, и заодно стягивает мокрые носки. Сама спешно раздевается, слышит слёзы Дани, видит срывающийся нервный голос Миши. - Дань… Дань, всё нормально, это я, я не сделаю тебе больно, давай я просто… Регина хочет зайти в ванную, но почему-то отшатывается в сторону, чувствует, что сердце выпрыгнет из груди. Пытается не думать о том, как всё херово, хватает пакеты и решает разложить продукты. Пакет в руках неприятно шуршит, она кладёт его на светлый стол, поздно замечая, что он запачкался в коридоре, пытается забить на это. Дрожащими руками достает пачку молока, но пальцы слабеют, и она летит на пол. Ничего не проливается и не лопается, но Регина всё равно злится на себя, только злость никак выплеснуть не получается, потому что она просто не может начать кричать или бить кулаками по столу. Она делает глубокий вдох. Её зовёт Миша. - Он не хочет, чтобы я к нему прикасался, - в его голосе нет обиды, потому что он уже смирился с тем, что происходит с Даней. - Можешь пока разложить продукты? Миша кивает и идёт на кухню, поднимает с пола пачку молока. Регина закатывает рукава голубой кофты, включает почти горячую воду, садится перед ванной на колени. - Дань, - зовёт она. Он поворачивается на её голос, всё ещё шмыгает носом от слёз и холода. Она целует его в щеку. - Хочешь я помою тебе голову? Он медленно кивает. Она берёт шампунь с запахом яблока, намыливает ему волосы, зарывается в них пальцами, а он ластится как кот, охотно подставляется горячей воде. Регина помогает ему встать, чтобы он не подскользнулся в ванной, подаёт ему полотенце. Миша заходит, подаёт Регине чистую пижаму Дани, даже не глядя в его сторону. Даня тоже не обращает на него большого внимания, начинает одеваться. Регина берёт его за руку, и они идут в сторону спальни. Перед тем, как забраться под одеяло, Данила крепко обнимает её, сонно утыкаясь губами ей в лоб. Регина выходит, прикрывает за собой дверь и начинает плакать, беззвучно и почти незаметно для себя. Утирая слёзы, она идёт на кухню, где Миша вытирает стол после грязного пакета. Она хочет налить себе кофе, но у неё трясутся руки, и ещё пустая чашка падает на пол кучей осколков. - Регин, - Миша нежно проводит пальцами по её руке от локтя, аккуратно поворачивает к себе за плечи, обнимает. - Присядь, я уберу. - Спасибо, - отвечает она, когда он заботливо гладит её по голове. Миша делает кофе не такой хороший, как делает сама Регина, но той сейчас не важен вкус, просто хочется почувствовать, как что-то тёплое разливается по телу. Она смотрит как Миша подметает осколки, грустно улыбаясь. - Иди поспи, я помою, - говорит Миша, когда Регина допивает кофе. Она кивает, уходит в спальню. Миша долго смотрит в окно, снег бьётся и хочет ворваться внутрь. Мише нравится думать, что нет никакого стекла и погода просто боится его, а он защищает эту квартиру от плохой погоды. Он моет посуду. Потом аккуратно вешает сушиться верхнюю одежду Дани и Регины, убирает обувь. Ему хочется пойти к ним в спальню, лечь на краешек, обнять длинными руками их обоих, но вместо этого он достаёт из тумбочки в коридоре запасной ключ, пишет Дане сообщение, замечая как оповещением мелькает его телефон на диване, закрывается и спускается к непогоде, надеясь, что его защита не спадёт, и квартира Дани с Региной будет в безопасности в ближайшее время.