Тревога внизу живота

Вообще-то, Дьявол очень строго относился к посещению собраний, и память у него была хорошая, так что все старались не злить «папку» и каждый раз находили время почтить адские летучки своим визитом. Но был один такой субъект, который все подобные сходки методично игнорировал, и — что странно — ни у кого не возникало к нему претензий. Его, мягко говоря... опасались. О нём легенды складывали, хотя вживую его почти никто не видел. Легенды были, причём, самые немыслимые, например, что он как-то Михаила с одной левой ушатал, или в переносном смысле, но всё же почти до смерти заебал монашку Марципану. Короче говоря, пока этот неистовый монстр на собраниях не появлялся, всем было спокойнее. Но одна маленькая проблемка заключалась в том, что он иногда приходил на собрания по собственной инициативе. И вот однажды в ясный весенний день это порождение тьмы бесцеремонно ворвалось в зал заседания прямо посреди мероприятия. — Всем ни с места, я Бальтараз! В смысле Бальтазар! — растопырив пальцы, сообщил прибывший. Чёлка скрывала левый глаз, который горел алым цветом точно так же, как и правый. — А это Кира, — он небрежно махнул рукой, указывая на деваху у себя за спиной, и тут же гордо прибавил. — Она чемпион мира по втыканию ножей в твоё сердечко, если что. Представься, Катерина. — Так только что ж Кирой была! — праведно возмутился кто-то из зала. — Тише! — Бальтазар сразу же сделал страшные глаза, прижимая палец к губам, после чего доверительно сообщил. — Она Мери Сью. Пока он занимался разъяснениями, объект его воздыханий крайне целенаправлено кинулся открывать окно. — Что ты делаешь, милая? — сладким голосом осведомился демон, неотступно следуя за ней. — Веточка просит её пустить. Да и потом, воробья нужно за ухом почесать, ты что, совсем в жизни ничего не понимаешь? — пояснила дама с таким видом, как будто её заставили с дауном разговаривать. — Какого ещё воробья? В ответ на это Кира с непроницаемым видом достала из кармана околевшее воробьиное тело. — Еба-а-ать! — искренне восхитился Бальтазар, усаживаясь на корточки. — Чётенько сдох! Как живой, но, сука, не живой! Воробей чётенько именно сдох! — Мертвое тело, — задумчиво высказалась Кира. И тут, то ли для того, чтобы избавиться от «мёртвого тела», толи для других каких нужд, Бальтазар достал из-за пазухи компактный топорик. — Положь холодное оружие! — возмутился миролюбивый адский лекарь. — Это не холоднее оружие, — тотчас обиженно заявил нарушитель порядка, — это мой брат Кир-р-р-рил! Ты не видишь, там за окном шлюхи вырубают мой лес, чтобы строить бордель! Я должен остановить их! — Если ты сейчас же не покинешь зал, я приму меры, — с титаническим спокойствием пообещал Князь. Обычно у других бесов, после любой фразы, сказанной подобным тоном, колени начинали дрожать. Но Бальтазар было не пронять: — Ой-ой, как страшно, — он манерно вскинул вверх указательный палец, вставая в позу дешёвой проститутки, — я сейчас от безысходности забьюсь в угол и буду переглядываться там с уродливыми пауками. — Слышь, у нас все пауки красивые, эт ты здесь уродливый, — вспылил Антихрист. — Тихо! — вдруг жалобно воскликнул Бальт. — У меня тревога внизу живота, — тотчас жарко сообщил он. — Это весеннее обострение, дорогой, — проворковал Вельзевул, прикидывая, как бы пристроить буйного субъекта в смирительную рубашку. Но Четвёртый Владыка его опередил. Он ещё в начале заварушки незаметно выскользнул из зала, но теперь вернулся и в руках у него было живое тело. Живое и очень грозное. — Жора, — любовно обратился к всеядному ежу Четвёртый владыка Ада, спуская животное на пол. — Жора, фас! Так быстро до Бальтазара в окно ещё никто не выпрыгивал.