Чернеют крылья?

Говорите, у падших чернеют крылья… я скажу вам одно – все это вздор. У падших нет крыльев. Вы знаете, как больно, когда их вырывают из тела? Треск костей и нестерпимая боль, кровь течет по спине и перья окрашиваются темно-алым, если так то, возможно, у падших действительно темнеют крылья. Нас тогда вывели на площадь, никогда если честно не думал, что она станет нашей Голгофой. Мы стояли тогда, гордая горстка павших оборванцев в кандалах, но все так же верные своему выбору. Смех лишь в том, что ангелам нельзя выбирать. Нам зачитывали приговор, и никто не менялся в лице, лишь глаза отводили от нас, но, когда нам сказали, что заберут крылья, тогда я почувствовал горечь на языке. Что значит для ангела лишиться крыльев? Это страшней изгнания с небес. Падение было болезненным, но оно быстро забылось, больше мучил зуд в шрамах на спине. Расчесывая их до крови, я с замиранием всматривался в свое отражение, ожидая наступления безумия, которое настигнет любого из падших, но время шло полноводной рекой, меняя мир и нас. Вот мою сестру сожгли на костре, когда она вмешалась в чужую войну, а потом возвели в сан святых. Как, наверное, в тот миг перекосились лица моих крылатых собратьев. Вот моего брата настигло безумие, и он вышел на темные улицы города убивать, он нашел свою красоту истязая женщин в поисках различий между нами, его было сложно найти и поймать, я тогда провожал его в последний путь, держа за руку и глядя в больные глаза. Невыносимо помнить, что он умер от моего меча. Вот одна из сестер устала и совершила свой последний полет, забравшись на скалу и падая в пучину вод, мы оставили её тело морю, когда-то она по крупицам создала этот океан, в него она и ушла. Вот мой брат забыл о своем прошлом, создал семью и живет как все, по будням работа, вечерами семья и его человеческие друзья, по выходным выезды на природу и вечные ссоры с тещей. Я с болью смотрел как гаснет его огонь. Вот и я, вечный бродяга, с тоской смотрю на закат, сидя на старом мосту, и ловлю руками хрупкие тела снежинок. Когда-то я с любовью рисовал каждый их новый узор и отпускал в мир, словно детей. Говорите, у падших чернеют крылья? Если это так, они бы не смотрели с тоской на небо.