Золотая уздечка

- Сэйя! Смотри, что я нашла! Сэйка, запыхавшись, подбежала к нему и обеими руками протянула небольшую деревянную коробку. Крышка была открыта, и было видно, что внутри лежат две вещи: маленькая серебряная сережка в виде подковки и золотая уздечка. Обе вещи неярко светились, и Сэйя совсем не удивился, почувствовав слабое космо - здесь, в Родорио, и не такие вещи излучали его. - Правда, прелесть? Но откуда это могло бы попасть к нам? Он осторожно коснулся рукой уздечки, и ощущение узнавания вдруг укололо кончики пальцев. - Думаю, потому что эти вещи связаны с Пегасом. - С Пегасом? - Сэйка поставила коробку ему на колени, а сама села на пол. - Да. Видишь, вот это, - он выудил уздечку, - золотая уздечка, которую Афина даровала герою Беллерофонту, чтобы тот усмирил Пегаса. с Помощью этого крылатого коня он смог победить ужасное чудовище - Химеру. Она закивала. - То есть, раз ты носишь доспехи Пегаса, это твое? - осознав, что она сказала, Сэйка со стоном закрыла рот обеими руками. - О, прости, прости меня, Сэйя! Юноша улыбнулся ей. - Ничего страшного, Сэйка. С улицы послышался какой-то крик. - Кажется, тебя зовут. - И в самом деле. Пойду, посмотрю, кто там. Она быстро ушла, а Сэйя вернулся к коробке. Он бережно сложил уздечку обратно и вытащил вторую вещь. В последнее время его память творила черт-знает-что, и иногда он начинал вспоминать свои прежние жизни, вот и сейчас, вместе с легким следом космо прежнего владельца, в его голове возникла еще одна часть прошлого. * * * - Эй, парень! - его хлопнули по плечу, останавливая. - Почему тебя прозвали Пегасом? Юноша обернулся. Он действовал несколько заторможено, словно не вполне осознавал себя - как больной или осененный божественной благодатью. Взгляд его был затуманен, словно он постоянно созерцал нечто внутри себя. Несколько минут он смотрел на того, кто остановил его, и, похоже, не вполне понимал, что происходит. Этот человек был высок и красив. И, хотя царственная осанка и мускулистое тело говорили, что он настоящий воин, подобно незрелым юношам, он не носил бороды. Темно-русые волосы слегка вились; на лбу их придерживал тонкий шнурок. В правом ухе висела серебряная серьга в виде конской подковы. Невменяемый юноша был на голову ниже его, и, хотя выглядел крепким, производил впечатление некоей ускользающей хрупкости. Он был весь подобен взрослеющему жеребенку, который гордо ступает, воображая себя взрослым конем, а сам косит влажным глазом и готов вот-вот взбрыкнуть. И совершенно непонятно, за что его сравнили с бурлящим горным потоком*. - Ты меня слышишь? - Тебе-то какое дело, слышу я тебя или нет? - тихо, но резко спросил Пегас. Незнакомец нехорошо усмехнулся и крепче стиснул пальцы на плече юноши. - А, так ты говорить умеешь? Может, заодно на вопрос ответишь? - Мне не о чем с тобой говорить, - он отвернулся, мимоходом, словно и не заметив, сбрасывая руку с плеча. Ушел, тут же затерявшись в толпе, а воин остался стоять. Он недоуменно глядел на свою ладонь, словно не мог поверить, что собственное тело предало. В тонких пальцах Пегаса таилась странная сила. К вечеру снова пошли слухи о некоем бойце, который играючи завалил сильнейших в городе. Они специально вышли на его поиски, но потерпели сокрушительное поражение. Давешний воин жадно слушал эти разговоры, а потом придирчиво расспрашивал, как выглядел тот боец и куда направился. По всему выходило, что Пегас, которого он встретил утром, и был тем самым победителем. Он также мимоходом расправился с противниками и исчез, прежде чем ошеломленные люди решили было воздать ему хвалу. Да пока хватились, его уже и след простыл. Воин недобро улыбался, слушая, и думал о том, куда же мог деться парнишка. Словно одержимый, он метался по городу, заглядывая в поисках хоть следа в такие трущобы, где здравомыслящие люди по своей воле не появлялись. Но бродяги и убийцы, едва встретив его взгляд, предпочитали рассказать все, что знают о таинственном Пегасе и поскорее убраться с его пути. Потом, оправдываясь в своих собственных глазах и своих товарищей, они заливали воспоминания пивом и говорили, что никогда не видели таких безумных глаз. Но, сколько бы он не пытался, Пегас как в воду канул. К исходу второго месяца, с началом первых зимних холодов, его одержимость начала сходить на "нет". Завертелись вокруг повседневные дела - царская служба требовала все больше внимания. Иобат Ликийский явно нервничал и замышлял нечто недоброе - это воин видел в его глазах каждый раз, когда являлся по царскому зову. Приходилось постоянно быть в напряжении - он не желал получить нож в спину или выпить чашу с ядом на очередном пиру. Да и слухи из Тиринфа не давали покоя: та ненасытная женщина еще строила козни. Он был бы рад убить ее, но до царицы просто так не добраться. Он возвращался поздним вечером с царского пира. Ведомый пьяным предчувствием, которому, конечно же верить не стоит, воин медленно шел вдоль моря; босые ноги утопали в холодном мягком песке, сандалии он сбросил еще во дворце, они мешали. Рогатая корона Селены сегодня сияла особенно ярко; небесные быки медленно везли богиню по небеной дороге, и над ее головой сиял шар света. Легкий плеск прервал его невеселые думы. Воин остановился, словно вкопанный, и от зрелища, представшего его глазам, он мигом протрезвел. Посреди лунной дорожки в воде стоял самый прекрасный конь, которого он когда-либо видел. Огромный, с гордой изящной шеей; его белоснежная шкура тихонько светилась серебром в ночной темноте; волны бились о тонкие ноги, а за спиной чудо-коня были сложены огромные лебединые крылья. Не подозревая о присутствии человека, крылатый конь встряхнулся, и с него во все стороны полетела вода. На мгновение в глазах все поплыло, воин замотал головой, прочищая голову от остатков хмеля, а когда снова открыл глаза, то коня уже не было. Вместо него посреди лунного отражения стоял Пегас и внимательно смотрел на человека своими темными глазами. Он был полностью наг, но как будто не замечал этого. Не делая ни шага ни вперед, ни назад, юноша следил за ним, словно конь, опасающийся приручения. Воин судорожно вдохнул. - Так это правда... - благоговейно прошептал он. Он не сводил жадного и восхищенного взгляда с юноши, и в нем боролись гордость, что он владеет теперь этой тайной, и жажда обладания этим чудесным существом. - Крылатый Конь, рожденный у края Океана, действительно существует... - Кто ты, знающий обо мне? - неприязненно спросил Пегас. - Меня зовут Гиппоной. Но чаще всего меня называют Беллерофонтом. - Вот как. Значит, ты тоже один из нас, - Пегас наконец-то сошел с места и покинул воду. Под камнем в песке лежала его одежда. Он медленно облачался в человеческое, словно был один, божественно равнодушный к взглядам человека. - Один из нас? - Беллерофонт не мог оторвать взгляда от юноши. На его месте он видел прекрасного коня - лучшего из всех, каких когда-либо видел. - Сыновей Посейдона, - пояснил он. - Значит, я полубог? - Беллерофонт всю жизнь предполагал нечто подобное. Мать никогда особо не распространялась о его отце, даже не удосужившись придумать байку о храбром воине, павшем в битве. Нет, все что она рассказала взрослеющему сыну, что видела его отца лишь однажды - в ту ночь, когда был зачат Гиппоной. Усталый путник постучался в ее дверь, и она дала ему кров над головой. Пегас не ответил. Он завязал шнурки на сандалиях, слегка притопнул ногой - Беллерофонту показалось, что земля задрожала как под ударами множества копыт, - и развернулся, собираясь уходить. - Постой! - Пегас обернулся. Протянутую к нему руку он просто проигнорировал. - Пойдем со мной, Пегас! - Зачем? - Я хочу тебя! С той самой минуты, как я встретил тебя впервые, я словно одержим. Я грежу тобой и во сне, и наяву. А теперь, когда я знаю твой истинный облик, я жажду тебя еще больше! Воистину, ты прекраснейший из всех коней! Иначе ведь не могло быть, сын Посейдона, брат мой? - Так тебе нужен брат или конь под седло? - Я буду счастлив получить и то, и другое! Пегас смотрел на него долгих пять минут, потом отвернулся. - Я не принадлежу людям. Но ты можешь позвать меня, когда тебе понадобится помощь... брат... Помпезная роскошь царского дворца наводила на Беллерофонта скуку и тошноту. Сам же Иобат был ему отвратителен, и изгнанник едва сдерживался, чтобы не выказать этого чувства в открытую. Сегодня его призвали пред царские очи. - Беллерофонт, - в устах Иобата это прозвище звучало словно плевок в лицо, напоминание о совершенном убийстве, - я призвал тебя за тем, чтобы поручить тебе подвиг. - Подвиг, царь? Скорбно вздохнув, царь поведал ему о том, что в ликийском краю, близь Алейских равнин появилось невиданное чудище - одна голова у него змеиная, другая львиная, а третья козья, одно туловище и драконий хвост. Местные жители, немало пострадавшие от его зла, прозвали чудовище Химерой. По слухам, это преступное существо появилось в Ликии благодаря некоему человеку по имени Амисодар. Раньше он жил там, а теперь скрывается. Возможно, вскормленное им чудовище пыталось сожрать его - известно ведь, эти твари не чувствуют привязанности. Слушая царя, Беллерофонт понимал, что крылось за всем этим монологом озабоченного судьбой своих подданных правителя. Чудовище непобедимо и ужасно. Оно изрыгает пламя, и даже доспехи из самой лучшей бронзы не спасут смельчака, поэтому отправится он, Беллерофонт. Как будто ему неизвестно, что царь Прет просил его смерти как можно скорее. - Я пойду! - громко сказал он. Иобат, увлекшийся рассказом, замолк, пытаясь осознать, что сейчас услышал. А воин и рад был - наконец, заткнулся. - Я пойду и убью Химеру. И тогда Прет увидит, что избавиться от Беллерфонта будет не так уж и просто! Он развернулся и, не попрощавшись покинул дворец. Никто не пытался его остановить. Остановился он лишь у храма Афины. Возложив на алтарь оливковую ветвь, он взмолился богине: - О, Афина Атритона**, Афина Гиппия***, если есть на то твоя воля, пошли мне в помощь брата моего, белокрылого Пегаса! Без него мне не победить чудовище! Столь сильна была его молитвы, как и отчаяние, овладевшее им, что Афина сжалилась. Воздух над алтарем замерцал, и перед Беллерофонтом упала золотая уздечка. От нее шло сияние и тепло; когда же он взял ее в руки, то почувствовал непреодолимую силу, таящуюся в ней. - Что это? - Золотая уздечка, как видишь, - раздался за спиной его голос. Беллерофонт обернулся. На пороге храма, не переступая внутрь, стоял Пегас - лохматый мальчишка, хрупкий с виду, но внутри несокрушимый как адамант. Он усмехнулся и с вызовом - впервые в его голосе появились эмоции, - сказал: - Без нее тебе не удержаться на моей спине! * * * - Сэйя! Сэйя! - Сэйка осторожно потрясла брата за плечо. Он с утра сидел у окна и задумчиво смотрел куда-то в окно, но, как она подозревала, на самом деле ничего не видел. В ладони его лежала маленькая сережка в виде подковы. Он вздрогнул и повернулся к ней, виновато улыбаясь. - Сестренка... прости, задумался. - Пора обедать, - она тихонько погладила его по голове и пошла на кухню. Бережно убрав серьгу в коробку на подоконнике, Сэйя ловко развернул свое кресло и выехал следом. Из-под неплотно прикрытой крышки пробивалось золотое сияние. *Пегас (греч.) - бурное течение ** эпитет Афины - Несокрушимая *** эпитет Афины - Конная