Quatre saisons en enfer

Джастин опустил голову. Он сидел в кафетерии, изучая взглядом свое место, ветвящееся металлической перекладиной между его ног от прикрученного к полу основанию. Четыре сидения на каждый стол, все формы усеченного квадрата, объединенные в ряды идентичных итераций в длинном, шумном прямоугольном зале. Вилко-ложка в его руке погружалась в геометрическую нишу подноса для ланча, он подносил еду ко рту, в котором работа челюсти превращала ее в вязкую глину. Зал гудел как колония пчел. После ланча у него были занятия. После занятий он старался проводить время во дворе наедине с книгой. Старик, бормочущий что-то себе под нос в библиотеке. Джастин видел короткие седые волосы на затылке облысевшего черного черепа над синим воротничком рубашки, длинные ловкие пальцы шарили от книги к книге, вытягивали клочки бумаги из оттопыривающихся карманов и рассовывали их меж страниц. Джастин прошел мимо, к секции поэзии. - Мой ум – это ключ к моей свободе…* Джастин оглянулся, узнав цитату, увидел, что старик медленно перелистывает толстый книжный том. Он положил внутрь очередной обрывок бумаги, отложил книгу и продолжил свое странное занятие. Джастин смотрел, как он тщательно отбирает книги, находит в них какое-то особое место и отмечает его клочком бумаги. Джастин подобрал том, который старик положил на тележку и нашел в нем метку, обрывок оберточной бумаги, застрявший между страницами 728 и 729. - Мистер Вайс, чем вы занимаетесь? – спросил чей-то голос. Библиотекарь. Он тоже был темнокожим, но намного моложе, в строгом костюме без галстука. Он говорил тихо, но умудрился испугать Джастина. – Вы сами знаете, что не положено оставлять что-либо в книгах. Библиотекарь потянулся и вежливо остановил мистера Вайса, когда тот начал повторять процедуру. Мистер Вайс отпрянул от прикосновения. Бумажные ленты рассыпались по полу, смешались друг с другом золотые и бурые узоры. Он сгорбился, поднимая свои бумажки, металлический отблеск мелькнул и исчез на тонком предмете, спрятанном в задний карман его брюк. - Из-за тебя я сбился! – воскликнул мистер Вайс. – Придется начать сначала! - Мистер Вайс, мы же не хотим проблем? Джастин положил стариковскую закладку обратно в книгу, туда, где его палец не давал ей закрыться. Он вернул книгу на тележку, туда же, откуда взял и ретировался. Сегодня он пойдет во двор и вместо чтения книг, поищет цветы, на которые можно посмотреть для успокоения нервов. ________________________________________ Джастин всегда любил спать на правом боку. С тех пор, как он словил правой рукой пулю, лежать как раньше стало намного труднее, он стал хуже засыпать. Он вперил взгляд в низкий потолок над собой. В темноте комнаты три вещи особенно занимали его мысли, прорываясь из памяти, терзая его, доводя до слез. Он повернулся на левый бок, закинул руку за голову, погладив по волосам самого себя. ________________________________________ Джастин купил карточку предоплаты в столовой с резервных денег, переведенных ему отцом в первый же день. Он по памяти набрал номер на старинном настенном телефоне. - Лиза, это я. - Это мать Лизы. А ты сын Пендлтонов, верно? - Можно поговорить с Лизой? - Лиза не дома и вообще… - Мама, кто это? – Джастин услышал ее голос, отдаленно раздавшийся на другом конце провода. - Это продавец из телемагазина. Пытается продать мне страховку от землетрясения. Я же сказала вам больше сюда не звонить. Еще один звонок – и я буду вынуждена сменить номер. Не звоните больше. Спасибо. Связь прервалась. ________________________________________ - Как обживаешься? Еще ходишь на занятия? – Джастин кивнул в ответ. – Подумал, куда поступишь, когда сдашь экзамены? - В Гарвард или Принстон. Еще не решил. - Это не шутка, знаешь ли. Некоторые престижные колледжи предлагают заочные курсы. Ты можешь записаться на лучшие из них. - И, может быть, я их все закончу, как раз к тому времени, как выйду. - Джастин, ты все еще можешь сделать что-то со своей жизнью. Она не кончается здесь, в исправительном учреждении. Консультант украсила стены своего кабинета ободряющими фотографиями улыбающихся выпускников и благодарственными письмами от освобожденных. Булавка держала золотой подарочный бант приколотым к пробковой доске, длинная красная лента свисала с него. - Ты говорил мне, что у тебя дома есть оранжерея. Программа Профессиональной подготовки предлагает занятия по ландшафтному дизайну. Даже по садоводству. Он задумался, банально ли было бы повторить знаменитую шутку Дороти Паркер, но прикусил язык, пока ненароком не сравнил себя с проституткой*. ________________________________________ Джастин и раньше ходил в общий душ. Его чувство человеческого достоинства требовало восстановление чистоты после занятий спортом, а любознательность приковывала его взгляд к робкой наготе других парней. Он читал и сочинял сам эротические рассказы о случайных встречах в раздевалке, а его домашний компьютер подключал его к модерируемым тематическим группам Юзнета, обогащающих его лексикон специфической, сексуального характера, терминологией и теоретическими навыками. Экспонирование своей наготы чужим взглядам поочередно становилось унижением, сносной формальностью и сдерживаемой гиперчувствительностью. Ставя себя на место героев произведений, волновавших его воображение, он в значительной мере утрачивал интеллектуальное возбуждение, но получал уже знакомый адреналиновый тремор, частый спутник беспокойства. Чужая нагота возбуждала его значительно меньше, чем возможность контроля. Его одноместная камера развеяла страхи, навеянные первой серией «Тюрьмы ОЗ», но он на всякий случай имел в виду постепенную заполняемость жилых помещений заключенными. Днем он избегал нежелательных заигрываний. Он был вежлив, но не дружелюбен. Ночью, когда сердце рвалось от боли, он слышал стоны за стенами собственной камеры. Когда он брал себя в руку, он стискивал зубы, сдерживаясь, чтобы не выдать себя стонами и предавался воспоминаниям. ________________________________________ Сперма Ричарда была солоноватой на вкус, отчасти противной, излившись на дальнюю часть языка Джастина. До этого, он предполагаемо сравнивал ее вкус с икрой, правда, икру не подают такой горячей и она не заполняет рот. Он предпочел проглотить. Он медленно разомкнул губы, касающиеся мягкой кожи ствола Ричарда, выпуская его изо рта, любуясь влажными отблесками на нем в свете свечей. - Ты первоклассно сосешь, хрипло сказал Ричард. Его голова была запрокинута, Джастин изучал взглядом его Адамово яблоко. - Исходишь из собственного опыта? - Девчонки не уделяют такого внимания деталям, - Ричард погладил его по волосам, сгладив возникшее минутой раньше желание залепить кулаком ему в лицо. Джастин забыл про презерватив. Когда кожаные брюки Ричарда соскользнули с его бедер, Джастин слишком жаждал экспериментировать, чтобы думать о защите, хотел показать Ричарду, на что готов ради него. Он хотел всем делиться с Ричардом, отныне ЗППП имели место быть допустимым исключением. Джастин нахмурил брови. - Иди сюда, - сказал Ричард, потянув его к себе. Он усадил Джастина рядом, на шерстяной плед, расстегнул молнию на его джинсах. Эрекция Джастина окрепла в ладони Ричарда, когда Ричард избавил ее от белья, начав уверенно ласкать, на сухую обхватывая пальцами, крепко потирая, сжимая, делая больно и приятно одним и тем же движением. Свободной рукой он притянул голову Джастина ближе, уткнув себе в плечо, когда Джастин, вздрагивая, начал подаваться бедрами следом за движениями руки. Джастин кончил, в общей сложности, слишком быстро, коротко всхлипнув и ненавидя себя за проявление слабости. Он коснулся поцелуем шеи Ричарда. Они сидели рядом, с членами наружу, в посторгазменной эйфории. Ричард отер руку о клетчатую фланель пледа, смятого за их спинами, прежде чем потянуться к своей одежде. Джастин заправился, мельком увидев обнаженные ягодицы Ричарда, когда тот поднялся поправить одежду. Ричард вынул сигарету и сделал несколько шагов к каменному камину, взглянул себе под ноги. - Ты оставил немного своей ДНК тут на полу, - сказал он. – Надо быть осторожней. ________________________________________ Джастин так и не увидел яркий калейдоскоп зимовки монархов в эвкалиптовой роще. На Рождество он получил коробку печенья от детектива Мэйвезер, с запиской: Спасибо, что спас мне жизнь. Подарок был открыт, осмотрен и завернут обратно. Он оставил красочную зеленую и красную оберточную бумагу, чтобы складывать из неё бабочек-оригами. Он нашел схему в библиотечной книге, закладка в которой отмечала страницы, где описывалось, как складывать самые простые подарочные коробки, часть украшений праздничного интерьера. ________________________________________ В столовой Джастин искал взглядом мистера Вейса. Множество темнокожих мужчин с седеющими волосами и лысеющими макушками, одетые в ту же самую грязно-синюю униформу КДКР как и на нем самом, ели из геометрических подносов, за своими похожими на геометрические деревья столами, их пластиковые столовые приборы и пластиковые стаканчики с безалкогольными напитками, и картонные коробочки с молоком, и металлические кружки сливались в фоновой шум. Он сомневался в том, что сможет узнать его сейчас. Возможно, он ел в кафетерии другого блока. Может быть, его освободили. Если бы мистер Вейс сбежал, все бы уже знали об этом. Ряд окон бежал вдоль низкого потолка, чередуясь с зеркалами безопасности. Пустынный двор за ними представлял из себя огороженную квадратную площадку между зданиями, испещрённую пешеходными дорожками, объединенными высокой проволочной оградой. Холмы и несколько пальм высились за ее пределами. ________________________________________ Джастин ходил в душевые в своих шлепанцах, каждый день застилал постель, посещал медицинский центр, где осматривали его руку, и окончил старшую школу. Его перспективы остались прежними. ________________________________________ Он снова пытался звонить Лизе домой и узнал, что номер больше не обслуживается. Информация о ее нынешнем телефоне теперь была скрыта. Он писал ей, но его письма в большинстве своем возвращались обратно, его электронная почта подлежала проверке. Она писала ему до вынесения приговора, когда у нее еще теплились какие-то сомнения на счет его вины. В середине апреля, в рамках программы помощи заключенным, ему доставили нарисованный портрет Оливии Лэйк, выполненный по мотивам появившихся в прессе фотографий, печально стоящей в окружении увядших орхидей. ________________________________________ Низкие летние облака застилали долину от самого залива, на который выходили окна комнаты Ричарда. Утренние часы, когда двор заполнял туман, скрывая изгородь, значили что все заключенные еще заперты в своих камерах. Джастин клал крупноформатную книгу в твердом переплете, Справочник по стоматологии Пэм Шоу, завернутую в сложенное полотенце поверх голого металла уборной и садился под раскрытым оконцем, читая совсем другой том, под рассеянным светом, пробивающимся через туман и решетку на стекле. Вина. - Хотя проницательнейшие судьи ведьм и даже сами ведьмы были убеждены в том, что они виновны в колдовстве, вины тем не менее не было. Так обстоит дело со всякой виной.* Клочок бумаги выпал из книги, когда он перелистнул обратно на страницу 216. Коричневый и золотой, металлизированная краска переливалась в естественном свете. ________________________________________ При первой же возможности, как только камеры открыли, он занялся поиском книг. Двигался непринужденно, но ритм его сердца участился, он услышал звон в ушах, когда увидел первый обрывок бумаги, торчащий из пыльной детской книги. Книга открылась между страницами 8 и 9, обнаружив искомое. Он спрятал клочок в свой карман. Старик заглядывал в огромное количество книг. Это займет месяцы, да и потом, библиотекарь, когда остановил мистера Вейса, наверняка достал те, которые легко было найти около него, многие другие книги за прошедшее время, вероятно, кто-нибудь уже листал или брал почитать. Скольких будет не хватать? Рука Джастина заныла, когда он поднял особенно тяжелый том. Он сел на пол, медленно перелистывая его. Перевернув страницу на 1331, он нашел еще одну закладку мистера Вейса. Узор, даже гипотетически прерванный потерянными закладками, еще подходил под его теорию. У него было четыре обрывка единого целого. Нужно было больше. - Не это ли ищешь? – библиотекарь снова застал его врасплох. Джастин вытянул шею, посмотрев на него. Библиотекарь держал в руках очередную бумажную ленту. - Да. - Оставил самую настоящую дорожку из хлебных крошек, этот мистер Вейс. Я нахожу еще несколько, каждый раз, когда думаю, что убрал их все. - Они у вас? - Я их выбросил, но теперь, когда его здесь больше нет, чтобы подложить их снова, храню одну как сувенир. Джастин поднялся на ноги. Библиотекарь протянул руку за книгой. Джастин отдал, и библиотекарь положил ее на место. - Зачем они тебе? - Мне стало любопытно. Я все думал, что за рисунок был на бумаге. - О, в таком случае, я могу показать тебе его. Следуй за мной, - библиотекарь отвел Джастина к запертому шкафу для хранения документов. Снял с пояса ключ и открыл одну из секций. Предметы декора полностью заполняли выдвижной ящик. - Что случилось с мистером Вейсом? - Срок его приговора истек, - библиотекарь вытянул рулоны упаковочной бумаги, разложив их на ближайшем столе, а затем снова закрыл шкаф на ключ. – Бедный парень. У него было не в порядке с головой последние несколько лет. Я не знаю, осознает ли он вообще, что его выпустили. Думаю, его перевели в дом престарелых. - Бедный парень, - согласился Джастин. Мистер Вейс вышел отсюда. Мистер Вейс был сумасшедшим. Только в этом дело или в чем-то другом? - Ну, что больше нравится? – спросил библиотекарь Джастина. Были рисунки на разные случаи: Рождество, дни рождения, День святого Влентина… единственный рулон бурой и золотой бумаги был с тем же рисунком, что и обрывки, найденные Джастином. Его едва хватало, чтобы обернуть картонную трубку. - Вот эта. - Уже есть подарок, который собираешься в нее завернуть? - Да, я бы хотел отправить кое-что своей девушке. - Бери; эта бумага теперь твоя, - библиотекарь снял все, что осталось с картонного рулона и отдал Джастину, который свернул ее и положил в карман. Библиотекарь снова отпер шкаф, чтобы вернуть остальную упаковочную бумагу в место ее хранения. ________________________________________ Прямые и кривые не складывались ни в одну знакомую ему схему. Джастин изучал бумажный свиток под лунным светом, проникающим в окно. Выключенный на ночь свет не оставлял ему иного освещения, но зато, он был абсолютно один и едва ли его кто-нибудь прервал бы. И он мог просто разглядывать узоры, благодаря преломлению скудного света на металлизированной краске. Он развернул оберточную бумагу, чтобы изучить ее под разными углами. Порезал палец. Слизнул кровь. Математика кода мистера Вейса предлагала идею, но бумага для ее реализации не подходила. Он согнул конец листа под углом в 45 градусов, повторил это, сложил с правого угла, сходясь с остальной длинной частью листа, и осторожно протянул вдоль этой линии. Она надорвалась. Он перевернул лист на другую сторону. Повторил свои действия с оставшейся длинной частью, потянул намного аккуратней, еще один разрыв оставил бы еще меньше пригодного к использованию материала. Он хотел бы взглянуть на инструкцию, но не мог снова свериться с ней в темноте. Он методично складывал по памяти, исправляя ошибку, которую сделал в самом начале, используя базовую схему для птиц. Слишком мало бумаги, чтобы сложить тысячу бумажных журавлей. Теперь у него была верная форма. Метод был достаточно прост, не сложно вспомнить. Все, что ему нужно было сделать – повторить те же сгибы четыре раза. Взять за маленькие уголки. И подуть. Водная бомба взорвалась в его руках. Он прижал пальцами края, придавая форму. Сделав куб. Шкатулку. Раздался звон колокола, и внезапно, лязг цепей. Охрана в коридоре? Сработала сигнализация в корпусе? Кровать Джастина загрохотала по полу. Свет хлынул из трещин в бетоном полу, мгновенно ослепив. Темная сеть тюремной решетки за окном выцвела до негатива, густой туман повалил из углов, стены расступились, невозможно расширив пространство камеры, относительно обычного размера. Налетевший порыв ветра принес запах крови. Лязг цепей стал громче. Из зазоров в стенах что-то неторопливо вошло в комнату, где находился он сам. Голова существа была живым воплощением разбитого на части черепа Бошене, обтянутого кожей, человеческие черты исказились, нижняя губа еще изгибалась в улыбке. Свежеванная кожа верхней части его тела была вывернута наизнанку, одета на манер кроваво-красной кожаной куртки. Оставшаяся, трупно-палевая плоть вокруг шеи носила на себе следы повторяющихся проколов, нанесенных после прекращения кровообращения, тело ниже талии было завернуто в поливинилиденхлорид. - Иди ко мне, - сказало оно, зовуще протягивая руку. Джастин узнал кольцо на его большом пальце. Он сам пошел навстречу объятьям, чтобы почувствовать, как пальцы Ричарда снова зарываются в волосы на его затылке.