***
— Располагайся, — махнул рукой Кайло, обводя квартиру. — Только не трогай мои награды. Они вон там, кстати. Рей хмыкнула, но пошла не к стеклянной, подсвеченной голубым витрине, а к окну, где на подоконнике дремала Милли. Хакс молча собрал тарелки и потянул Кайло за собой на кухню. — Ты разговаривал с ней о шкале Кинси, — сухо произнес он, ткнув стопкой посуды Кайло в грудь. Тот пожал плечами и перехватил ее, отвернулся, загружая посудомоечную машину. — Ты это для своего объяснения с матерью приготовил, и вдруг обсуждаешь... с другими, — запнувшись, закончил Хакс и растерянно посмотрел в сторону гостиной. Милли уже перебралась к Рей на руки, довольно жмурилась, позволяя Рей осторожно гладить рыжий загривок. Рей щурилась не менее довольно. — Когда ты ей расскажешь? — спросил Хакс, втайне надеясь вывести Кайло из себя. Пусть эта Рей сразу поймет, с кем имеет дело. — Я расскажу, — буркнул Кайло и распрямился. — Я просто жду удобного момента. — Десять лет?! — Ну... Около того, — спокойно — спокойно! — ответил Кайло, заходя в гостиную. Хакс не верил глазам своим. — Вы десять лет вместе? — спросила Рей, удивленно подняв брови. Слух у нее, по-видимому, тоже был кошачий. — Как вам это удается? — Просто в один момент я смирился, что он не уйдет, — ответил Хакс. — И только смерть разлучит нас, — насмешливо бросил Кайло, взглянув на Хакса, но глаза его остались серьезными. Хакс страдальчески вздохнул и полез в бар за бутылкой чего-нибудь покрепче.***
Как-то незаметно Рей вошла в их жизнь; сначала она приходила лишь по вечерам, но никогда не оставалась на ночь. Готовила свои умопомрачительные ужины, журчала над ухом своим низким голосом, расспрашивая Кайло о работе. Она пыталась разговорить и Хакса, но поначалу тот сохранял упрямое молчание. — Ведешь себя, как ребенок, — говорил Кайло. — А ты ведешь себя так, будто она наследная принцесса, — отвечал Хакс, неспешно затягиваясь. — Спешу напомнить, что трон у нас только один. Белый. Сказать, где? — Фу, — морщилась Рей, незаметно подходя к ним со спины. Шаги у нее тоже были кошачьи. — Грубо играешь, — улыбался Кайло в этой своей новой, совершенно отвратительной манере, которая заставляла Хакса гадать, не скривил ли его лицо внезапный приступ зубной боли. — Отчаянные времена... — тянул он и принимался за божественное ризотто с белыми грибами. Присказка прилипла к зубам намертво, как прилипло к Кайло нелепо приподнятое настроение. — Отчаянные времена... — вздыхал Хакс, наблюдая, как Рей забирается к Кайло на колени и склоняет голову на его широкую грудь. — Отчаянные времена... — бормотал он, разбуженный громким шепотом Кайло из гостиной — тот проводил ночи, болтая с Рей, а Хакс орал ему из спальни о вредном облучении мобильника, которое, очевидно, уже окончательно поджарило Кайло последние мозги. — Настали отчаянные времена! — провозглашал он, когда Милли рыжей молнией неслась встречать Рей — еще до того, как та успевала позвонить в дверь. — Отчаянные времена... — пьяно проговорил он как-то, вытянув из кармана связку ключей — с третьей, что ли, попытки, — отцепил от брелка дубликат от квартиры и протянул застывшей на месте Рей. — ...и они требуют отчаянных мер, — хрипло подхватила Рей и шагнула ближе, обхватила его лицо руками и медленно, вдумчиво поцеловала. Будто пробует новое блюдо, подумал Хакс, а потом она углубила поцелуй, прижалась к нему неожиданно горячим телом, крепкими бедрами, острыми грудями, и Хакс решительно перестал быть способен на какие-либо связные мысли. Кажется, теперь ему стоило заполнить решетку Клейна заново.***
Теперь она приходила и уходила по какому-то собственному, непостижимому Хаксом распорядку. Рей могла завалиться посреди ночи, забраться в промежуток между их сонными тяжелыми телами — холодный провал застарелого отчуждения; Хакс уже и не помнил, как давно он возник, — заполняя этот холод своим теплом, запахами раскаленного масла и дыма, каких-то специй; шумно ворочалась, закидывая ноги то на бедра Кайло, то на его собственные, потом затихала и проваливалась в сон. Хакс перестал носить пижамные штаны, переодеваясь ко сну в узкие хлопковые боксеры. Кайло и без того спал почти обнаженным, и очень скоро и у Хакса это вошло в привычку . В такие ночи Хакс почти не спал, наутро распугивая коллег бледным до синевы лицом с залегшими под глазами тенями. Почти не спал, слушая ее дыхание, вдыхая запах разгоряченной кожи. Трогал осторожно ее мягкие волосы, гладил по голове, долго и вдумчиво, как привык оглаживать тарахтящую от удовольствия Милли. Однажды Кайло поймал его за этим нелепым занятием, долго смотрел темными глазами, потом сказал хрипло и негромко: — Думал, это прерогатива Миллисент. — Так неси ее сюда, вторая-то рука свободна, — привычно огрызнулся Хакс. Кайло только покачал головой, а потом протянул руку поверх сонного бока Рей, коснулся пальцами его груди, нашел подбородок с пробившейся мягкой щетиной и шумно выдохнул. И улыбнулся — не Рей, но ему, Хаксу. — Бен, — прошептал Хакс и прикрыл глаза от внезапно накатившей на него нежности. — Ты бы подвинулся, что ли, а не то я сейчас грохнусь об пол. В следующие выходные он и Рей следили, как в небольшую спальню — их спальню, подумал вдруг Хакс, — заносили широкую, как раздвижные стеклянные двери в его офисе, кровать. Нашу кровать, снова подумал Хакс и с ужасом поймал себя на нелепой попытке улыбнуться. Кажется, сумасшествие Кайло так или иначе оказалось заразным.***
— Я дома, — объявила Рей, на ходу стягивая песочного цвета джемпер. Хакс к тому времени был уже немного пьян, и потому позволил себе жадно, не скрываясь, обежать взглядом ее обнаженные руки и плечи, остановился на небольшой, не стесненной бельем груди под серой вытянутой майкой, и тяжело сглотнул. — Принести слюнявчик? — весело поинтересовался Кайло и подмигнул Рей, которая немигающе уставилась на Хакса этими своими невозможными глазами. Хакс отвернулся, чувствуя, как жар обливает лицо до самых корней волос. — Красный, как помидор, — окончательно развеселился Кайло. — Если бы помидоры бывали рыжими, конечно. — Так это не краска? — хихикнула Рей, и Хакс понял, что она, кажется, тоже немного навеселе. Хорошая у нее работа, подумал он, раз там наливают. Рей работала поваром, отчаянно желая добиться должности шефа. Это упрямство очень ему нравилось. Как-то раз она обронила, что у нее было голодное детство, но больше об этом не говорила. — Это мой натуральный цвет, — чопорно ответил Хакс; слишком чопорно, видно, выпивка ударила ему в голову. — О. — Рей наклонилась к нему и потрогала растрепавшиеся пряди. — А запах? Иногда от тебя несет чем-то... химическим, что ли. — Это его натуральный запах, — засмеялся Кайло. Хакс кинул в него диванной подушкой. Смеющийся Кайло. Мы все стремительно сходим с ума, подумал Хакс. — Это гель для укладки, — объяснил Хакс, не глядя на нее, чувствуя, как пальцы Рей нежно перебирают его волосы. — Называется «Гадючий яд», — не унимался Кайло. — Называется «Я засуну тебе эту банку в задницу, если ты не заткнешься», — вспылил Хакс, но тут же затих под мягкой, незатейливой лаской ее пальцев. Рей отстранилась, прошлась по лицу Хакса потемневшим взглядом и бесхитростно заключила: — Значит, внизу ты тоже рыжий. Хакс шумно выдохнул и быстро сказал: — Что, хочешь проверить? — Так. — Кайло подался ближе, придвинулся к нему, сказал неожиданно хрипло: — А вот это мне уже нравится. — То есть, раньше тебе не нравилось? — сверкнул глазами Хакс, пытаясь привычно перевести тему. — Так это понимать? — Довольно, — резко сказала Рей. — Я взгляну позже. Во рту у Хакса тут же пересохло. — А пока, — легко продолжила она, — сыграем в одну игру.***
— Правила, — объявила Рей, расставляя на журнальном столике бутылку текилы и три стопки, — довольно просты. То есть, я сама их придумала, и поэтому... — она тряхнула головой, и нижний, третий пучок рассыпался ей на плечи темными прядями. — В общем, мы будем говорить друг другу комплименты. Она обвела их блестящим лукавым взглядом, придвинула легкое низкое кресло ближе и села напротив. — Если комплимент хорош, то пьет тот, кому он был адресован. — Или «та», — не сдержавшись, добавил Хакс. Вид у Кайло сделался довольный до ужаса. — Да, — кивнула ему Рей, — спасибо. Но! Если комплимент никуда не годится, то пьет оратор. Вот так. — Оратор, — хмыкнул Кайло. Хакс решил, что тот уже прилично набрался. — Арми, на тебе соль и лаймы, — попросила Рей. — Соль у вас есть, я надеюсь, а лаймы возьми из моей сумки. — А ты подготовилась, — услышал Хакс из кухни протяжный низкий голос Кайло. Ответа Рей он не разобрал, застигнутый врасплох осознанием простой и страшной вещи: она назвала его «Арми». Не Армитаж, как было всегда, а «Арми». Хакс прижался лбом к мерно гудящему холодильнику, чувствуя, что происходящее начинает выходить из-под контроля. Мать звала его так же. Только она — и еще Кайло, в самом начале, когда на него находили еще приступы неуклюжей нежности. Опомнившись, он нарезал прихваченные из сумки в прихожей лаймы, красиво разложил их на блюдце подрагивающими пальцами, насыпал соль во второе блюдце и вернулся в гостиную. Рей и Кайло быстро отстранились друг от друга и затихли. Обсуждали меня, подумал Хакс, но не ощутил даже тени раздражения. Рей перехватила у него посуду и поставила на столик. — Кто начнет? — спросила она и тут же ответила: — Пусть будет Кайло. Сначала Армитажу. Кайло уставился на него, некоторое время молча разглядывал, а потом произнес: — Когда ты выходишь из душа, с полотенцем вокруг... — он посмотрел выразительно, и в паху у Хакса внезапно стало тесно, — то я думаю, что ты совсем, ни капли, ничуть не похож на обритую белку. Нисколько не похож. Рей закатила глаза и коротко приказала Кайло: — Пей. Он хлопнул стопку одним махом, даже не поморщившись, и тут же зажевал долькой лайма, вместе с кожурой. Рей немедленно налила ему еще, руки ее двигались с таким умением и ловкостью, что Хакс залюбовался этими точными, размеренными движениями. Она здесь ни при чем, соврал он себе. Просто я люблю точность. — Армитаж? — позвала его Рей. Хакс очнулся и перевел взгляд на Кайло, выискивая, что бы ему похвалить. — Ну, — начал он, чувствуя себя неловко под тяжелым темным взглядом Кайло, — однажды он болел... — Ты ему рассказываешь, — перебила Рей. — К нему и обращайся, верно? — Да. Так вот, однажды ты болел... И ходил в такой маске на пол-лица... — Боялся тебя заразить? Кайло, это очень мило! — улыбнулась Рей. — Извини, я снова тебя перебила. — Маска была дурацкая, но... — Но скрывала мою рожу, так? — угрожающе протянул Кайло, становясь мрачнее. — Но в ней ты был похож на восточную красавицу, — выпалил Хакс. — На гурию. Плечистую такую. Мощную... — Ну охренеть теперь! — хмыкнул Кайло и молча выпил вторую стопку. Кадык его тяжело дернулся, и Хакс понял, что снова краснеет. — Да-а... Вы странные, вы в курсе? — после паузы спросила Рей. — Теперь я. Хм. Кайло, — она развернулась к нему на кресле и заглянула в глаза. — Когда я первый раз увидела тебя без рубашки, то подумала, что сбегу отсюда и поселюсь у пожарного гидранта на углу. Вот. — Вы решили меня напоить, — пробормотал Кайло, и Хакс не без удовольствия заметил, что лицо его тоже пошло красными пятнами. — Это ваш план, и я разгадал его. Он снова выпил, подхватил из-под столика журнал и начал обмахиваться. Потом не выдержал и стянул футболку, отбросил ее куда-то в угол и развалился на диване, притиснувшись к Хаксу. — Это нечестно, — покачала головой Рей. — Нам теперь будет трудно сосредоточиться, да, Арми? — она ищуще посмотрела на него, и Хакс медленно кивнул, перевел взгляд на широкие плечи Кайло и кивнул снова, просто на всякий случай. — И вообще, это не игра на раздевание! — Разве? — заметил Кайло и погладил грудь ладонью. — А я вот решил иначе. — Кайло, — указала Рей пальцем сначала на него, потом на себя. — Вперед. — Что ж, — Кайло медленно выдохнул и быстро продолжил: — Когда я увидел тебя впервые, в этом дурацком колпаке, в дурацком ресторане... — Вовсе он не дурацкий! — горячо возразила Рей. — Дурацкий, потому что не твой. Пока не твой, — сказал он с нажимом на последней фразе. Рей молча подняла руку, останавливая его, и выпила свою порцию так стремительно, что Хакс едва успел это заметить. Кайло подал ей дольку лайма, и она взяла ее губами, прихватив мимоходом его пальцы. Хакс понял, что покраснеть больше, кажется, уже попросту невозможно. — Теперь ты. — Рей взглянула не него блестящими ореховыми глазами, и Хакс передвинулся на диване, чтобы дать свободу нарастающему в паху возбуждению. — Арми, — ласково добавила она, и он понял, что любые попытки обречены на провал. — Ты... — хрипло выдохнул он и запнулся. — Ты... На кошку похожа. — И ты придирался к моей ориентации? — фыркнул Кайло. — Зоофил несчастный, слышала бы тебя Милли! Хакс обернулся к спальне, быстро взглянул на свернувшуюся на кровати кошку и зачастил: — Глаза у тебя кошачьи, иногда так посмотришь, что я будто к полу примерзаю. И слышишь даже шепот, и фыркаешь во сне... иногда. Я думал, это Милли, но понял потом — нет, это ты, и звук такой, такой... Будто все во мне переворачивается, это глупо, я знаю, и еще шаги у тебя такие тихие, что я всегда думаю, будто ты вот-вот подойдешь ко мне из-за спины, жду этого, а потом понимаю, что тебя и дома-то нет... Хакс затих, уткнувшись взглядом в сцепленные на коленях ладони, на голубую обивку дивана, а потом расправил плечи и взглянул ей в глаза, прямо и открыто. — Ох. Ох, Арми! — выдохнула Рей и удивленно покачала головой. — Я и не знала, что в тебе столько, ну... Столько нежности. Кайло смотрел на него с непередаваемым выражением на лице, будто в глубоком замешательстве, к которому приплеталось что-то еще; что-то, что Хакс уже и не надеялся найти в его взгляде. Он даже и не знал, что все еще надеется на это. Рей наощупь наполнила свою пустую стопку, не отводя от него глаз, и быстро выпила, забыв о лайме. — Ну, — нарушил опустившуюся на них тишину Кайло, — кажется, моя очередь. Хакс, — начал он и тут же поправился, — Арми. Арми... ты, конечно, та еще заноза в заднице, иногда буквально, но черт возьми, я... Ты моя заноза, и... — он сглотнул, — и я люблю, что ресницы у тебя такие бледные, и что краснеешь, будто краской облили, и когда ты злишься, глаза у тебя делаются светлые-светлые. Прозрачные. — Кайло помолчал немного и добавил глухо: — Может, я поэтому тебя так часто довожу. Люблю, когда ты так на меня смотришь, будто прям на месте кинешься... — Десять лет, — неловко выговорил Хакс пересохшими вмиг губами. — Десять лет доводишь. Ну и скотина ты, конечно, — покачал он головой и улыбнулся. — Но ты моя скотина, Бен. — Я знал. Знал, что ты зоофил немного, — буркнул Кайло, отвернувшись. — Ты первый про белку сказал! — возразил ему Хакс. — Сказал, что не похож. Рей переводила взгляд с Хакса на Кайло и обратно, потом засмеялась: — Отчаянные времена, Арми! Хакс выпил и понял, что улыбается как душевнобольной — даже скривиться от резкого вкуса не смог. — Твоя очередь, Арми. Он посмотрел на Рей, потом снова на Кайло. — Я думал... — Хакс старался подобрать слова, но потом понял, что слишком пьян, хотя и выпил за долгий вечер лишь пару бокалов вина, да еще теперь одну стопку. Понял, что пьян не поэтому. — Я боялся приводить кого-то еще, — признался он, — боялся не кого-то третьего, а что мы уже перегорели. Не друг к другу даже, а вообще, понимаешь? — Бен смотрел на него неотрывно. — А потом появилась Рей. — Хакс развернулся к ней и повторил: — Появилась ты. Он закрыл глаза, припоминая все те мелочи, случайные детали, которым стал свидетелем, и так, с закрытыми глазами, и продолжил: — И я увидел, как он на тебя смотрит. Он говорил о Бене в третьем лице, но Рей не стала ему возражать. — Словно ничего прекраснее в жизни не видел. Он раньше и на меня так смотрел, тогда, еще давно, когда думал, что я не замечаю, а потом перестал, и я думал... Я хотел думать, что дело не во мне, что это просто такая... стадия. Год думал, другой, потом перестал. Решил, что мы оба просто... не способны на это больше. А потом появилась ты, и я снова заметил этот взгляд, вот только... Хакс сглотнул тяжело и заставил себя говорить дальше. — Вот только этот взгляд всегда теперь обращен на тебя одну. Только на тебя, будто меня здесь и в помине нет. Это... Со стороны Кайло раздался какой-то звук, громкий и неразборчивый, и на Хакса вдруг навалилась тяжесть. Хакс открыл глаза, заморгал, стиснутый его жаркими крепкими руками, уткнувшись ему в грудь. — Ты здесь, заноза. Я тебя держу, — сказал Кайло и фыркнул, — хоть порой это и сложно, ты же верткий, как уж. Как уж, повторил про себя Хакс. Оно и верно: яда, что незаметно отравлял его эти годы, у него больше, кажется, не осталось. — Пусти меня, ты весь потный! — полузадушенно возмутился Хакс и тут же обхватил его бока, сцепил руки за спиной так крепко, что заныли пальцы. — Вот и поиграли, — подытожила Рей, и методично опрокинула в себя их рюмки, одну за другой, выдохнула, закусила лаймом. — Хорошая игра, впору патентовать. Спустя несколько душных и жарких минут Бен выпустил Хакса из объятий и довольно откинулся на спинку. Хакс обводил их обоих невидящим взглядом, слишком оглушенный произошедшим, чтобы сказать хоть что-то. Наконец взгляд его упал на светлое тонкое блюдце, полное соли. — Я что-то не пойму, — сипло возмутился он, — я для кого за солью ходил вообще? — Мы тебе лоси, что ли? — засмеялся Бен. — Ты — да. — возразила Рей, облизывая сок с пальцев. — Пойдемте в кровать. — Завтра смена с утра? — сочувственно спросил Хакс; ночь была уже очень поздней, и спать им оставалось всего пару часов. — Завтра у меня выходной, — ответила Рей, встав с кресла, и потянула майку наверх. Отбросила ее в угол, к футболке Бена, и строго взглянула на них. — И у вас тоже. Скажете, что заболели. Хакс вздохнул коротко — не любил лгать начальству. Он посмотрел на нее, на ее обнаженную грудь с маняще напрягшимися сосками, на лицо, залитое жарким румянцем, на растрепавшиеся волосы; потом на Бена, у которого снова был такой вид, будто ничего прекраснее он в жизни не видел, и Бен посмотрел на него в ответ, и сказал серьезно: — Арми, вы двое... Никого прекраснее я не встречал, совершенно точно. И тогда Хакс молча кивнул им обоим, и Рей протянула к ним руки, и повела в спальню. Кажется, Хаксу даже не придется лгать — он совершенно точно был болен. Кажется, это было неизлечимо.***
— Какой ужас, — сказала Рей, впервые увидев «Старкиллер». — Какой кошмар. «Старкиллер» был огромен. Сферический торговый центр, воздвигнутый в центре города, переливался отблесками красных рождественских гирлянд, опутавших парковку, сиял громкой, напыщенной вывеской: «Старкиллер — рядом с нами меркнут даже звезды!». Сноук, его владелец, любил всякие помпезные излишества, и Хаксу с трудом удавалось отвоевывать на чертежах тот скупой и строгий минимализм, поклонником которого он являлся. — А по-моему, вышло неплохо, — заметил он, обводя любовным взглядом четкие выверенные линии, перенесенные из бумаги в сталь и стекло. — Если забыть обо всей этой мишуре, конечно. — Мне тоже нравится, — согласился Бен. — Блестящая работа, Арми! Просто... блестящая. Все, не могу, я сейчас ослепну, пошли отсюда. Рей подхватила их под руки, засунула ладони в карманы пальто — она вечно забывала носить перчатки, Хакс уже замучился рассовывать их по всем ее сумкам и рюкзакам, — и они медленно пошли в сторону дома. — Нет, ты правда молодец, — сказал Бен, глядя на Хакса поверх ее головы, выдыхая облачка пара в морозный воздух. — Просто этот Сноук... у него гигантомания, наверное. — И не только, — фыркнул Хакс. — Он как-то заявился к нам в бюро в золотом халате. Золотом! — Кошмар, — поежилась Рей, и они оба придвинулись ближе, стиснув ее с боков. Позже, пообедав чудесным гаспачо — что ты делаешь, Бен, его едят холодным, Бен, что я могу поделать, если мне всучили эту тонну томатов, скажи, — Хакс растянулся на диване, лениво наблюдая, как Рей читает, свернувшись в кресле напротив. Милли подошла, примерилась для прыжка ей на колени, но Хакс подозвал ее к себе, чтобы не отвлекала, уложил на грудь, рассеянно поглаживая между ушей, слушая, как нарастает довольное мурчание. Его почти сморило, когда оглушительно зазвонил мобильный — его мобильный, — и Рей громко крикнула: — Кайло! Бен! Гурия, возьми трубку, мы заняты! — Сама ты гурия! — откликнулся Бен из кухни. — А днем трахаться — это моветон, чтоб вы знали! — Тебя же это не останавливает! — повысив голос, возразил Хакс. — Я — другое дело, я мизинец не оттопыриваю, когда кофе пью! В отличие от... Да, — сказал Бен уже тише, оборвав мелодию звонка. — Надо же... Подожди, не клади трубку... Хакс услышал, как он нервно заходил по кухне. — Это кто? — спросила Рей, перелистнув страницу. — Твой отец, что ли? Мелодия похожа. — Если бы это звонил мой отец, то прежде ты бы услышала, как скрипнули врата ада, — хмыкнул Хакс. Рей тихо фыркнула, в этой своей сонной манере, которая пробирала его до дрожи, и снова уткнулась в книгу. — ...должен тебе кое-что рассказать, — донесся до них голос Бена, приглушенный его шагами. Хакс по их темпу понял, что Бен отчего-то нервничает, и напрягся. Рей тоже подняла голову и вопросительно взглянула в сторону кухни. — Уже давно. Шаги вдруг затихли, и Хакс четко и ясно услышал, как Бен произнес, тихо и твердо: — Я встречаюсь кое с кем. Точнее, с кеми. Я счастлив, мама. Рей обернулась назад к Хаксу, посмотрела заблестевшими глазами и широко улыбнулась, приподняв удивленно брови. — Да, их двое, именно так я и сказал, — шаги вновь возобновились. — Мужчина и женщина, мама. Да какие... какие еще внуки, что... — Бен заговорил совсем тихо, и больше Хакс ничего не сумел разобрать. — Нас позвали на ужин, — зайдя в гостиную, сообщил им Бен пару минут спустя; губы его растянулись в оглушенной и глупой улыбке человека, сорвавшего джек-пот. — Разоденьтесь как пижоны, очень вас прошу, а то мне потом скажут, что мы тут сухари без соли жрем, что я о вас забочусь плохо, и что в детстве я чуть дядю не угробил, и отца чуть шпагой не проткнул, и зачем мне только это фехтование, надо было по стопам отца идти, или еще куда, и вообще... Бен запнулся, потом встряхнулся и выдохнул, запустив пятерню в темные волосы: — Это мама. Мама нас пригласила. С ума сойти! — Есть у меня одно платье, — задумчиво протянула Рей. — Сноуку бы понравилось. — То, что нужно! — воскликнул Бен и ушел в спальню. Захлопали дверцы шкафов, и он вернулся, держа в руках два светлых костюмных чехла. — Арми, ты будешь в белом! Он тебе к лицу. Или нет, будешь в черном, как я. В общем, сам решишь, — заключил Бен, сбросив одежду на журнальный столик. Хакс переглянулся с Рей и вздохнул привычно: — Настали отчаянные времена... — Настали, — согласно откликнулся Бен из спальни. — И не уйдут! — И только смерть разлучит нас, — шепнула одними губами Рей, округлив глаза, и вернулась к книге. Хакс лежал, слушая мерное мурлыканье Милли, мирный шелест страниц, тихие ругательства Бена, который снова принялся начищать свои награды. Кажется, он влюбился. Снова, подумал он, взглянув на Рей. И — заново, подумал он, взглянув на Бена.