Не получится у нас настоящая любовь

MATRANG — Медуза «Откровенная вчера — ты сегодня мне никто» У Эли с Даней все хорошо. У них полная гармония — и штамп в паспорте, и двое детей, и каждый год медовый месяц где-нибудь на Кипре. На семейные сборища они приходят заранее: Эля о чем-то шепчется с Полиной, Лидия играется с щебечущими внуками, а Данила рассказывает отцам о своём повышении. Все счастливы и всем весело. Ваня с Яной заваливаются в дом только к вечеру, и взрослые привычно закатывают глаза. Только дед радостно хмыкает, потому что каким бы не был его внук — кровь не водица. У Вани под боком зажата початая бутылка виски и он что-то счастливо орет, скидывая пуховик прямо на пол. Яна морщится, но подбирает, а потом усаживает мужчину за стол, отбирая бутылку. Ваня по-детски надувает губы, но тут же улыбается, взъерошивая племянникам волосы. Яна старается не замечать неодобрительных взглядов родственников гражданского мужа, вежливо здоровается, а потом сжимает под столом его руку. Ивановы-старшие все еще не простили ее за тот далекий обман, который она совершила в гормональном расстройстве и в возрасте шестнадцати лет. Иван старается не замечать приближающуюся истерику девушки, и рассказывает семье, как они все-таки весело провели эти полгода, меняя страны и города. Ваня — адреналиновый наркоман. У него нет постоянной работы, желания где-то осесть и завести семью. У него блог с веселыми видяхами, тысячи поклонниц и билеты на самолет куда-нибудь в Индонезию. Ему не нужна обуза в виде жены или обязанность приглядывать за детьми. Только бы повертеть в руках сигаретку да посетить новую офигенную вечеринку в Лас-Вегасе. Яна привыкла к такому образу жизни. У нее уже нет вырезок устройства дома из журналов «Уют», только в старых коробках на самом дне — статьи материнства и семейного очага. Иногда она тяжело вздыхает и останавливает взгляд на проходящей парочке с коляской. Но Ваня тянет ее за руку и снимает прямой эфир, а потом дарит какой-нибудь охуенный набор нижнего белья, и думать уже не хочется. Яна знает, — да и все окружающие тоже — если она решит уйти, ее не станут останавливать. Ваня пожмет плечами, скажет подержать это в секрете, чтобы предки да Данек не слишком выносили мозги, а потом придержит дверь и счастливо помашет ручкой. Поэтому она остается, ведь без Вани, кажется, жизнь остается в далеком прошлом. А в настоящем он снова целует ее в щёчку, говорит предкам, что они наконец решились снять квартиру в городе, и тащит ее в спальню. Ваня не может по-другому. Если он начнет копаться в себе и искать причину своего поведения, его унесет. Он любит Янку, наверное. Она всегда рядом и не просто слушает — она его слышит. Но дать ей что-то большее он не может. Ваня смотрит на Даньку, грустно обводит тоненькую фигурку Эли взглядом, веселится с племянниками, а потом вспоминает, что его столько раз предавали, оставляли ждать своего часа в запасе, что по-другому он не может. Или не хочет, это уж как посмотреть. Но руку нежно стискивает изящная ладонь Яны, и думать о другом как-то не хочется. Они здесь и сейчас. Зачем ставить себе какие-то стены, если настоящая любовь у них все равно не получится?