На плаву

Диван прогибается под тяжестью другого тела, и Клинт выныривает из сна - медленно, осторожно. Он не поворачивается, вместо этого наоборот глубже зарывается лицом в сгиб своей руки и интересуется у диванной спинки: - Сколько времени? — Всего лишь второй час, - отвечает Фил и кладет руку на бедро Клинта. Но прикосновение слишком легкое и робкое, отчего у Клинта болит в груди. - Не думал, что найду тебя здесь, - добавляет Фил после долгой паузы. - Случайно зашел, - бормочет Клинт, хотя оба знают, что это ложь. Повисает еще одна долгая пауза. Очень тихо Фил говорит: - Прости меня. Клинт тяжело вздыхает и не отвечает. Он знает, что что-то подобное должно было случиться между ним и Филом. Нельзя же спать со своим куратором и не думать, что их отношения станут слишком... личными. Раньше Клинт мог сам решать за себя, рисковать не раздумывая, ну и пусть Коулсон отчитывает его потом. Но сейчас лекции Фила причиняют ему боль. Так не было раньше, до того, как они вляпались в то, чем бы это ни было. Фил говорит ему что-то типа: «Ты безрассудный эгоист до мозга костей, вечно я за тобой разгребаю бардак». Весь иммунитет Клинта к неодобрению Коулсона куда-то подевался. Впрочем, кажется, Фил тоже потерял способность оставаться равнодушным тогда, когда Клинт получает выговор и рычит в ответ: «А не пошли бы вы к такой-то матери, сэр?» Бартон не помнит, когда бы еще лицо Фила так перекашивалось, а щеки слегка вспыхивали. Он сказал Клинту резким, срывающимся голосом: «Идите остыньте, агент, вы свободны», после чего Клинт фыркнул и выбежал из кабинета Фила, думая, что если их отношения на этом и закончатся, это будет закономерным финалом на фоне миссии, которая так эффектно провалилась. Но Клинт не спрятался в воздуховоде с бутылкой дешевого брутального пойла. Вместо этого он подобрал отмычку к хорошо знакомой двери и свернулся калачиком на диване, который, наверное, больше не увидит после сегодняшнего вечера. Он даже понятия не имеет, что сказать, когда Фил вернется домой. Однако он совершенно точно не рассчитывал на извинения. - Я просто... - Фил замолкает, и Клинт слышит его тяжелый вздох. Рука на его бедре становится тяжелее, большой палец начинает выписывать маленькие полукружья. - Ты не можешь даже представить себе, как тяжело... - он снова замолкает, слова словно умирают, застревая у него в горле. Клинт уже на пределе. В конце концов он переворачивается на спину, но Фил не убирает руку, она просто скользит по бедру Клинта вверх и нежно ложится на живот, кончиками пальцев отодвигая рубашку. - Я не имел в виду ничего личного, - шепчет Клинт в потолок. - Ты же знаешь это, правда? Боковым зрением он видит, как Фил кивает. «Да», - говорит он. - Если я не хочу отзываться, когда меня зовут, значит я не отзовусь, конец истории. Так всегда было, и я не собираюсь... я не могу позволить... - Я знаю. Поэтому ты самый лучший агент, - пальцы Фила ползут выше, замирая напротив сердца Клинта. - Но ты должен взглянуть на это с моей стороны. - Я не в первый раз сомневаюсь в твоих приказах, так что я... - Если бы меня сегодня почти подстрелили, что бы ты сделал? Все так и оставил? Клинт закусывает губу: - Это другое. - Да хрена там "другое". Он наклоняется над Клинтом и обнимает его лицо ладонями так, словно тот хрупкий как стекло, а затем целует - медленно, долго. Клинт тихо стонет от удивления, но он слишком вымотан, чтобы смущаться. Фил прижимается лбом ко лбу Клинта и говорит: - Ты же не думал, что я влюблюсь в тебя и смогу относиться к тебе беспристрастно в любое время дня и ночи? Клинт буквально замирает. Они никогда, никогда раньше не говорили друг с другом о какой-то там любви. Клинт никогда не подталкивал Фила к этому. Просто он не помнит таких времен, когда не был бы влюблен в Коулсона хотя бы немного, поэтому он не чувствует потребности вытаскивать эту тему на поверхность. Он уже почти уговорил сам себя, что неважно, чувствует к нему Коулсон то же самое или нет. - Прости меня за то, что я эгоистичный безрассудный ублюдок, - говорит Клинт, потому что если Фил правда любит его, несмотря на все это, ему всегда будет больно, когда это произносят вслух, но он переживет, всегда переживал, тогда самое меньше, что может сделать Клинт - извиниться за то, что не заслуживает этой любви. Фил фыркает и толкает Клинта обратно на бок, лицом к спинке дивана. Он ложится сзади и обнимает его обеими руками поперек груди, ладонь по-прежнему покоится на сердце Бартона, а затем зарывается носом в волосы Клинта. - Не извиняйся, - бормочет Фил. - Просто... потерпи, пока я привыкну, что мой парень рискует жизнью ради других людей. Я справлюсь, обещаю. Мой парень. Клинт подается назад, чтобы тепло Фила впиталось ему в кожу. - А я обещаю, что не буду так часто лезть под пули, - отвечает он. Он чувствует мягкий поцелуй сзади на шее. - Это самая романтичная вещь, которую ты говорил мне, агент. Фил крепче обнимает его, и Клинт улыбается.