Recambio. Обратный счёт

Лето пронеслось на бешеной скорости, как болид «Формулы-1», поднимающий столбы пыли в управляемом заносе — ты и опомниться не успел, а оно уже показало тебе свой роскошный хвост. Ивана же это трогало мало: он носился, пьяный от счастья и сытый сексом по самое не могу. Каждое утро его почти по расписанию ждала постель в Геркиной квартире и крепкие объятия, и потом, ближе к обеду, они с Геркой, вымотанные до предела, плелись на пляж, чтобы валяться там под лучами по-осеннему томного уже солнца и бездельничать. Цветом загара они довольно быстро сравнялись, и при взгляде на Герку — такого смуглого и гладкого, в майке с открытыми плечами — у Ивана сводило низ живота в сладкой истоме. Он не замечал никого вокруг, кроме своего парня, и только время от времени спохватывался и отводил глаза, с запозданием соображая, что дико палится. Стоит окружающим лишь чуть повнимательнее присмотреться, и никаких вариантов не останется. Тогда он закрывал глаза и пытался думать о посторонних вещах — разумеется, безуспешно. Под веками горело от ярких лучей солнца, и порой Ваньке казалось, что он всей кожей впитывает его жар, бесплатное нечаянное счастье и… любовь? Для полной гармонии в его жизни не хватало ерунды, ну это если не считать денег, конечно. Первое сентября мрачной тенью маячило на горизонте. Да ладно б только маячило. Горизонт этот довольно быстро приближался, с каждым днём календарь всё прозрачнее намекал, что лафа не бывает вечной. Август отсчитывал последние дни, как рефери секунды, нависая над лежащим боксёром — валяешься себе, звёздочки считаешь, но с цифрой «десять» — кровь из носу — обязан вскочить и ринуться в бой. Вообще-то Ивана это не особо напрягало, ведь учиться-то предстояло в одном универе с Геркой, поэтому… не парит. Отчего-то он был уверен, что учёба будет даваться ему легко. Гера же не особо упахивается, так почему он должен? Намного больше неприятных моментов ему доставляли надоедливые валькирии, которые вились вокруг них с Германом, словно назойливые мухи. Почти каждый день мухи были разные. Герка цеплял их, как собака репьи: стоит зазеваться — уже треплется с какой-нибудь шалашовкой. На Ивана эти одноразовые овечки тоже бросали зазывные взгляды, но до тех пор, пока не убеждались в том, что перед ними мрачный неразговорчивый парень, почти не идущий на контакт — хрена ли его раскачаешь, то ли дело языкастый Герка. Хотя, справедливости ради, Ванька зря на них злился. И овцами и шалашовками тоже чаще всего напрасно называл. Многие были нормальными обычными девчонками — среднерусский стандарт породы, короче. Не лучше и не хуже. До Сашки никто из них и близко не дотягивал, но то ж Сашка — до неё попробуй допрыгни. А другие ему были скучны и неинтересны. К тому же ещё и вызывали вспышки ревности, вот как сейчас. Сегодняшний вечер явно тянул на двоечку по шкале до десяти. А если учесть то обстоятельство, что он был украшен не только девулями в количестве трёх штук, но ещё и дополнительным дерьмом в виде Лёшика… так и вообще грозил скатиться на ноль. Как он только подписался на такое? Иван и сам не понимал. Хотя… понимал. Духу не хватило отказать Герке, когда тот потащил его на дачу. «Там будет ещё народ, чего ты? Повеселимся». Ага. Повеселились, блин. Под нейтральным словом «народ» скрывался мрачный Лёшик, который припёрся на тачке в компании трёх девок, одна из которых была за рулём. Иван же приехал с Геркой на его внедорожнике заранее, чтобы всё подготовить и запалить мангал. Для этого были закуплены берёзовые дрова — не какие-то трухлявые угли с парафиновым розжигом, а натуральное дерево с ароматом и нужным жаром. Иван обожал живой огонь и сам занялся костром, с удовольствием наблюдая, как крохотный огонёк от зажжённой каминной спички — он раньше и не подозревал о том, что существуют такие гигантские спички — пожирает бумагу, потом былинки и хрусткие веточки, потом сухие ветки потолще, набирает силу и наконец добирается до толстеньких аппетитных розовых полешек и облизывает их со всех сторон. — Вань, иди сюда, помоги, — раздалось из окна первого этажа особняка. Родители Герки умотали в Карловы Вары на неделю — лечиться и отдыхать, а заодно присмотреть там квартирку, чтобы не платить по два раза в год за отель. «Ну и это неплохое вложение», — лениво пояснял тогда Герка, переворачиваясь с живота на спину и жмурясь на яркое солнце. Ваньке такого было не понять, вернее, умом-то понять, но это ж как другая галактика — что Карловы Вары эти, что сотни тысяч евро за квартиру, что полёты на «подлечиться» по два раза в год. Его как всегда неприятно кольнуло то, на каких разных полюсах они с Геркой находятся. Герка с его джипом, отцом в генеральских погонах и матерью — прекрасным примером того, какой должна быть настоящая женщина по версии журнала Космополитан — ухоженной, в шёлковом платке-тюрбане по утрам, аккуратно разливающей чай по чашкам тонкого японского фарфора… «Вам с сахаром?», «Мне сегодня на работу, вернусь часа через три, не раньше», «Что-то ты, Ванечка, какой-то бледненький…» — и он, Ванька, в недорогих шмотках, купленных на мамину зарплату, с волосами, закрывающими шею: они отросли с того самого марта, что он занимался математикой с Михаилом, и по сей день так и не видели парикмахерских ножниц. Нет, строго говоря, постричься стоит — не такой уж и Боинг, однако если ходить к парикмахеру каждый месяц, то это уже три-четыре штуки в год. Поэтому он решил, что лучше будет с хвостом. Да и Герке больше нравятся длинные волосы. Он тяжело вздохнул, прикинув, что рядом они смотрятся как звёздный мальчик с деревенщиной неотёсанной. Соломы у него в волосах не хватало только. И с Геркой они даже не на разных полюсах — скорее, на разных планетах… — Вань, ну ты где? — Иду. Только он переступил порог, как сразу же очутился в жарких объятиях. — Соскучился, — пробормотал Герка на ухо, расстёгивая его джинсы. — Вот ты! — тихо рассмеялся Иван, тем не менее сразу включаясь и отвечая на кусачий нетерпеливый поцелуй. Так же шаря под Геркиной майкой и проникая руками под его ремень. Задыхаясь от ощущения голой кожи к коже, прижимаясь грудью, животом… теснее, ещё теснее… — Помоги, значит? Нашёл в себе силы подколоть, хотя в голове уже — через грудь, сквозь солнечное сплетение и прямиком направляясь в пах — замкнулась невидимая щекотная электрическая цепочка со слабым, но вполне ощутимым током. — Так и помоги, — хмыкнул Герка, пробираясь к нему в плавки и легонько сжимая, расправляя гибкий ещё, но с каждой секундой всё более твердеющий и наливающийся возбуждением член. Иван выдохнул и с удовольствием проник ладонью к Герке, благо там было всё готово — его брендовые спортивные штаны на широкой резинке словно созданы для дрочки. Одна секунда, вторая, третья… Ванька поплыл по лёгким пока ещё, будоражащим волнам, почувствовал, как мозги затягивает туманом. — Блядь! Стук и неясные шумы с улицы заставили его вздрогнуть и очнуться, это было как будто тебя вынули из тёплой ванны и внезапно окатили ледяным душем. Герка торопливо подтягивал брюки и матерился. Ванька, раздосадованный как чёрт, едва успел застегнуть джинсы, когда дверь отворилась, и из просторной прихожей раздался знакомый до злых мурашек на загривке голос. — Ну, и чё не встречаем? Дай ключ от ворот! Хмурый Лёшик стоял в дверях, глядя на них бесцветными глазами. Свежий прыщ на лбу был единственным ярким пятном в его облике: несмотря на финиш лета, он умудрился так и не загореть. Хотя мышиные волосы выгорели и посветлели, так что сейчас его с полным основанием можно было назвать блондином. Лёха окинул их нечитаемым взглядом, и вроде бы ничего такого крамольного в Ванькином облике не было, но он мгновенно залился краской. Герка без слов кинул в приятеля гремящей связкой, и уже спустя пару минут в ворота въехала Лада Калина с тремя гостьями. Инга, Лера и Катюха. Первые две — классические жертвы Инстаграма. Катя же, худенький заморыш в очках, видимо, призвана была оттенять своей скромной внешностью красоту тропических бабочек. Хотя она ж, кажется, и сидела за рулём, так что польза от неё оказалась двойная. Первым порывом Ваньки было встать и незаметно уйти. Пока ещё светло. Дорогу до станции он помнил прекрасно, электрички ходят допоздна. Два часа — и он окажется дома. Дома, да. И всю ночь будет ворочаться и представлять Герку в постели с этими шалавами: ясно ж, для чего их сюда припёрли! Но тут же он понял, что глупо истерить и кидаться топиться с заломленными руками, словно брошенная персидская княжна. Не доставит он Лёшику такой радости. Дача? Шашлык? Девочки? Хрен с ними. Пусть будет полный суповой набор, сейчас дёргаться поздно, но больше такого прокола он не допустит. Герка тем временем бросал заинтересованные взгляды на этих двух куриц и охотно поддерживал их кудахтанье, изредка вставляя пару-тройку слов и отвечая на тупые вопросы, в то время как Катенька, похожая на помесь евражки и перепуганной моли, сидела скромно в уголке и пила вино. За руль она сегодня по всем признакам явно не собиралась. Значит, вся эта камарилья остаётся на ночь. Лёшик сидел надутый, как гелиевый шарик, с той поправкой, что шарик уместен на дне рождения, а вид Лёхи более соответствовал похоронам, и накачивался себе водярой. По всему было видно, что Ваньку он здесь встретить не ожидал и теперь пытался исправить тухлый вечер в силу своих возможностей. Неудачно, потому что с каждой рюмкой мрачнел всё больше. — Какое вкусное мясо, — протяжно мяукнула Инга, откидывая длинные макаронины волос за спину. — Вань, ты мариновал? — Мираторг, — буркнул Ванька, не оценив попытку втянуть его в оживлённую беседу. И бросил короткий взгляд на Герку, который, наоборот, не торопился отводить взгляд, с лёгкой улыбкой рассматривая своего парня. Впрочем, с последним Иван, кажется, поторопился. Его парень? Сейчас он просекал планы «своего парня», которые для него с каждой минутой становились всё более прозрачными. Во-первых, видимо, тот хотел примирить его с Лёшиком, а Лёшика, в свою очередь, с ним. Не помирить, потому что «мерси, но сие невозможно», а хотя бы примирить. Во вторых… наверняка Герку свербила идея расширить Ванькины горизонты. В последнее время он всё чаще шутил на эту тему, ну что-то типа: «„Доктор, я лесбиян. Вокруг столько красивых парней, а меня тянет к женщинам“. И вообще, Вань, я тебе всё-таки подгоню роскошную тёлку. Бывают такие, и Даша по сравнению с ними — мымра колхозная. Нельзя зацикливаться на первом неудачном опыте». И когда Ванька, смеясь, отказывался, тот не уходил от темы, а осторожно её развивал. «Не знаешь, от чего отказываешься. Герлы — они внутри такие… мягонькие, тёплые. Да и сиськи помацать — это так круто, ну… Ладно. Забудь…» И они забывали… до следующего раза. — А ты на кого учишься? — спросил Ванька, просто чтобы не молчать. — Я — на юриста, — Лера кокетливо повела плечиком. — А вообще… хочу стать прокурором. — Иван едва не подавился шашлыком, но девушка не обратила внимания и продолжала тянуть певуче: — Знаешь, у них такая форма… и погоны. Мне пойдёт. — Конечно пойдёт, — уверенно кивнул Герка, глядя смеющимися глазами на то, как Ванька пытается прокашляться. — А знаете что? Там баня уже наверняка прогрелась, пошли попаримся? Потом в бассейн. Это клёво — бассейн холодный. Подружки встретили идею слабыми восторженными повизгиваниями. Катя, впрочем, их восторга не разделила — так и сидела в углу сурикатом и методично напивалась. Ивану она нравилась всё больше. Расклад по большому счёту был ясен с самого начала: Инга липла к Гере, Лера же бросала томные взгляды в сторону Ивана. Катя, судя по всему, была предназначена в жертву Лёхе, и последний это понял сразу, как только обнаружил в доме Ваньку, а по его вытянувшейся физии сразу было ясно, что неприятный сюрприз накрыл не одного Ивана. Лёха так же не ожидал встретить его, как и Ванька Лёху. И теперь он был разочарован, во-первых, и на взводе — во-вторых, и это ещё мягко сказано. Он явно рассчитывал на Леру, и Катя изначально в его планы не входила от слова абсолютно. Кате в его планах отводилась роль водителя с тачкой и некрасивой подружки. Но жизнь эту колоду перетасовала, и лошару настиг жестокий облом. Водка здесь стала ему плохим помощником, но Лёха должен был осознать это позже — по расчётам Ивана, рюмок через пять. «Хорошо, что тут три толчка, — подумалось ему, хотя до конца дом им обследован не был. — Возможно, их и больше?» Он бы не удивился. Ему сделалось неуютно и скучно и отчего-то захотелось домой. — Я купальник не взяла, — мрачно сказала Катя и икнула. — А я вот слышала, — весело защебетала Инга, прихлёбывая из бокала игристый напиток, — что в Германии, например, мужчины и женщины в сауне парятся вместе, и никто не заморачивается этими, — тут она победно взглянула на Катю и сделала кавычки пальцами, — купальниками. Та только и смогла, что икнуть ещё раз, на этот раз вдумчиво прислушиваясь к происходящим где-то внутри себя процессам. — Так то в Германии, — быстро сказал Иван. — Там большой разницы между немцами и нет: тётки страшные, как ЕГЭ по химии — любого мужика напугают. На самом деле, мысль о том, что он окажется в сауне с голыми девчонками и с Геркой, привела его в ступор. Несмотря на его досаду и злость, тело вполне могло преподнести неприятный сюрприз. И тут ещё неизвестно что хуже — чтоб не встало на Леру с Ингой или чтоб встало на Герку. Последнее, кстати, было вполне возможно: недосекс, который случился не так давно, сейчас отзывался неприятной тяжестью в мошонке. — Ой, чего-то мне нехорошо, я в баню не пойду, — пробормотала Катя, сползая со скамейки и шаткой походкой удаляясь в сторону дома. Лера и Инга проводили её взглядами. — Слилась, — с лёгкой усмешечкой пробормотала Лера. — А мы пойдём, да? — Чего это слилась? Может, человеку и правда нехорошо? — подала голос Инга, неожиданно встав на защиту мышемоли. — Я тоже не пойду, — быстро сказал Ванька. — У меня тепловой удар был в Сочи, теперь полгода перегреваться нельзя. Соврал, конечно. И в упор взглянул на Герку. Злость в груди медленно разворачивалась и набирала обороты. Это было нехорошее и неуютное чувство, но он сейчас не собирался делать ничего для того, чтобы её усмирить. «Иди-иди. Иди». Он изо всех сил постарался сделать так, чтобы в его взгляде это читалось достаточно явно. — А вы идите, — добавил он спустя паузу. — Попарьтесь там хорошенько. Вчетвером. Последнее слово он выделил, причём так явно, что четыре пары глаз выставились на него: кто — недоуменно, кто — насмешливо. Лёшик хмыкнул и вслед за этим расплылся в полупьяной широчайшей лыбе. — Пошли, девчонки. Я всё покажу. Гер, пойдём. Герка медлил, глядя на Ваньку. Тот же принялся собирать одноразовые тарелки и остатки пиршества, при этом неловко махнул рукой и опрокинул высокий бокал с остатками шампанского на одноразовую скатерть. К счастью, стекло уцелело. — Идите, я догоню.