Три ночи моей жизни (три дня его смерти)

Слэш
NC-17
Завершён
25
автор
Размер:
14 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
25 Нравится 3 Отзывы 2 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста

Ночь 1. Перед Илосом.

— Раздели со мной эту ночь. Твой голос звучал хрипло и глухо. Казалось, что эти звуки издает не человек, а древний и сложный механизм, который работал долгие тысячелетия и теперь его часы на исходе. Ты смотрел ровно и прямо, но меня не покидало ощущение, что ты заставляешь себя смотреть именно так. Будто только железная воля не дает тебе опустить взгляд и сцепить руки в замок за спиной. Шепард…. Мог ли я представить, что тот самый Торфанский мясник будет стоять передо мной, не решаясь коснуться? Или что в глубине его зеленых, словно хвоя огромных елей в лесах Канады, глаз будет неуверенность? Нет. Что угодно, только не это. Я хочу стереть, убрать, смыть этот страх, эту неуверенность из глаз. Так не должно быть, не с тобой. Мы можем бояться, волноваться, но только не ты, не наш коммандер. — Я разделю эту ночь с тобой, мой капитан. — Джон. Произносишь свое имя на коротком выдохе, быстро и тихо, выжидательно смотря на меня. Взгляд темнеет пока лишь на один оттенок, словно над хвойным лесом зашли грозовые тучи. Я словно наяву чувствую запах озона, а биотика внутри едва заметно вспыхивает голубым разрядом. — Я разделю эту ночь с тобой, мой Джон… В ту же секунду срываешься с места. Мои губы еще проговаривают последние звуки, а твои руки притягивают меня к сильному телу, и я ощущаю дыхание совсем рядом. Темный взгляд проникает в меня, достает до нутра, пока ты касаешься пальцами скулы и бережно гладишь по спине. Меня бросает в дрожь, потом в жар и тысячи мурашек расходятся по коже от твоих касаний. — Мой Кайден. Я чувствую свое имя на кончике языка и вкус кофейных губ. Ты целуешь уверенно, получив разрешение и теперь в тебе нет ни капли неуверенности. Лишь желание, сила и страсть, в которой мне хочется сгореть дотла. Знаю, что «Нормандия» движется к концу этой сумасшедшей гонки и в конце нас ждет лишь один затяжной прыжок над пропастью. Сможем ли мы уцепится за другой край? Или же силы толчка окажется недостаточно, и мы лишь чиркнем пальцами о скалу и рухнем вниз? Я не знаю. Я не знаю, что будет, когда «Нормандия» выйдет к конечной точке. Но я знаю, что в силах вытянуть из тебя тоску и обреченность, что горчит в поцелуе, потрескивает в ладонях, что касаются моего тела, сквозит во взгляде, что скользит по мне. Этой ночью я стану твоей Вселенной, Джон. Прикусываю нежные губы и тут же зализываю укус. Руки сами скользят по форменной куртке, стискивая ткань на спине, скользят вверх, пока не обнимают за шею и я снова впиваюсь в твои губы. Глаза, абсолютно черные, горящие, смотрят в упор, но я не отвожу взгляда. Нет, Джон, я не отпущу тебя, пока не выпью до дна. Моя куртка летит прочь, следом нательная серая футболка и стальные жетоны тихо звякают, ударяясь друг о друга. Смотря на тебя издали, я не задумывался, какого цвета твоя кожа, а теперь не могу не смотреть на смуглую ладонь на своей груди. Тебя поцеловали сотни звезд, Джон. Дергаю замок на куртке, распахивая ее в стороны. Прижимаюсь вплотную, чувствуя сильные удары твоего сердца, забираясь пальцами под черную футболку, скользя губами по подбородку и ниже, по шее. Мгновенно реагирую на движение кадыка, ловя его ртом и ощущая вибрацию первого стона под руками. Жар твоего тела перетекает ко мне, сметая былую скованность. Ты нужен мне, Джон. — Кайден… Шепчешь имя и толкаешь к кровати, роняя на сбитое покрывало. Ткань совершенно пахнет тобой, и я вдыхаю этот запах. Но ты в сотни, тысячи раз лучше. Изворачиваюсь на постели, пытаясь вывернуться из штанов и обуви, но ты только шикаешь, нависая сверху. Гладишь ладонями живот, щекотно проводишь по ребрам и целуешь открывшиеся бедренные косточки. Отстраняешься и не отрывая от меня голодного взгляда, расшнуровываешь мои ботинки. Воздух наполняется ожиданием и пока едва заметным ароматом возбуждения. Под твоим взглядом мне тяжело дышать, а спина хочет прогнуться словно сама по себе. Словно случайно касаешься стопы, и я вздрагиваю то ли стоном, то ли смешком. Руки прожигают ткань на бедрах, и я подаюсь вверх, помогая скорее меня раздеть. Я хочу, чтобы ты смотрел на меня, касался меня, думал обо мне. Все еще полностью одетый, лишь с задранной до груди футболкой, ты сидишь между моих ног и медлишь с прикосновением. Ожоги от твоего взгляда расцветают под кожей, и я чувствую каждый из них. Ну же, Джон, отпусти себя, доверься мне. Стискиваю левой рукой край покрывала, другой скольжу по своей шее, касаясь так, как нравится именно мне. Как я представлял это в своих фантазиях о тебе. Ниже, по шее, потом ключица, ближе к груди, потом сжать сосок и прикусить губу. Тело само вздрагивает, а бедра призывно раздвигаются. Прикрыв глаза, я не вижу твоего взгляда, но чувствую его. Царапаю тупыми ногтями по ребрам и спина сама прогибается от этого касания. — Кайден! Твой рык заставляет улыбнуться и снова сжать сосок в пальцах и резко выдохнуть. Шорох рывком сбрасываемой одежды и через секунду я наконец чувствую тяжесть твоего тела сверху. Вздергиваешь мои руки наверх, запрещая касаться себя, ведь это можешь делать только ты. И целуешь так, что я совершенно не хочу сопротивляться. И на этот раз в твоем взгляде только я. — Джон… Выгнуться, прижаться ближе, потереться вставшим членом о твое бедро, ощутив ответную волну возбуждения. Язык, руки, губы, твое дыхание…. Они клеймят меня, отдают в твою власть. Я сгораю под тобой, Джон, не дай мне погаснуть. Прикосновения в миллион раз лучше, чем я мог себе вообразить под светом холодных звезд. Стонать, кричать и просить большего, ведь я комок оголенных нервов рядом с тобой. Прикасаясь ко мне так, внизу, ты вдруг замираешь, застыв на вдохе. Пристально смотришь на меня, заглядывая внутри, сканируя мысли. — Кайден, ты был с кем-нибудь до меня? Вопрос застает врасплох. Как ты, черт возьми, мог это узнать? Почувствовал или догадался сам? Закрываю глаза, чувствуя, как проклятый жар затапливает щеки и спускается к шее. Я просто не смогу этого произнести. Не в моем возрасте хранить целомудрие, но оно как-то само получилось. — Я первый, ведь так? — поглаживаешь внутреннюю сторону бедра все так же сверля взглядом. Зачем ты спрашиваешь, мое тело само себя выдало еще более густым румянцем. — Посмотри на меня, — касаешься щеки, и я не могу сопротивляться твоему голосу, — это правда? — Да, — голос охрип, но я заставил себя выдохнуть это слово. — Кайден, мой Кайден…. Ты снова набрасываешься на меня, топя в ласке и нежности и я понимаю, что всю жизнь ждал именно этого. Не разменивался на короткие мимолетные романы и ни к чему не обязывающий секс, ради твоего горячечного шепота в сумраке каюты, жара только твоего тела и бережных прикосновений. Я жил в ожидании тебя, Джон Шепард. В твоем взгляде нежность, благодарность и трепет. Места страху и неуверенности не осталось, они растворились в желании и страсти, одной на двоих. Биотика потрескивала на кончиках пальцев, пока ты медленно двигался внутри, и я закусывал губы, стараясь удержать ее в себе, не давая сорваться с рук. Возбуждение все усиливалось, с каждым твои движением, удовольствие скапливалось внутри, а синее пламя уже рвалось наружу. — Отпусти себя, Кайден, — тихий шепот, в раскрытую ладонь с синими искрами и такое правильное движение внутрь. Грудь мгновенно сдавливает, руки сжимаются в кулаки, а тело охватывает голубое пламя биотики, вырвавшееся вместе с длинным стоном. Ускоряешь движения, крепче сжимая меня в своих руках. В твоем взгляде чистый восторг от моей вырвавшейся на волю силы, а мелкие разряды тока по коже только подстегивают удовольствие. Движения быстрые, рваные, резкие и я задыхаюсь. Ну же, Шепард, еще пара секунд и я…. — Кайден! — твой хриплый стон и меня выгибает под тобой, перед глазами лишь яркие вспышки синего и зеленого, причудливо перемешанные между собой. — Мой Джон… Впервые я спал так спокойно. Пусть всего пару часов, но эти сто двадцать минут меня не тревожили мысли и вечная головная боль. Я спал, полностью окутанный твоим запахом, ощущая всем телом твои фантомные прикосновения. Когда раздался голос Джокера, я уже проснулся и лежал с закрытыми глазами, продлевая последние мгновения нежности. В твоем взгляде уверенность и спокойствие. И что-то нежное, когда смотришь на меня. — Галактика ждет своего героя. Иди, Джон. — Полагаю, еще пять минут у меня есть, — улыбаешься, касаешься в начале моей руки, потом губ. — Иди, Джон. Ты нужен там. А я пойду следом. Последний поцелуй и дверь с шорохом закрылась за твоей спиной.

День 1. После крушения "Нормандии".

— Коммандер Джон Шепард героически погиб при крушении фрегата «Норма… В комнате словно выключили свет. Будто разом погасли тысячи звезд и Галактику окутала ледяная тьма. Я видел, как шевелятся губы Андерсона, но не мог разобрать ни слова. Он говорил на другом языке, отличном от того, что знаю я. Умение читать по губам мгновенно забылось. На меня обрушилась тишина. Космический вакуум окутал меня плотным покрывалом, глуша любые звуки. Кто-то что-то говорил, вытирал глаза руками, Джокер говорил, иногда прерываясь, но я не слышал. Лишь видел серию картинок в абсолютной тишине. Что происходит? Что делают все эти люди здесь, на Земле? Почему никто не прочесывает Алкеру, чтоб ей сгореть?! Почему хоронят пустой гроб, словно там лежит тело человека, которого я люблю?! Джокер стоит рядом, опираясь о костыли. Он несколько раз порывался что-то сказать, но так и не сказал. Только в самом конце церемонии, когда на кладбище остались только мы вдвоем, он протянул руку, но так и не коснулся моего плеча. «Прости», сказали его губы, но голоса я так и не услышал. Я стоял перед черным невысоким холмом земли и не мог пошевелиться. Все тело сковала судорога, будто разом замкнуло все нервы. Зеленый газон, гораздо светлее его глаз, черная рыхлая земля и пустой гроб под ней. Может, он не должен быть пустым? Может он не для Джона, а для… меня? Чтобы оказаться снова рядом с ним, слышать его голос и редкий смех, ощущать тепло его прикосновений, на зеленый шелк нужно было лечь мне? И только там, под тяжестью крышки и земли я снова смог бы обрести его? От прикосновения к плечу я вздрогнул. В сгущающихся сумерках стоял Андерсон. Сумерки? Церемония ведь была утром…. — Кайден, мне тоже его не хватает. Джон стал мне сыном, которого у меня никогда не было и мне тяжело от осознания, что его тело где-то там, в холодном космосе. Но мы должны собраться. Война еще не закончилась, она только начинается. И мы должны защитить Землю. Не ради себя или тех, кто смотрит в синее небо и не знает о грядущей войне. Мы должны это сделать ради него. Ради Джона. Тихий вечер опускался на кладбище, удлиняя тени огромных елей, делая окружающий мир серым и холодным. Жить ради Джона? Я не представлял как. Под форменным кителем и рубашкой его черная футболка, чуть широкая для меня, она тисками сдавливает грудь. Перед глазами его улыбка, зеленые глаза, мощное горячее тело, туго обтянутое этой самой футболкой. Мы не знали, что через три часа «Нормандия» развалится на куски, а на мне по чистой случайности окажется его вещь — единственное напоминание о нем. И острые осколки собственной жизни, четко разделенные на две части его смертью. — Я выбил тебе отпуск на три недели. Потом возвращайся на службу. Мы должны спасти Землю. И без тебя, Кайден, я не справлюсь. Андерсон снова сжал мое плечо и развернувшись, скрылся в наступающей ночи. Я смог пошевелиться, когда над кладбищем горели далекие звезды. Может, в недрах одной из них ты найдешь пристанище, Джон? Раз твое тело проклятый космос не хочет мне отдавать, то пусть похоронит тебя с честью. Как я никогда не смогу. Первые дни я провел в доме на берегу. Мать пару раз пыталась со мной заговорить, но потом перестала приезжать из города. В этом доме на берегу океана я остался наедине с тобой. Каждую ночь ты приходил ко мне, каждый день я пытался избавиться от самого себя. Я пытался пить, заглушая боль. Но добился только усиления мигрени и того, что начал видеть тебя при свете дня. Пытался гулять по берегу и загонять себя тренировками, чтобы, едва приняв душ, вырубаться до того, как голова коснется подушки. Но в такие ночи ты приходил ко мне из раза в раз и любил меня так, что на утро я просыпался от собственных рыданий на перекрученных простынях. Каждый раз ты говорил, что любишь и каждый раз умирал до того, как я мог коснуться тебя. Домик на берегу, что я обещал тебе показать, стал для меня тюрьмой, решетки и колючая проволока которой созданы из моих мыслей. Я кричал, сбивал в кровь кулаки и еле удерживал взбесившуюся биотику под контролем. Как же мне жить без тебя, Шепард? Не передать словами, как я желал возненавидеть тебя, за то, что бросил или Джокера за нерасторопность, но ничего не выходило. Джеф вызывал лишь сожаление. Нет, я не желаю ему зла и не виню его. Его любовью была «Нормандия» и он не мог ее оставить. Как я не мог отпустить тебя. Три недели спустя я стоял перед кабинетом Андерсона лишь с одним желанием: сделать все для спасения Земли, а потом отправиться за тобой, Джон.

Ночь 2. После смерти Сарена Артериуса.

После экстренного совещания в каком-то чудом уцелевшем кабинете с Андерсеном и Удиной, ты вышел слегка шатаясь, с совершенно пришибленным выражением лица. Гаррус проурчал, что это твой фирменный стиль: спасти Галактику, а потом назначать новую власть. Посмеиваясь, мы ждали тебя, чтобы на последних каплях адреналина сдаться на милость доктора Чаквас. Она столько раз латала наши раны, что отдаться в руки другим врачами было кощунством. На «Нормандии» Джокер орал как сумасшедший, захлебываясь словами, в сотый раз рассказывал, как он нанес удар по «Властелину». Его никто не перебивал, хотя все были рядом в тот момент. Нам здорово досталось, и Карин, предвидя это, встречала нашу троицу чуть ли не у трапа с капельницами на перевес. А потом на несколько часов закрыла в своем кабинете. Но я был рад тому, что чуть повернув голову вправо, я видел тебя, смотрящего на меня из-под полуприкрытых век. Гаррус отделался достаточно легко, и Чаквас всего через час выпустила его в цепкие лапки Тали. Потом, иногда придерживаясь за стену одной рукой, ушел и ты. Когда доктор выпустила меня, на фрегате было тихо. Техники иногда сновали по коридорам, но в остальном было тихо и пусто. Постояв за закрытой дверью медотсека, я все же пошел туда, куда рвалось мое сердце. Дверь открылась от моего прикосновения. Ты ждал меня? В полумраке я не сразу заметил тебя. Голубая подсветка маленького аквариума на столе, выключенная техника, винтовка и пара пистолетов на столе. И только потом я увидел тебя, сидящего посреди кровати в одной футболке и простых спортивных штанах. Улыбка на мгновение осветила твое уставшее лицо. — Кайден, я уж думал Карин тебя не выпустит, — ты похлопал рядом с собой, — иди ко мне. Я соскучился. Противится было невозможно. Опираясь спиной на стену, я стащил не затянутые ботинки, вытащил из штанов ремень, перекидывая его через спинку стула, туда же повесил куртку. После длинного дня, кучи медикаментов и горячего душа, хотелось просто упасть рядом с тобой и заснуть на пару дней. А потом проснуться рядом, ощущая твое дыхание на шее, тяжелую руку на груди и тепло твоего тела за спиной. Притягиваешь ближе, заваливаясь назад и я оказываюсь лежащим на твоей груди. Сердце под ухом размеренно бьется, не сбиваясь с ритма Вселенной. Я ощущаю твои руки на спине, мягкое движение на шее и по волосам. Мне так хорошо с тобой, Джон. Целую выглядывающую из-под ворота футболки ключицу и снова кладу голову на твою грудь. Я не хочу думать, что мог потерять тебя сегодня, гоню эти мысли прочь и они убегают из окутанного твоим запахом сознания. Ты не можешь погибнуть, Джон Шепард. Эта Галактике загнется без тебя, без твоего света и твоей силы. Жёсткий, иногда даже жестокий, быстрый, уверенный, ты бессмертная звезда, что будет светить вечно, согревая одних и сжигая дотла других. И я не устаю благодарить провидение, позволившее быть с тобой, касаться тебя, вбирать в себя твое тепло и принадлежать тебе без остатка. Чувствую, как сон простирает надо мной свои мягкие крылья. — Спи, Кайден, а когда проснешься, я буду рядом. Твой голос, твой запах, тепло твоего тела… Я пытался сопротивляться сну еще пару минут, а потом сдался. Твои губы коснулись моего лба, посылая мурашки по коже, а потом я уснул в твоих руках.

День 2. Трибунал Шепарда.

Я стоял среди прочих офицеров и едва сдерживался, чтобы не приложить ладонь к лицу. Странное чувство дежавю не отпускало меня ни на минуту этого фарса. Иначе как цирком, я не могу назвать этот суд над тобой, Джон. Самое поразительное, что судили тебя не за связь с Цербером, а за уничтожение батарианской колонии. Чтобы сосчитать всех батарианцев, которых ты перестрелял за время службы не хватит и целого дня. И мне отчетливо кажется, что их гораздо больше, нежели в той проклятой колонии. Смотрю на лица тех, кто находится в зале суда. Мужчины и женщины, все сидят словно перед плахой, а ты тот, кого казнят. Впрочем, так оно и есть. Но в самой темной глубине глаз этих людей читается одобрение. По спине пробежал холодок. Это война нас сделала такими? Научила радоваться разнесенным на атомы колониям? Или все дело в том, что это батарианцы? Впрочем, не мне читать мораль, ой, как не мне. Мои руки, равно как и твои, Джон, по самые плечи в крови. И не только батарианцев. Ты стоишь ровно, сцепив руки за спиной в замок и смотришь куда-то над головами судей. Ты прекрасно знаешь, чем все кончится. Конечно, знаешь. Ведь именно для этого ты и прилетел сюда, вырвался из лап коллекционеров и сдался на суд кучке тупоголовых людей, которые понятия не имеют, что ты за человек. С моего места прекрасно виден профиль твоего лица. Меня все еще передергивает от того, что сделал с тобой Цербер, но больше по инерции, нежели в действительности. Знаешь, я даже благодарен им, ведь они сделали невозможное, попрали законы Вселенной и вдохнули жизнь в мертвое тело. Как бы я хотел переиграть тот момент на Горизонте, но это, к счастью или сожалению, не под силу даже Церберу. Каждый день я проклинаю тот момент, когда отказался присоединиться к тебе. И сейчас, когда судьи набрали в легкие воздух, чтобы зачитать тебе приговор, я необыкновенно четко осознаю, какой я идиот. Но с другой стороны… Я не мог бросить службу в Альянсе. Это единственная соломинка, которая не дала мне нырнуть в океан с тем, чтобы никогда больше не всплыть. Твоя смерть, Джон, убила и меня. Ты забрал с собой большую часть меня, оставив на этой земле лишь горстку осколков, из которых мне пришлось собирать себя заново. А Альянс дал мне цель в жизни. Если и умирать, то только в бою. Ты и сам когда-то так говорил. Я знаю, мне нет оправданий, Джон. Я оставил тебя, бросил и теперь заново умираю, слушая твой приговор. Как можно быть такими слепцами? Как можно не видеть реальной угрозы, что спешит к нам на всех парах из глубинного космоса? Но нет, они судят того, кто их спас за то, что был вынужден сделать. Ты стоишь все так же гордо и ровно, словно тебя это не касается ни в коей мере, будто судят не тебя, а какого-то другого, чужого Джона Шепарда. Я прикрываю глаза. Меня ждет новое задание от Альянса. И тысячи осколков, что теперь являются мной, снова разбиваются. Прости меня, Джон. Я буду любить тебя вечность. И надеюсь, что однажды ты сможешь простить меня.

Ночь 3. Перед прорывом.

«Нормандия» летит сквозь космос и мне кажется, что я в полной мере ощущаю этот холод, что царит за прочной обшивкой. Он промораживает меня насквозь, замедляет сердце и дыхание, сковывает движения и мысли. Даже горячий душ не помог согреться хоть немного. Но… Я не представляю, какого тебе. Джон… У меня в запасах есть бутылка хорошего виски. Стоит мертвым грузом очень давно, видимо, ждала сегодняшней ночи. Бутылка станет отличным предлогом, чтобы подняться на «чердак». Пусть я замерзаю от внутреннего холода, но я не позволю твоим мыслям съесть тебя живьем. И я знаю один очень хороший метод борьбы с этим проклятым ощущением. Бутылка, стаканы, я сам. Вперед, Кайден, действуй. Практически сталкиваюсь с тобой нос к носу у дверей чердака. Ты куда-то направляешься, но нет, у меня на тебя планы, господин СПЕКТР, так что забудь куда шел. — А, тебе тоже не спится? — улыбаюсь чуть нагловато и прохожу в каюту. — Нет. Твой голос глухой и уставший. По-моему, я пришел чертовски вовремя. Я прямо слышу, с каким хрустом мысли жрут тебя. — Не накручивай себя. Пользы от этого не будет. Наливаю виски в стаканы, но не чувствую его аромата. Вся каюта пропитана тобой, Джон, и я могу уловить только твой запах. И это кружит голову получше градусов из бутылки. — Кайден … — вздыхаешь и косишься на дверь. — Мне нужно… Никуда тебе не нужно, Шепард. — Т-с-ш. Отдохни пять минут. Выпьем по бокалу, и я пойду. Протягиваю стакан, ломая всю твою нерешительность. Нет, Джон, никуда ты не пойдешь. Не за тем я пришел. Я хочу, чтобы в этой последней битве твои глаза горели адским пламенем, а не еле тлели от усталости и безысходности, как сейчас. Я покажу, зачем ты должен будешь вернуться из той бойни, что ждет нас всех впереди. — Шепард, ты ведь понимаешь, что сделал все возможное? И невозможное тоже. — Надеюсь. Я смотрю на цифры и пытаюсь понять, не упустил ли я что-нибудь…. О, нет, только не снова этот чертов хруст! Мысли, оставьте его мне. Он должен отдохнуть, хоть немного. — Не пытайся все сделать сам. Посмотри на свою команду — столько талантливых людей сражается бок о бок с тобой. Ты столько добился со времени появления Жнецов — просто удивительно. Будь… Я смотрю на тебя и вижу, как загораются твои глаза. Неужели мои слова попали в точку? Буквально, пальцем в небо, но говорил я искренне. Ты мне так нужен, Джон… — Будь что будет. Если умирать, то только за твоим левым плечом, сражаясь вместе с тобой. До самого конца. — Сейчас ты — именно то, что мне нужно, — касаешься моего лица и я подаюсь навстречу. — Кайден… Подаюсь еще ближе, сталкиваясь губами. Острый привкус алкоголя и мягкость твоих губ пьянит меня. Чувствую руку в волосах и позволяю углубить поцелуй. Целовать тебя, Джон, чистое удовольствие. Каждый раз я не понимаю, как ты мог простить меня, снова позволил быть рядом, касаться тебя, целовать. Если бы была возможность, я бы отдал тебе свою жизнь, чтобы она как щит отражала шальные пули и защищала от осколков. Впрочем, моя жизнь и так в твоих руках. Как же тяжело оторваться от тебя…. — Я соврал. Я пришел сюда не затем, чтобы выпить по бокалу, — позволяю себе хитро улыбнуться. Я вижу, что ты уже и сам это понял. Только улыбаешься и тянешь меня на себя. Я весь твой, Джон. И сегодня ночью, ты будешь видеть лишь меня. Перебираюсь на колени, в такой позе целоваться не очень удобно, но дьявольски сладко. Твои руки соскальзывают со спины на задницу и сжимаются. Джон… Целоваться и раздеваться одновременно не получается. Мы сталкиваемся зубами, локтями, положение усугубляется тем, что я не могу оторваться от тебя, перестать касаться и двигать бедрами. Мне горячо и жарко от твоего рваного дыхания, рук, что гладят спину и грудь, зарываются в волосы, чувственно оттягивая назад пряди. Губы скользят по шее, и я вздрагиваю от этого ощущения, прогибаюсь назад, открывая лучший доступ. Кое-как стаскиваем друг с друга верхнюю часть формы, мелкие поцелуи перемежаются смешками. На несколько секунд я зависаю, рассматривая покрытую шрамами смуглую кожу. Постоянно видя в твоих зеленых глазах рыжий отблеск имплантов, светящиеся шрамы на лице, я до сих пор не могу привыкнуть к твоему телу. Сотни маленьких шрамов, горящих иным пламенем, пересекают тебя быстрыми росчерками. От моих касаний они словно наливаются жаром, едва заметно пульсируя в такт твоему учащенному сердцебиению. Мне бы хотелось думать, что они портят тебя, но… Но они делают тебя еще прекраснее. Бездумно провожу рукой по груди. Кажется, что кожа вокруг ярких отметок теплее, но я знаю, что это обманчивое ощущение. Ты замер под моей рукой, и я смотрю на тебя. Джон… У тебя глаза демона, мой коммандер, и я не задумываясь продал тебе душу. И нисколько не жалею. Жадно целую, ты мой, только мой, пусть хоть вся армада Жнецов гонится за тобой одним, я не отпущу тебя. Я покажу тебе хотя бы одну причину, по которой ты должен будешь вернуться. Хотя… Ты это и так знаешь, коммандер. Биотика внутри просится наружу. Она, словно живое существо, помнит ту ночь, когда ей позволили сорваться с цепи и биться между нами в экстазе. Ближе к тебе, кожа к коже, ерзаю на коленях не в силах остановиться. Чувствую, что тебе тоже хорошо, тоже хочется стать единым целым, пусть и на короткий миг. С трудом собираю мысли в кучу. Тяжело думать, когда ты рядом полуголый, а сознание словно плывет в жарком мареве. Съезжаю с колен, на последок касаюсь тебя через ткань штанов. Резкий выдох и пристальный демонический взгляд. Под этим взглядом я готов сам привязать себя к кровати с раздвинутыми ногами. Чуть отхожу и раздеваюсь, избавляясь от остатков одежды. Не так эротично, как хотелось бы, но горячий взгляд только подгоняет. Тихий скрип диванной обшивки. Ты небрежно скидываешь тяжелые ботинки и расстегнутые штаны. Ближе, еще ближе. Теперь нет преград, и я шарю руками по телу, прижимаясь ближе, трусь о тебя словно кот, а потом толкаю на постель. Сегодня я буду сверху. В твоих глазах лишь желание и интерес. Это хорошо. Тебе понравится, Джон. Мы несколько раз перекатываемся по постели, но я не сдаю позиции. Снова глубокие влажные поцелуи, вкус виски уже давно развеялся. Неспешно потираюсь о твое сильное тело. Казалось бы, мы одного размера, лишь небольшая разница в росте, но рядом с тобой я чувствую себя жадным мальчишкой. Биотика искрит на кончиках пальцев, когда я ласкаю твои соски и ребра. Импланты горят так ярко, что на моих ладонях гуляют рыжие блики. Изгибаешься, сильнее стискиваешь меня в своих руках и подаешься вверх бедрами. Да, так! Члены трутся друг о друга, смешивая смазку, отдают тягучим покалыванием в позвоночнике. Наклоняюсь вперед, дотягиваясь до верхнего ящика тумбы за смазкой. Несколько скользящих движений влажной руки по твоему члену и хриплый стон. Чуть меняю позицию и медленно опускаюсь сверху, сразу до конца. Впиваешься пальцами в бедра, еще немного и останутся синяки. Мне нравится. Жду, когда тело привыкнет к растянутости, вспомнит тебя окончательно. А потом… Потом тело вспыхивает биотикой и ты вскрикиваешь вместе с первым движением вверх, а потом вниз. Голубое свечение с каждым толчком все быстрее перетекает на тебя, наполняя легкостью и жаром, желанием, что горит внутри меня. Словно током по оголенным нервам. Да, Джон, раздели со мной это синее безумие. Под биотической волной горящие шрамы потухли, остался лишь дьявольский взгляд, в котором я с удовольствием тонул. — Кайден! Джонджонджонджон…. Быстрее, резче, мышцы вибрируют, низко губит биотика внутри. Стоны, хриплые, на выдохе, я могу слушать их вечно. Смотрю на тебя, стараюсь запомнить каждую деталь, подсвеченную голубым светом, пусть и через призму желания. Какой же ты красивый, Джон…. Сжимаешь мои бедра, насаживая на себя так, как хочется, как требует сошедшее с ума тело, и я подаюсь тебе, растворяюсь в этом безумстве и мареве твоего жара. Толчки более резкие, быстрые, рваные. От крика саднит горло и голос хрипит, но как же мне хорошо. Синий цвет заполняет меня до конца и распадается на миллиард осколков с последним хриплым криком. Последнее, что мне удалось ощутить — это крепки руки на бедрах и жаркий стон, смешанный с моим именем. Когда я открыл глаза, ты уже спал, прижав меня к себе, для надежности обхватив руками и ногами. Во сне ты улыбался.

День 3. После синтеза.

Зеленый луч несся от одного к ретранслятору к другому, меняя галактику, перекраивая ее полностью. Уравнение, что пытался решить Катализатор многие миллионы лет, наконец нашло решение. Органики и синтетики стали частью друг друга, нашли выход из тупика. Благодаря тебе. Когда на развалинах Лондона нашли еле живого Андерсена, остатки надежды развеялись окончательно. Я до последнего ждал, что ты подашь знак, что тебя найдут спасатели, но все тщетно. Я потерял тебя снова. И на этот раз навсегда. Сейчас, год спустя, я до сих пор вспоминаю ту ночь, ночь перед штурмом Цитадели. И с каждым воспоминанием я все отчетливее понимаю, что ты прощался со мной. Чертов Шепард! Ты знал, прекрасно знал, что не вернешься, что нарушишь это гребаное обещание, но все равно его дал. Зачем? Зачем я год спустя все равно жду тебя? Затем, что обещание ты все же держишь. Каждую ночь ты приходишь ко мне. Тихо входишь в дом у океана, двигаешься бесшумно, точно зная, где что расположено. Ловко огибаешь скрипучую доску паркета. Дверь спальни под твоими руками совершенно не скрипит. Снимаешь одежду, так отчетливо похожую на форму Альянса, раздеваешься полностью и обнаженный забираешься ко мне под одеяло. Я чувствую тепло твоего тела, твой запах — космос и кофе, даже сквозь закрытые веки вижу отсветы имплантов на лице и не укрытых плечах. Мне так хочется схватить тебя, навалиться сверху, прижав к кровати собственным весом и целовать так долго, что голова закружится от недостатка кислорода. Но я лишь позволяю обнять себя. Утыкаюсь носом под ключицу, чувствуя руку в волосах и не чувствуя биения твоего сердца. Я знаю, что ты всего лишь призрак. Плод моего воображения, затуманенного потерей рассудка. Можно было бы все списать на алкоголь, но тот виски, что мы пили в ночь перед штурмом, был последним глотком спиртного в моей жизни. Так почему же ты такой настоящий?! Мне хочется кричать, но я лишь теснее прижимаюсь к тебе, а в ушах набат только одного сердца. Ты очень своеобразно держишь обещания, Джон. Вот уж не думал я, что ты вернешься ко мне… так. Каждую ночь я засыпаю в твоих руках. Каждое утро я просыпаюсь один. Другая половина кровати едва теплая, на подушке след от головы и твой запах. Но я знаю, что это невозможно. Впрочем, тебя даже смерть не остановила. Ни первая, ни вторая. Неспешно одеваюсь, застегивая все пуговицы парадного кителя. В последний раз я его надевал на твои похороны, те, которые были первыми. Сегодня ровно год со дня победы. Сегодня чествуют героя. Тебя, Джон. На кладбище установлен новый мемориал. На том самом месте, где когда-то был похоронен пустой гроб. Сейчас он тоже пустой, а ты приходишь ко мне каждую ночь. Сегодня прилетели все, кто был на «Нормандии». Без тебя команда распалась. Знаешь, мне предлагали стать новым капитаном «Нормандии», но я отказался. Я бы не смог находиться на мостике, зная, что ты когда-то стоял там же. Я бы сошел с ума. Впрочем, это уже случилось. Ведь сегодня я снова засыпал в твоих руках. Я стоял в стороне от этого фарса под названием «Совет скорбит о коммандере Шепарде». Мне было противно. Как и стоящему рядом Андерсену. Это место вызывает странное чувство дежа вю. И уже не в первый раз. Когда все разошлись, мужчина хлопнул меня по плечу и чуть хромая прошел к выходу, где его ждала Кали. А мне показалось, что я слышу твою усмешку. А может и нет. Завтра я улетаю по заданию СПЕКТРа. На границе систем Терминус пираты грабят корабли, никого не убивают, но забирают весь груз: тяжелые металлы, иридий, платина и нулевой элемент. Были похищены ученые из числа людей и азари. Сведений слишком мало, но я разберусь. Попытаюсь, по крайней мере. Джон… Если у меня однажды не выйдет, надеюсь, что ты ждешь меня на тропе….

И один вечер...

Из рапорта Рионы Т’Ора, старшего научного сотрудника. « …. Пираты имели численный перевес и смогли с самодельной бомбой проникнуть на челнок. СПЕКТР Аленко притянул пиратов и создал биотический купол, защитивший нас от взрыва….» Из материалов расследования инцидента на границе Терминус. «…. Экспетриза показала, что найденные фрагменты принадлежат СПЕКТРу К. Аленко…. » Из постановления отдела СПЕКТР. «Приказом…. героя войны… наградить посмертно… СПЕКТРа Аленко Кайдена за проявленное мужество и….» Из письма Альянса. «Уважаемая Аленко А.! С прискорбием сообщаем, что вас сын, СПЕКТР Аленко Кайден, погиб при исполнении…» — Ты слишком быстро, Кайден. Под ногами изумрудно-зеленая трава, чуть подернутая серебристой росой. Белый туман клубами расходится во все стороны, скрадывая окружающее пространство. Но свежесть, прохлада и соленый привкус воздуха говорят мне, что где-то рядом океан. И даже сквозь туман я слышу его шепот. — Я не мог заставить тебя ждать слишком долго, Джон. Улыбаешься чуть печально, но все равно ласково. Обнимаешь так крепко, что перехватывает дыхание, а потом так правильно целуешь. — Я приходил каждую ночь. Не смог тебя оставить. Прости… — Джон, посмотри на меня, — чуть приподнимаю твою голову за подбородок. — Я рад, что ты был рядом. Но теперь я здесь, с тобой. Снова улыбаешься, светло и ясно. Как же давно я не видел твоей улыбки. — Пойдем. Здесь есть океан и домик на его берегу…
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.