Страшный сон

Это было похоже на страшный сон. Потому что реальность не могла быть настолько ужасной. Потому что ей не хотелось верить, что это произошло на самом деле. Потому что сил уже просыпаться по утрам в холодной одинокой квартире не было, сил терпеть эту тишину не было. Готовить завтрак лишь на себя одну, и беспомощно смотреть на телефон, ожидая звонка дочери, но понимать, что никто не позвонит. И она ни до кого не дозвонится. Сжимать руки в замок и словно натянутая тонкая струна сидеть на диване, готовая лопнуть в любой момент и ждать чего-то. А чего? Она не знала. В голове роились сотни мыслей, и ни одна из них не могла сформироваться целостно, чтобы хотя бы как-то упорядочить тот рой, что, не переставая гудел в её голове. Потерять сразу двоих родных и любимых людей. Потерять так далеко, что узнавать пришлось из новостей. Господи, никто даже не додумался ей сообщить. Ей, жене и матери участников экспедиции. В один миг вся жизнь разрушилась, словно карточный домик. Казалось, такая устойчивая, крепкая конструкция. Такая счастливая любящая семья. Что могло произойти, что могло разрушить их такое крепкое счастье? Кто бы мог подумать, что на деле оно было таким хрупким. И в один момент всё исчезло. Она слышала, как позади всхлипывала Кэти, но сил обнять и успокоить её не было. Кэти не поверила в это. Отрицала. Потому что они не могли погибнуть. У неё не было сил переубедить дочь. Она была так упряма. Прямо как её старший брат. Прямо как их отец. Прямо как она сама. Наверно поэтому она не стала противиться, когда Кэти поступила в Гаррисон и покинула дом. Она не побоялась остаться одна, не смея противиться желанию единственного оставшегося ей родного человека. Лишь каждый вечер ждала звонка. Каждый вечер хотела слышать голос дочери, чтобы знать, она не одна. Кэти хоть и далеко, но всё ещё тут, всё ещё её девочка. Пока в один день она не дождалась звонка. И сама не смогла дозвониться до дочери. А потом так же по новостям узнала о трех пропавших студентах. Ей опять никто не удосужился сообщить. Никто и не подумал связаться с матерью. И ей не было дела, что Кэти была под другим именем и с другой прической. Потому что теперь она действительно осталась одна. Она даже не знала, что с ней, где она, в порядке ли она? Жива ли она? Где взять ей силы, чтобы пережить такое горе? Чтобы не сойти с ума? Потерять всех. Сначала мужа и сына, а затем дочь. Одна, скованная страхом и ужасом. Абсолютным незнанием, удушающими слезами. Что ей делать, слабой разбитой горем женщине, потерявшей всю свою семью? Пытаться поднять руки, тяжким грузом, тянущие её вниз. Вытягиваться, словно струна, чтобы не развалиться на части. Просыпаться по утрам и осознавать, что ты одна и нет никого кроме тебя в этой огромной мертвой квартире. Знать, что все комнаты пусты. Замирать, когда по новостям вновь и вновь крутят про пропавших студентов и осознавать, что один из них твоя дочь. Знать, что твои муж и сын погибли в далеком космосе, а дочь пропала без следа. Где ей найти силы жить дальше? Это было похоже на кошмар. На холодящий кровь ужас. И это было её реальностью.