Apple

Возможно, всё дело в нарциссизме – в нём ты видишь себя. Молодого, идеального, менее циничного, но себя. Возможно, того мальчика, которым ты когда-то давно был, еще до того, как Мама с Отцом уехали и не вернулись, до того как, хорошо… В глубине души ты понимаешь, что ты вообще не был на него похож. Но, черт возьми, он великолепен. Великолепен в той мере, в которой не должен быть, с светящимися от возбуждения и доверия глазами, от всех тех вещей, от которых живот скручивает от вины. Мальчишка – герой, а ты всего лишь тот, кто когда-то стремился им быть. Ты наблюдаешь за ним, смотришь на него в бою, замечаешь как он слепо уворачивается от твоих прикосновений, следишь как кровоподтеки отвратительными цветами расцветают на его коже, и понимаешь, что ты приложил руку к его уничтожению. Ты смотришь как он продолжает быть собой и, кажется, все больше понимаешь, что чувствовала Ева, держа яблоко, красное и искушающее, на своей ладони. Может, всего один укус? Укус никому не навредит. И он тоже хочет тебя. У тебя были многие годы, чтобы понять, как выглядит желание, как выглядит глупая, безнадежная влюбленность. Ты разбивал сердца налево и направо, и тебе было плевать. Но сейчас все по-другому. Потому что Пеппер ушла, и ты понимаешь, что она не вернется. Никто не управляет твоей жизнью; возможно именно поэтому ты так быстро летишь в пропасть. Ты разбивал сердца налево и направо. Но это сердце ты не можешь разбить. Может, всего один укус? Красное, проклятое и такое искушающее. Он не отводит от тебя глаз, когда ты приходишь. Его взгляд захватывает каждый момент, будто он надеется, что именно в этот раз, в этот раз ты придвинешься ближе и потеряешь контроль. Это ошибка, но редко ошибки настолько привлекательны. Иногда ты смотришь на него в действии на видео, жалкие пиксели на Ютубе. Печальная, скучная технология, и её конечно недостаточно для того, чтобы запечатлеть настоящую суть его движений. Он еще не научился быть смертным. Он рискует жизнью каждую неделю, и воспринимает старушку смерть как что-то далекое, что-то, что никаким образом не сможет протянуть к нему свои костлявые руки ни завтра, ни послезавтра. Но он растет, он учится. Не бывает героев без шрамов. Если бы Стив добрался до него первым, то Питер осознал бы это намного раньше. Они бы объяснили ему. Спросили, уверен ли он. И, конечно, он согласился бы, идиот. Но, честно говоря, Стив никогда не пустил бы, блять, подростка в бой. Это был не его бой. Но, в любом случае, ты втянул его в это. И теперь никто из вас уже не может уйти. Слишком глубоко. Он начал звонить тебе, когда кошмары стали невыносимыми. Отвратительный хлюпающий звук, заглушаемый наушниками – он пытается скрыть слезы. «Отпусти себя, пацан», - говоришь ты ему. «Мы все плачем.» Он ребенок. Сложно забыть данный факт. Ребенок ходит в школу, просит помочь с алгеброй, вычислениями, Господи, как много математических уроков он взял? И у него чувствительность ребенка, его сообщения пестрят смайликами. Ты покупаешь ему компьютер – «поощрение одаренных» говоришь ты Тете Мэй, но настоящая причина в том, что ты хочешь еще раз увидеть его горящие от радости глаза, открытый от удивления рот, как в мультиках, которые он, скорее всего, до сих пор смотрит. Позже в Скайпе ты помогаешь ему с домашним заданием, смотришь как он танцует на кресле под Бейонсе, поющую из наушников. Он ребенок. Сложно забыть данный факт. Но ты как-то умудряешься. Укус никому не навредит. В конце концов, невозможно узнать, что именно сломало лед. Возможно, он просто устал ждать. «Знаешь,» - однажды тихо говорит он в Скайпе. «Мэй сегодня ночью не будет дома. Уходит на свидание. То есть, если ты хочешь, ты можешь, ну, эм, заехать…» Он бросает взгляд на экран, нервно крутя синюю механическую ручку. Ты молчишь. Нет. Не может вселенная давать тебе такой шанс. Скорее, ты неправильно его понял. Но все равно… Молчание затягивается. Он еще раз смотрит на тебя и ты киваешь. Укус никому не навредит. Ты научился выбирать правильное время. Научился проглатывать вину, маскировать ее сарказмом и глупыми шутками – стук в дверь, «Пицца!». Он понял, что тебе это дается нелегко. Он научился скрывать свою эйфорию. Но когда ты зарываешься в его волосы, он опускает руки на твои плечи и глаза светятся торжеством. Ему нужны небольшие паузы – слишком много чувств – но он всегда возвращается за большим. Ты пропускаешь через пальцы его встрепанные волосы, и не можешь не улыбнуться в ответ на его полубессознательную улыбку. «Ты в порядке?» «Да. Да. Все хорошо.» Тысячи воспоминаний из тысячи книг и сериалов, фильмов всплывают в памяти – в особенности Набоков, милосердный бог, ты не такой, он тоже хочет этого, правда? Тяжелое дыхание около твоей шеи, пальцы рисуют замысловатые узоры на спине. Поцелуй. Улыбка. Ты вспоминаешь Еву, бедную Еву, которая разрушила абсолютно все. Яблоко в её руках. Милосердный бог, как можно её винить? Ты наклоняешься и делаешь укус.