Тандем

      Тета Сигма никогда не хотел силы и власти, ему нужны были лишь знания, что были у Повелителей Времени. Еще он хотел свободы, но этого они ему дать не могли. Как считали сами галлифрейцы, Академия — место для воспитания достойных. Для Теты же это была лишь трата драгоценного времени.       Кощей же хотел все те возможности, что были у выпускников Академии и безграничную силу, что давало звание Повелителя Времени. Впрочем он всегда считал, что этот титул звучал немного напыщенно, от него веяло чем-то сказочным и детским, что никак не могло вызвать страх. Властелины Времени уже давно потихоньку становились сказочными персонажами, теми, «что находятся в тени», лишь «наблюдатели», старики, восседающие на прахе времени, только и всего.

***

      Кощей всегда знал, что Тета — трус. Иногда даже казалось, тот так и останется таким, не сможет понять, чего от него хочет мир, не сможет принять себя, не вписывающимся никуда. В этом они были похожи.       Кощей же не был трусом, он осознавал себя, осознавал свои силы и мысли, что пугали его. Но со временем те мысли стали ему вечными спутниками, соратниками везде, даже там, где с ним не соглашался Тета. Мысли снисходительно относились к Тете, они принимали его, ведь Сигму принимал Кощей, всегда и любого. Но иногда мысли говорили ему, что Тета уйдет, так как рассказы о других мирах и путешествиях слишком часто были слышны от Сигмы. И тогда Кощею становилось страшно.       — Пообещай мне одно. — Они сидели на ступенях Академии. Сигма полулежал на грязном камне, положив голову Кощею на колени.       — Что? — Тета привстал, Кощей мягко надавил рукой ему на плечо, заставив лечь обратно. Не хотелось смотреть ему в глаза, он не готов был увидеть там сомнение.       — Ничего, просто обещай, что никогда меня не бросишь, что бы ни случилось, ты не уйдешь, обещай мне.       — Конечно, мы же друзья, —  с улыбкой на лице Тета говорит это так просто, что Кощей не верит.       — Скажи это, — теперь он коснулся лбом чужого лба, смотря прямо в глаза.       «Я никогда тебя не оставлю», — ментальное обещание было для них крепче любой клятвы.       Мальчик был напуган и понемногу заражал своим страхом другого.

***

      Страх разрастался постепенно, наполняя их до краев. Тета боялся того напряжённого, испуганного голоса Кощея. Сигма не любил серьезные вопросы и мысли, они напоминали об обязанностях, долге перед Домом. Хоть Кощей не затронул ни одну из этих тем, серьезный тон его голоса заставил почувствовать себя неуютно, почувствовать одним из будущих Повелителей Времени, почувствовать вес обещания и чувств к Кощею.

***

      Тету Сигму Кощей не понимал до конца, и, как бы ни было обидно, Тета, будто в ответ, тоже понимал его не всего. Но они приняли друг друга, впустили в свой мир, слились словами, мыслями, чувствами.       Сигма хранил в себе столько и эмоций и чувств, что Кощею иногда казалось будто тот, как сверхновая, взорвется, и черной дырой поглотит его полностью, без остатка. А ведь он будет совсем не против. Наследник Дома Оакдаон решил для себя, что дом теперь там, где будет его друг и не важно, будет это Галлифрей или нет.       Тета же был сам по себе, чужим везде, ненужный, брошенный ребенок. Если ты «такой», то должен всегда добиваться всего сам, не жаловаться и стремиться быть лучшим. Так говорили взрослые, но, как понял Тета, взрослые ни черта не понимают. Для него быть «неправильным» значит быть Тетой Сигмой и быть лучше, ради Кощея.       Они были частью единого механизма — каждый был тем спокойствием, что помогало выживать другому, ведь само Время было против них. Против вечного, нерушимого тандема. Время корчилось в предсмертной агонии, когда они были вместе. Время знало, что будет, что придет Конец, что придет Смерть, что будет Боль. И Время дрожало, в страхе и предвкушении. А мальчики жили, они были детьми, что верят в себя и вселенную, что ждет их.       Вселенная же ждала одного и проклинала другого.