Левая рука его

Стив откидывает голову, упираясь затылком в твердую ключицу, потом наклоняется и несильно прикусывает чужое плечо, на котором лежал только что, как на теплой подушке. - Не шуми, - говорит ему Баки взволнованно и безголосо, - Только не шуми, Стив. И другая его рука пробирается под одежду, обветренная и прохладная - обжигающая торопливыми ласками. Стив не шумит. За брезентовым драным пологом палатки - ребята. Стив сжимает чужое предплечье, направляя. Вспоминается совершенно некстати "песнь песней" тот стих: "левая его рука у меня под головою, а правая..." Левая рука Баки под головой Стива - упругие мышцы, кожа, влажная от испарины и слюны, соленая и такая знакомая на вкус. Правая рука Баки дарит ему наслаждение, а левая - опору, и Стив чувствует себя в этих руках в безопасности, содрогаясь в вороватом, скрытном удовольствии, забываясь в сокровенном своем счастье. - Не шуми, капитан, - шепчет Баки, целуя его затылок, - вот так, дорогой, вот так... Стив сидит, прислонившись к глинобитному боку хижины, вымотанный до предела, бездомный и беспокойный, когда Баки выходит к нему, гостю. Молча садится справа. Стив рассказывает ему новости, сдержанно и размеренно, потому что причин для эмоций нет: все то же изгнание, та же ГИДРА, все те же проблемы, что месяц и год назад... Стиву все не дается это - легкость в их отношениях, понимание, прежде естественное, ощущение - чувствование Баки как части себя. Раньше бы ему не надо было подбирать слова. Раньше он знал бы, как выразить: я скучал по тебе, я скучаю по тебе все время и даже сейчас, я хотел бы обнять тебя, но еще сильней я бы хотел, так бы хотел, чтобы ты меня обнял, но твоя рука, Баки, твоя левая рука - ее нет больше, а правая у тебя вечно напряжена, ты всегда наготове, ты всегда держишь нож так, чтоб выхватить его правой рукой, единственной, мне так жаль... Баки вдруг придвигается ближе, без слов. Поднимает правую руку и почти силком тянет голову Стива к себе, к своему плечу, левому, преклоняет, заставляет сползти и устроиться у себя почти подмышкой, щекой на груди. Набрасывает на Стива край своей ярко синей накидки - ее тяжесть и теплота погружают в иллюзию, столь щемящую, что огромное тело бывшего Капитана Америки содрогается вдруг. И еще раз. - Все нормально, Стив, - говорит Баки тихонько, гладя его по волосам. - Никого рядом нет, все нормально. Он вздрагивает и сам. Стив лишь взглядом спрашивает разрешения. Гладит ее, касается. Пробует отрешиться от давнего воспоминания - той, другой - настоящей. От живого тепла, синих вен на запястье, от родинок и пушка на предплечье... В этой, новой, нет жизни, нет индивидуальности. Странно, но даже та - та, стальная по цвету, ужасная, с красной крупной звездой на плече - была словно естественней, может быть, даже за счет звезды, словно это был шрам или пятно родимое, та рука была словно оружие, но и будто часть личности Зимнего Солдата. А эта, темная, мерцающая в стыках, слишком технологичная, слишком чуждая, ее сложно воспринимать... Баки вдруг вырывает металлическую ладонь из рук Стива. Потом - обнимает его. Обхватывает за плечи и за талию, привлекает к себе, прижимается. Чувствуется - хотел, именно так, крепко, твердо, надежно, всем собой обнять, словно бы поздороваться после долгой разлуки - то, чего они так и не сделали, не успели в безумной той гонке из Бухареста к Оймякону... Баки крепко цепляется, держится. Стив обнимает в ответ, чувствуя сокрушительную благодарность и стыд. Когда Баки нежно касается его лица ладонями, Стив, наконец, зарывается в одну из этих его ладоней, прячется в ней, ртом и носом, целует вскользь теплый металл. Ощущая себя в безопасности. - Стив... - неуверенно говорит Баки. А потом расслабляется под его поцелуями. Ночь. Они собираются спать. Баки дышит в затылок. Их привычная поза - привычна. Чувство дома - обыденно. Счастье все еще слишком остро, щемяще, почти раняще, но Стив не возражает - в конце концов, ведь нельзя принимать чудеса без нормального трепета. - Так не жестко? - сонно интересуется Баки. - Нет, Бак. - откликается Стив. - "Левая его рука под моей головой", - непонятно зачем, просто смутно припомнив о чем-то, цитирует он. Баки тихо смеется: - Для того она и нужна.