Несмотря ни на что

Если тебе нужно прощение, я дам тебе его. Я прощаю тебя. Слова разливаются исцеляющим зельем, пробираются в каждую трещинку измученных сердец, заполняют пустоту, чтобы дать ту самую необходимую опору, которая поможет выстоять. Чтобы не опустить руки, не упасть на колени, не кричать в пустоту. Потому что сами себя простить не могут, а просить прощения у других не позволяет совесть. Потому что во взглядах друзей — отражения мертвецов, которыми пришлось пожертвовать ради хрупкого понятия «мир». Скольких ещё придётся предать, чтобы это прекратилось? Им всегда хватает лишь пронзительного взгляда, чтобы понять. Что так необходимо каждому из них. Какие сомнения их гложут. Какие отчаянные решения появляются в их головах. Всё. Ради своих людей. Ради них самих. Кровь за кровь. И его ладонь медленно опускается на её руку, чтобы надавить на рычаг. Никто не может дать им это прощение кроме них самих. На них уже не осталось бы живого места, заставь кто-либо их ставить по шраму на телах за каждую убитую по их вине душу. Даже не надо смотреть друг другу в глаза, чтобы понять это. Они несут эту ношу вместе, всегда — вместе, и не позволяют остальным взять на себя хотя бы её часть. Это — их общее. Фундамент, на котором всё чудом до сих пор держится. Люди продолжают гибнуть. Они стискивают зубы и говорят друг другу: Я прощаю тебя. Она оставляет его в лагере наедине со своими демонами. Он оставляет её на Земле, устремляясь высоко в космос. Я прощаю тебя. Между ними давно уже нет границ и барьеров. Крепкие объятия позволяют почувствовать себя живыми ненадолго, может быть даже — немного счастливыми. Крепкие объятия — чтобы показать друг другу, что хоть кто-то понимает: их действия не напрасны. Они делают всё возможное. Постоянно увеличивающийся список погибших становится цепью, которая приковывает их друг к другу. Умирают друзья. Умирают любимые люди. Те, с которыми они могли забыться ненадолго когда-то. Почувствовать себя почти нормальными. И хочется кричать, хочется разбивать кулаки в кровь. Надрывать горло. Кларк считает, что она не заслуживает спасения. Беллами прощает ей это. Там, в космосе, на останках того, что когда-то называлось Ковчегом, Беллами кажется, что тот груз, который они столько времени делили на двоих, давит на его плечи всем своим существом. Он часто зависает у иллюминатора и сверлит взглядом единственное зелёное пятно на оставленной планете. Иногда он забывается и, отрываясь от Эдема, поворачивается, намереваясь привычно встретиться взглядом с Кларк. Провести немой диалог. Он поворачивается, но натыкается на пустоту. В такие моменты одиночество ощущается особенно остро, даже несмотря на остальных членов их небольшого экипажа. Это — другое. По сути, Кларк была единственной, с кем он когда-либо делил лидерство. Вне статусов и титулов. Он закрывает глаза и стискивает зубы, смиренно продолжает нести на себе груз мира, который они сотворили. Потому что он не имеет права сдаться. Потому что её больше нет рядом, чтобы простить его. Беллами думает, что она мертва. Кларк прощает ему это. Может, мы встретимся снова.