Прадед мой уходил на фронт В сорок первом. Суровый год. И метало пехоты взвод С Забайкалья до Пражских вод. Он не то, чтобы был герой, Он не то, чтоб великим был… За широкой его спиной Засыпал Забайкальский тыл.
Я написала это стихотворение лет пять назад, когда бабушка рассказывала мне о своем отце, Андрее Васильевиче, и его младшем брате Сергее. Война их разбросала на разные фронты: Андрей Васильевич служил на Восточном фронте, защищая нашу землю от японских захватчиков, а Сергей Васильевич — на Западном, дошагал до Берлина, стал Героем СССР, получил Орден Красной Звезды и еще много наград… Но оба не любили вспоминать войну. Если кто-то начинал расспросы, дед Сергей брал в руки гармонь (а пели в семье Виноградовых все так, что голосами тушили керосинки), и запевал свою любимую песню: «Бей врага без промаха, все равно любимая зацветет черемуха». А по щекам катились против его воли слезы: видать, уж очень больно и горько было вспоминать все, что они там видели, не хотели хранить в памяти эти ужасы, радуясь, что победили, что вернулись и могли под мирным небом растить своих детей. Не знаю, где сейчас многочисленные награды деда Сергея, которые в день его похорон несли на подушечках человек пятнадцать: хочется верить, что его семья их сохранила. А дед Андрей свои медали (которых тоже было немало) отдал младшей дочери — играть. Так она их и «заиграла», а на память о нем осталась в моем доме лишь старая маленькая потертая фотография, где он с внуками — моим отцом и его сестрой. Да в сельском клубе на Доске Ветеранов висит его фотография в военной форме. Мысль поучаствовать в шествии «Бессмертный Полк» приходила давно, но осуществить эту мысль я смогла только в этом году. Из той маленькой фотографии благодаря современным технологиям удалось сделать хороший портрет, который обязательно подарю бабушке, когда к ней поеду: не так много у нее осталось от отца, который давно от нас ушел. Девятого Мая в моем родном Забайкалье всегда неимоверная холодина: дождь (а то и снег), ветер ледяной, словно сама природа спустя годы оплакивает этих людей, чьи лица сейчас смотрят на нас с ярких транспарантов. Но это не останавливает никого: наши деды и прадеды в холоде, зное, под бомбежками, полуголодными и ранеными дошагали до Берлинских стен, защищая свою землю и освобождая захваченные фашистами территории, так неужели мы, потомки, не пройдем несколько километров от центральной Площади до парка Победы? Наверное, было бы стыдно смалодушничать и не выходить из дома, испугавшись штормового предупреждения, ведь это лишь одна миллиардная того (даже слово «испытание» будет звучать тут громко), что прошли наши предки. Под крики «Ура», исполняя «Смуглянку», «Катюшу», «День Победы», «Священная Война», мы дошли до парка Победы, слушая песни фронтовых лет. Не знаю, у кого как, а у меня даже самые первые аккорды этих песен вызывают какую-то ноющую боль в сердце, дрожь в голосе и слезы на глазах: наверное, это наша генетическая память. Никогда не воевали, не видели боевых сражений, но все, что связано с нашей историей, культурой, поражениями, а особенно, Победой, в душе пробуждает и трогает такие ее струны, которые заставляют вспомнить: 1. Я русский, и это моя земля, моя страна, мой дом, мое небо, которое я люблю. 2. Победа — это наш самый важный и главный праздник, ведь не будь его, не отмечали бы мы Новый Год, Пасху, Восьмое Марта и еще кучу всего: некому было бы отмечать. 3. Эта память должна жить: в моем поколении, поколении наших детей и внуков, чтобы и они помнили. И тоже были готовы встать грудью за свою Родину. Потому что отступать нам на самом деле некуда и некуда бежать. С такими мыслями я дошла до парковых обновленных стел, на которых сделали макеты воинских наград за оборону и освобождение крупных советских городов. Несла портрет прадеда, и на миг мне показалось, что он тут (по странной случайности родились мы с ним в один день — 22 октября), что стоит рядом и смотрит на все это: на людей в военной форме с цветами и георгиевскими лентами, стариков, еле сдерживающих слезы, когда к ним подбегают дети и дарят красные гвоздики, на счастливых людей, ярмарки, технику, новые здания… и радуется. Где бы он сейчас ни был. Хотя, я верю, что все защитники своей Родины сейчас в Раю, потому что не грех стоять за свою землю, своих детей и родителей против тех, кто решил, что имеет больше прав жить. Вот тогда и родилось в голове это письмо прадеду. И только когда на бумагу легли слова, я поняла, что это письмо не только для дедушки Андрея, дедушки Сергея, дедушки Георгия, дедушки Ивана, которые воевали и трудились в тылу, и которым я благодарна за то, что живу. Это письмо моим сверстникам, моим детям, внукам и правнукам. И я не пытаюсь сейчас читать нотации или рассыпаться в пафосных благодарностях. Я лишь хочу, чтобы сквозь года мои дети и внуки знали, что они живут благодаря миллионам людей, оставшимся на фото вечно юными, а их предки в числе этих героев, смотрят на нас с небес, гордятся, ругают, переживают и надеются, что мы не продолбаем то, что они отбили у врага своими потом и кровью. Только и всего… «Ну что ж, дедушка Андрей. Сегодня мы идем с тобой по аллее Победы: я и твой портрет. Но я не могу отделаться от чувства, что с этого фото ты смотришь на мир, который нам подарили бойцы советской армии, труженики тыла, партизаны, мужчины, женщины и дети, не побоявшиеся встать на пути у врагов. Что же ты увидел сегодня? Наверное, и плохое, и хорошее. Первой запоминающейся встречей была встреча с местным алкоголиком, который остановил нас и многозначительно произнес: — Кажется, я где-то проебал свою жизнь! — и мне стало немного стыдно, что первым увиденным тобой на улице стало это. Но, видимо, каждый празднует в силу своего ума и совести. А потом к месту сбора потянулись люди с транспарантами, и в этом году их было действительно много: так, что в толпе было тепло, и ветер почти не мешал. Люди пели, кричали, радовались, и в шествии Бессмертного Полка принимали участие все — совсем маленькие дети, старики, молодежь, взрослые… даже инвалиды-колясочники вышли на площадь, чтобы отдать дань памяти отцам, дедам и прадедам. И, наверное, увидев эту огромную пятнадцатитысячную толпу, что для нашего города почти невозможно, ты был рад. И скоро выглянуло солнце. Из большинства зданий доносилась музыка, люди несли на Мемориал Победы цветы и флаги, а школьники и студенты трудились волонтерами или готовились выступать наравне со взрослыми артистами… и лишь кучка пикетчиков против Путина стояла в стороне, не рискнув развернуть свои транспаранты. И правильно, хоть мы и не живем, как в Европе: нет у нас огромных зарплат, не все имеют дорогущие машины и айфоны…, но никогда у нас вместо Парада Победы не проведут гей-парад (пропагандируя даже не однополую любовь, а западные псевдоценности, благодаря которым, весь мир болен потреблядством) или шествие либералов и просто ублюдков, орущих, что лучше бы нас захватила гитлеровская Германия. Никогда на наших мемориалах вместо Триколора и Красного Знамени не всколыхнется свастика, никогда мы не будем чествовать нацистов… если не забудем, что семьдесят три года назад к оружию на защиту нашей земли встали все народы СССР, когда было не так важно, что ты армянин, украинец, казах, киргиз, житель Кавказа, якут, русский: все были вместе и в мире между собой. Сегодня в моем городе тоже люди всех национальностей, все одинаково радуются и одинаково скорбят. А значит, не очерствели, не забыли, не задурманены западной антироссийской пропагандой, значит, мы все еще люди одной большой страны, хоть и есть теперь границы и разные гражданства. А ты, дедушка Андрей, видя эту весну, это солнце, этот ветер и этих счастливых людей, наверное, украдкой смахиваешь слезу: ведь не зря же все это, правда? И, когда многие молодые люди спрашивают, что будет, если снова начнется война, иногда думается, что мы не сможем. Что слишком хорошо нам в интернете на иностранных и отечественных порно-сайтах, что мы перекормлены в МакДональдсах, перепичканы сериалами, попсой, боимся сломать экраны новеньких айфонов и испортить брендовые шмотки, ползая по грязным окопам… Но, видя сегодня детей и молодежь, видя их лица и глаза, все равно начинаешь верить, что объяви сейчас «ИнформБюро» новую тревогу, пусть не все, но многие, в своих аккуратных рубашках и платьицах отложат транспаранты с фото дедов и прадедов, возьмут, как в былое время, «лопаты, вилы и рогатины», пойдут и встанут, как один, за свою землю. И плевать будет на наше недовольство мэром, губернатором, президентом, начальником… Каждый, как и много лет назад, будет защищать свой дом, свою семью, свое небо и землю. И, мне кажется, ты тоже в это веришь, дед Андрей. Все, что сейчас я могу сделать для тебя — это пронести твой портрет в шествии, прийти на твою могилу в Родительский День и помнить о тебе то, что узнаю со слов твоих детей и внуков. А еще — читать своим стихи о тебе, рассказывать истории, какие знаю, передать им те мысли и чувства, которые заставляют всякий раз утирать слезы под «Смуглянку» и «Священную Войну», вставать при звуках гимна своей страны, уступать старикам место в транспорте и просто знать, что если на мою землю ступит захватчик, я не стану сбегать, буду защищать дом отца и деда так, как смогу. И хочется верить, что спустя годы, смотря на своих праправнуков, ты увидишь тот же блеск в их глазах, ту же любовь к своей земле и ту же готовность жить в своей России, потому что другой у нас нет — пусть она трижды грязная и неумытая…»Твоя правнучка Вика, часто имеющая наглость подписываться фамилией, которую официально никогда не носила. Но пусть сегодня будет так: Вика Виноградова, с уважением и благодарностью.