Он чувствовал смерть

Питер по необъяснимым причинам ёжится, потирая свои плечи. Его пальцы едва заметно подрагивают, и он спирает все на длительное нахождение в безвоздушном пространстве. — Ты чего, пацан? — Тони замечает неладное быстро и уверенно движется к нему, забыв про словесную баталию с Доктором. — Ничего, мистер Старк. Просто прохладно. — он лжёт, стыдливо отводит глаза и хочет спрятаться куда подальше от внимательного, изучающего, взгляда Старка. — Потому что дома надо было оставаться, а не лезть, куда не просят. — он картинно наигранно закатывает глаза и отдаёт костюму короткую команду, состоящую из цифр и букв. Ткань нагревается, но холод почему-то не отступает. Питер опять лжёт, благодарно улыбается и запихивает обратно в глотку слова о необоснованной тревоге, которые только хотел сказать Старку. Кажется, с космического пончика на Землю он больше не сойдёт. Но это только кажется, ведь с ним рядом невероятно удачливый Тони Старк, тысячу раз спасавший висящую на волоске от смерти Вселенную, а значит все будет хорошо. Убеждённость в том, что много кто погибнет, тихо залёгшая где-то на периферии сознания, ослабляется и отходит на второй план, когда Тони находится ближе, чем в метре. От него холодом, как от Стрэнджа и самого Питера, не веет. Паркера согревает тот факт, что Старк точно не погибнет. Если интуиция его не обманывает, и он понял ее правильно, то эти ощущения означают именно смерть — не иначе. «Ты теперь в Мстителях» — и похвала, и гордость, и приговор. Питер чувствует, что это его первое и последнее звание, но он готов пронести его с высоко поднятой головой, если от этого будет зависеть то, что тетушка Мэй останется жива. И мистер Старк, к слову, тоже. Питера откровенно начинает трясти, когда парень с бородкой приставляет пушку к его голове. Ему кажется, что в каждую клеточку его тела тоненькими иглами вводят по капле жидкого азота. От этой компании холодом несет за несколько миль, и Паркеру кажется, что от этих ощущений он просто раскрошится, как кусочки фруктов, замороженные азотом, на каком-то опыте по химии. — Нам нужно поговорить, мистер Старк. — говорят, люди сходят с ума, когда узнают, сколько им отведено. Питер, кажется, тоже сошел, потому что он прижимается губами к губам Тони, как только они заходят в какой-то отсек подальше от чужих глаз. Мужчина, на удивление, отвечает и впивается пальцами в его поясницу, притягивая ближе. Питер чуть хрипловато выдыхает прямо в его губы, закидывая руки на плечи. Когда ты на пороге смерти бессмысленно отрицать что-то, включая свою ориентацию и свои чувства к наставнику, что старше чуть ли не втрое. — Паучок, хэй. — Тони чуть улыбается и потягивает его волосы на затылке, когда Питер выцеловывает его шею, медленно спускаясь к ключицам. Он останавливается, непонимающе хлопая глазами и почти впадая в панику из-за своих действий. — Не то, чтобы я против, но с чего вдруг? — Старк успокаивающе гладит его скулу большим пальцем, привлекая ближе. — Если мы не переживём этот день, мистер Старк, то я хотел бы хотя бы прожить его. По-настоящему, на полную. Понимаете? — Паркер смотрит на него широко раскрытыми глазами, чуть прикусывая свою нижнюю губу. — Переживем, Малец. И проживем на полную все остальные, я обещаю. Старк целует его, обхватывая лицо ладонями, и только потом, спустя время, понимает, почему в глазах Питера стояли слезы, почему именно тогда и почему так отчаянно и жадно он себя вёл. Когда Питер умирал в его руках, Тони хотел вернуться на несколько часов назад и плюнуть себе в лицо за пустое обещание. Когда он умирал в руках Старка, Питер чувствовал холод и боль — дикую, выбивающую из лёгких воздух боль и первобытный страх всех, кто в эту же секунду обращался в прах и равнялся с землёй. Ему хотелось вопить от переизбытка чувств, но вместо этого он в последний раз говорил с Тони. Голос Старка — это то, что он хотел бы слышать перед смертью. Руки Старка — это то, что он хотел бы чувствовать. Ведь только это тепло дарит в той бесконечной, холодной бездне смерти, в которую его окунули. — Мистер Старк… Простите… — с губ срывается невольно, когда он видит боль и вину, что плещутся в тёплых коньячных глазах. Он исчезает, думая о том, что то, что он почувствовал взаимную любовь, определенно стоило того, чтобы за это умереть.