Апрель, 1976

Эдди прибавил скорость до семидесяти миль в час. Механика заурчала довольно и сыто, как зверь наконец-то получивший свое. Сегодня Эдди подвозил Стэнли Кубрика. Личный водитель мистера Кубрика слег с недельной простудой, но, как говаривал один из его работников, который знал бедолагу лично, тот был тем еще пьяницей. Именно поэтому менеджер режиссера обратился в его контору. К тому времени Каспбрак уже успел набрать приличную базу клиентов и сделал себе имя. В выбранной им сфере услуг его фирма по извозу знаменитостей считалась одной из лучших в Лос-Анджелесе. И все вроде было тип-топ, но…чего-то не хватало. Эдди скользнул быстрым взглядом в зеркало заднего вида. Мистер Кубрик смотрел в окно, был задумчив и всю дорогу молчал. Он никуда не торопился. Эдди сразу это понял. Он был из тех людей, которые никогда никуда не торопятся, но всюду успевают. Будто все самое интересное начиналось только с их появлением. Эдди когда-то знал одного такого человека. Вот только… не мог припомнить ни его имени, ни лица. Но он тоже умел управлять временем. Однажды это спасло ему жизнь. Сейчас время его клиента, как и многих людей его возраста, летело с какой-то сумасшедшей запредельной скоростью — и Эдди это знал. Ему было всего тридцать, но он тоже ощущал нечто похожее: каждый год пролетал быстрее предыдущего. Кажется, он только недавно окончил колледж, а вот у него своя фирма, жена, которая, несмотря на то, что они были ровесниками, выглядела как его мать, ежедневные горчичники и грелки, и обезболивающая мазь для поясницы, ужин из трех блюд, периодические проблемы с налоговой и выплаченный уже наполовину кредит за новый дом. Эдди вдруг очень захотелось разогнаться. Скорость дарила ощущение полноты жизни, какой-то интенсивности. Энергии устремленной вперед. Это чувствовалось особенно остро, когда он ехал один, выжимая на своем лимузине под 90 миль в час, и казалось, что старуха с косой вот-вот и выпрыгнет на него из-за ближайшего поворота. Руки ощущались, как продолжение руля. Лежали на кожаной баранке крепко и уверенно. Когда Эдди опускался в водительское кресло, он превращался в совершенно другого человека. В человека, у которого все под контролем. — Не слишком быстро? — вежливо поинтересовался Эдди. Мистер Кубрик посмотрел на него из-под своих густых и темных бровей долгим и изучающим взглядом. — В самый раз, — на одну секунду Эдди померещилось, что он ему улыбнулся. Хорошо. Эдди кивнул. Очень хорошо. Он вдавил педаль газа в пол и устремил горящий азартом взор на дорожное полотно. Свет фар выхватывал небольшое пространство впереди, и Эдди подумал: «Вот и мы так же — блуждаем во тьме, не видя всей картины целиком». А затем режиссер неожиданно заговорил с ним: — Вам нравятся звезды? — Что? — Эдди не понял вопроса и сразу же подумал о своих клиентах. — Да, я люблю свою работу, это… — Нет, я не о том, — он вздохнул, и это был такой тяжелый и усталый вздох, что Эдди показалось, будто неподвижный кондиционированный воздух в его авто сотрясся от негодования вместе с режиссером. Эдди смутился, он не привык трепать языком на работе, можно сказать, даже отвык от этого. Как ни парадоксально, но в основном его «дорогие» клиенты были замкнутыми и углубленными в себя людьми. — В детстве я мечтал о звездах, грезил полетами в космос. Эдди занервничал еще пуще прежнего. Не зная, как поддержать разговор, он забормотал: — Ну, считайте, что вы воплотили свою мечту. Космическая Одиссея потрясающий фильм, нам с женой очень понравилось. Мистер Кубрик снова вздохнул, правда в этот раз намного тише, а затем отвернулся к окну. Эдди почувствовал, что сказал совсем не то, что от него ожидали: дверь захлопнулась, и это вызвало в нем странную смесь чувств — разочарование напополам с облегчением. Оставшийся путь они ехали молча. Добравшись до международного аэропорта Лос-Анджелеса, Эдди помог клиенту достать его багаж и поинтересовался не нужна ли ему помощь. — Спасибо, дальше я сам. — Вас никто не встретит? — Никто, я уезжаю в путешествие, и об этом не знает даже мой менеджер. — Ясно, — как можно спокойнее ответил Эдди, хотя это немало удивило его; однако, как и подобает настоящему профессионалу, он постарался никак этого не показать. Попрощавшись, он уже был готов скорее слинять домой к жене и ужину из трех блюд, как вдруг услышал низкий приглушенный голос мистера Кубрика. Обернувшись, Эдди увидел режиссера, который стоял, задрав голову к небу. Проследив за его взглядом, он тоже посмотрел наверх. — Через тысячу… да что там, через миллионы лет, эти звезды будут гореть. Нас всех уже не станет, а они будут светить так же ярко. Разве это не удивительно? Эдди согласился, что это очень удивительно. — Скоро звездопад, не проморгайте, — в этот раз он действительно улыбнулся, и Эдди удивился тому, насколько сильно обычная улыбка может преобразить лицо человека. Заросший черной бородой он выглядел угрюмо и даже грозно, будто гигантская грозовая туча, однако сейчас, глядя на его улыбку, Эдди почувствовал, что перед ним стоит один из самых добрых и великодушных людей. Пожав на прощание руки, они разошлись. Эдди не знал, что со дня его встречи с режиссером пройдет еще четыре года и он снимет фильм, в сценарий которого ляжет книга, в данный момент покоящаяся на дне старого походного чемодана мистера Кубрика. Дешевая, в мягкой обложке, написанная человеком, которого он когда-то знал и с которым ему еще предстоит встретиться. Эдди не поехал домой, он свернул с шоссе и выехал за город. мистер Кубрик не обманул —  звезды в тот день сияли на удивление ярко.