Белый снег уже покрыл пушистой шапкой улицы и крыши в Городе Смерти. Рабочие с кислыми минами убирали с дорог этого долгожданного гостя, а дети уже успели перекинуться парой снежков. Да! Ведь сейчас каникулы! Ведь… уже зимнее, Рождественские каникулы… а она ещё молчит…
Мьёльнир выскочила на улицу лишь забрать почту, которую сюда так редко приносили, но предосторожность не помешает. И она получила снежок в своё милое личико. Мария вскипела, при чем даже снег растаял!
– Вам не жить! – рыкнула она и услышала смешок, а за ближайшим деревом, перекатываясь к другому, мелькнула знакомая голубая шевелюра.
«Вот и попались, мои хорошие»– подумала Мария, когда поняла, кому эта звезданутая башка принадлежит. Она наклонилась, подхватила комок снега и смяла в снежный шар. Снег лепится хорошо, но всё же был холодным. Надо действовать, а то ещё простынет.
– Лааааааадно… – театрально протянула Мария, – Похоже здесь никого! – ещё один снежок полетел в неё, но блондинка успела отскочить. За ним последовала повторка… раза четыре точно – Сдаюсь!!! – из последних сил вопила девушка, – С трёх сторон! Нечестно! Отдышаться дайте!
И из-за углов повылазили те черти, что её только что бомбили. Первым выглянул из-за соседних деревьев Соул, рядом с ним оказалась Мака, выплыло симметричное трио: Кид, Патти и Лиз, выглянула из-за угла Цубаки.
И голос с крыши:
– Ну, что? Не ожидали звёздного нападения, Мария-сенсей?
И дружный вопрос хором: «Когда он…?!»
Блэк⭐Стар приземлился рядом с Цубаки.
– Вам заняться на каникулах нечем? – недовольно протянула проигравшая в этом сражении Мария.
– Да, – ответил Соул, – Мы вот ходим учителей подбадриваем. Только что пошли и Сид-сенсея снежками обпуляли, а он только из могилы выполз.
– Вы, ребята, смелые, да? – как-то слишком хитро спросила Мьёльнир.
– Да! Я отважный, смелый, в общем – классный! Не испугаете! – в обычной для себя манере завопил Блэк⭐Стар.
– Сейчас посмотрим кто кого! Только оденусь потеплее! – и блондинка унеслась внутрь. Она, честно, не знала, что ей руководило, ведь она – педагог и на подобное идти не должна… Ай! Пофиг! Сейчас каникулы! Разве она не может повеселиться с учениками?
Мария очень быстро вернулась и снежная битва продолжилась! Снег летел словно пули, зверски, словно свирепый монстр, забираясь за воротник. По, давайте это так назовем, улице пронесся смех и радостные выкрики. Грело душу, не смотря на холодную обстановку.
Естественно, Штейн услышал это. Первое время он игнорировал. Затем, его стало подбивать некое чувство выйти на улицу. Это скорее было любопытство. Несущаяся в дом Мария, которая, кажется, пошла почту проверить, затем выбегающая обратно, это смех и веселье… хм… подозрительно это…
Профессор отодвинулся от компьютера и выпустил изо рта струю дыма, обтрусил с сигареты пепел и решил пойти посмотреть. Он вышел на свет солнца и чуть зажмурился от яркости окружающего мира. Затем попытался спросить у буйствующих ''воинов снега'':
– Что здесь прои!-
Договорить ему не дал ком снега прилетевший прямо в его безразличную моську. И тогда профессор оживился, а остальные замерли, поняв ошибку своего действия:
– Кто это сделал? – Штейн снял очки, а сигарету, он выплюнул ещё с прилетом снаряда. Ученики синхронно указали на Марию, а та в растерянности замотала головой по сторонам, – …вот как? – страшновато стало, но сам профессор развеял этот накал, легонько, но запустив в свою коллегу снежком. Та отряхнула куртку – в лицо Штейн не попал:
– Это вызов?
– Это возвращение долгов, – он ухмыльнулся.
– Ну, тогда безобид! – и обменивание снегом продолжилось!
Весело было! Беззаботно так! Очень тепло внутри, но холодно снаружи. Они даже успели слепить идеально пропорционального и симметричного снеговика. А Штейн смылся где-то ещё в начале праздника. Мария же вернулась к обеду.
Жрать охота! И все разошлись по домам, а девушка так и забыла про почту. Она зашла и сняла с себя верхнюю одежду, которая успела промокнуть. Она прошла чуть дальше и заметила, что дверь к профессору открыта, а сам он сидит, развалившись на своем стуле ,и курит. Думает о чем-то что-ли?
– Ты вернулась, да? – профессор поднял голову, на Марию, которая сама того не замечая стояла уже достаточно долго.
– А! – вздрогнула девушка, – Да… эм… когда ты ушел?
– Давно ещё… – он снова смотрел в потолок, – В отличии от тебя я не успел тепло одеться и замёрз.
– Понятно… Заварить кофе?
– Да, пожалуйста. И ещё… – он вышел к Марии и достал из кармана конверт, – ты почту шла забирать. Там было всего одно письмо от Шинигами-самы. Я его не вскрывал.
«Вот черт!– про себя ругнулась блондинка, – Я, дура, забыла совсем! Стоп! А если там что-то важное? Вот прям очень! Нет! Давайте думать о хорошем…»
Мария села на диван в гостиной и внимательно посмотрела на конверт. Черепки и гроздья остролиста… пока ничего подозрительного… обычный рождественский конверт в стиле Города Смерти. Одна надпись: «Для Мьёльнир Марии и Франкена Штейна. От Шинигами»
Информации даёт валом… Штейн сел рядом. Кажется, он тоже заинтересован содержимым конверта. А вдруг это призыв к действию? А вдруг на Шинигами-саму кто-то напал и город об этом не знает? А вдруг Шинигами-сама проиграл и успел лишь отправить письмо? И логично, что он его отправил в дом самого сильного повелителя академии. Хотя… зная наших…
Мария не спеша открыла конверт и увидела… открытку? Да. Поздравления с праздником Рождества. А! Вот и письмо.
«Для моих дорогих Марии и Штейна.
Извините, что пишу обоим сразу.
Я решил устроить большой подарок для всех учащихся и сотрудников академии! Это будет большая вечеринка! Точнее это будет рождественский бал. И, думаю, состав гостей будет неполон без наших героев. Хочу видеть вас обоих на этом торжестве. Как вы поняли, это приглашение. Начнется праздник в 9:00 после полудня. Подходите к академии, а там в отведенный для этого зал. Надеюсь вы согласитесь.
P.S. Мария, проследи, пожалуйста, чтоб Штейн на празднике не напился, а то однажды он чуть одного из гостей не вскрыл. Спасибо нужно сказать Спирит-куну за отличнейший алкоголь!
С наступающим!
Шинигами»
– А что? Такое было? – Мария развернулась к нему и чуть вздрогнула. Он был близко… слишком близко, чтоб наполненная чувствами Мария хладнокровно держалась. Штейн держал свою левую руку на спинке дивана, но если бы спустил ниже, то обвил бы плечи дамы, прижал бы к себе.
– Эм… Ну, было однажды… – он отвел взгляд вверх, но остался в том же положении. И вот он почувствовал взгляд Марии, она чего-то ждала... – Что?
– Н-нет…! Я…! Ничего! – Мьёльнир вскочила, – Я это…! Пойду себе платье подберу. О! – и она торжественно удалилась в свою комнату.
***
Далее переместимся сразу в Академию имени Шинигами. В зал, отведенный для празднования разного всякого. Шинигами-сама выступил с приветственной речью, сказал, что рад всех видеть, да, трудности были, но мы – народ стойкий, пожелал счастливого Рождества и пригласил к шведскому столу.
Мария всё время не находила себе места. И пожаловаться некому! А нет! Есть кому. Вот к ней подошла Адзуса:
– Чего грустишь?
– Н-ничего! – резко вскочила Мария, – Кто тебе сказал, что я грущу? Кто тебе сказал, что я не нахожу себе места из-за того, что мы живём вместе уже полгода? Из-за того что я поняла, что он мне больше, чем друг, но, блин, полгода как не могу признаться? А?! Кто тебе сказал такую чушь?!
– Ты. Только что, – Юми подошла к этому с такой же серьёзностью, как и к остальным делам, – Пригласи его потанцевать. Это отличный шанс.
– Да-а-а-а… но не будет ли это как-то резко? … Я молчала-молчала, а тут бамс! «Хэй! Не хочешь со мной потанцевать?». Я буду выглядеть дурой…
– Ты будешь выглядеть дурой, если продолжишь молчать, – настаивала Адзуса, – нет. Ты станешь полнейшей дурой, если упустишь своего любимого. Он же сам проявляет к тебе свою какую-то симпатию! Сколько мужчин ты сменила?
– Много…
– Так вот постарайся, чтоб это был последний и навсегда с тобой. Ковыляй, подруга! – и Юми подтолкнула Марию в сторону предмета обсуждения, который тоже чего-то был не в духе и сейчас держал в руках фужер.
– П-привет, Штейн… – Мьёльнир собрала все силы в кулак, чтоб не упустить этот шанс.
– Привет?... Ты сегодня сама не своя, – пристальный взгляд зелёных глаз, прожигающий душу.
– А? Разве?... Ну, не важно… ты там сильно на шампанское не налегай, а то Шинигами-сама предупредил. Ещё падёт кто-то жертвой хирургии, а на меня вину повесят!
– А с чего на тебя?
– Но я же твоя ''нянька'', – разговор пошел!
[В это время автор подкинул пластинку с медленной музыкой. Как раз по случаю!]
– Вот и отвлекли меня от алкоголизма… – Штейн обратил на это внимание. Он поставил фужер и взял Марию за руки, – разрешите?
– Ну… – девушка слегка замялась, но даже если бы она ответила сразу, то Франкен всё равно не слушал бы. Он получает желанное.
А профессор, оказалось, хорошо танцует. Легко так и плавно. «Как бы коровой на льду не показаться!» – Мария слегка нервничала. Штейн заметил это:
– Расслабься. Ты и так нервная сегодня.
Мария кивнула. Да, Штейн действительно хорошо танцует. Легко, плавно, нежно. Мьёльнир расслабилась и действительно переложила, скажем так, ''управление'' на Штейна. А этот только рад. Кружил её по залу плавно, нежно, притягивая к себе, прижимая, иногда как бы случайно и на чуть-чуть передвигая руку немного ниже талии…
Мария и не заметила, как он докружил её до балкона и там остались они наедине. Штейн достал из кармана своего любимого медицинского халата пачку сигарет. Закурил…
– Ты извини, – он смотрел в даль, в пустоту, – привычка дурная.
– Штейн… Я с тобой поговорить хочу.
– Что случилось?
– Штейн… я… мы живём под одной крышей полгода… может, больше… я поняла, что ты мне больше, чем сосед и больше, чем друг… – сердце начало биться сильнее, стуча об ребра.
– К чему ты клонишь? – он развернулся к ней и вопросительно посмотрел.
– Ну… а ты не понял? – по ребрами пошли трещины, – …я уже теряюсь в словах!... вот я дура! – она выдернула у него из рта сигарету и поцеловала. Франкен отшатнулся на пару шагов от неожиданности:
– М-мария?...
– Знаю, это глупо… да? – она смотрела вниз, сведя брови домиком. А ребра всё трещат от нескончаемых ударов.
– Да, – и последний удар разломил кости к чертям собачьим, сердце вылетело, а на его месте образовалась глубокая кровоточащая рана. Мария подняла на него взгляд. Штейн смотрел серьезно, но секундой спустя расплылся в улыбке и снял очки – ему они сейчас не понадобятся. Профессор подплыл ближе, обнял её за талию и ''вернул должок'' . Мьёльнир не задумываясь ответила на поцелуй.
Штейн отстранился:
– Глупо, что ты молчала долго. Подозреваю, так оно и есть, – он легко чмокнул её в нос. Мария улыбнулась. На месте кровоточащей раны зацвёл новый нежный цветок. Теперь Штейн шептал ей на ухо, прижимая к себе, – И ты думала, что я упущу свое сокровище? Ты воистину дура.
– И как ты планируешь заглаживать все эти оскорбления? – блондинка положила руки ему на плечи и слегка отодвинула от себя. Это озадачило Штейна и на пару секунд он выпал из пространства и времени, любуясь усмешкой в карих глазах. Затем профессор вернулся в нашу Вселенную со своей своеобразной улыбкой:
– Есть у меня один способ, – он убрал за ухо какую-то часть её золотистых прядей, оставил руку на щеке и снова поцеловал, но на этот раз более страстно, требуя ответа, что Мария и сделала, затем Штейн слегка надавил на её подбородок, заставляя приоткрыть рот, проникая туда языком.
Мария ушла из мира этого и витала где-то на седьмом небе от счастья. Но идиллию эту прервал звук бьющегося стекла. Учителя развернулись к выходу, что вел на этот балкон из общего зала. Там они узрели Соула и Маку с глазами по пять копеек. Соул до этого держал стакан с напитком, но теперь жидкость на полу обмывает ещё и осколки посуды. Мария покраснела: «Что теперь дети подумают обо мне?!»
А Штейну хоть бы хны! Он мило улыбнулся и без задней мысли сказал:
– С праздничком, дети!
– С… с праздником… – ответил Соул, ещё сохранивший дар речи
