Не плачь, не проси...

Я иду по коридору, ритм моих шагов эхом отдается в полупустом пространстве, охранники привычно склоняются передо мной в страхе. Спускаюсь ещё на этаж ниже, туда, куда запрещен вход всем, кроме меня. Бесшумно распахивается дверь, я захожу и вновь закрываю её на ключ. В темноте и тишине слышно твоё дыхание, сбившееся от моего присутствия. Я тихо, словно тень, подхожу к изголовью твоей кровати и обнимаю тебя за плечи, ты весь подаешься в мою сторону, хочешь прижаться ко мне всем телом, но разумно сидишь, хороший мальчик. Ты прижимаешься к моим ладоням горячими влажными губами, целуешь пальцы. Я отдергиваю руки, грубо впиваюсь длинными ногтями в твои плечи, а затем кусаю до крови, розового приторно-сладкого сока. С твоих губ срывается приглушенный стон, ты плачешь, тебе хочется ласки, хочется тепла... Окидываю твою голову назад и слизываю сладкие слёзы, а затем целую, грубо, кусая губы, тебе больно и неудобно, но ты терпишь, я вижу это. Ты терпишь, потому что влюбился. Влюбился глупо, нелепо, бессмысленно, неоправданно, необъяснимо... Ты сам хочешь, чтобы я был с тобой, сам отдаешься мне, позволяешь делать с тобой всё, что я хочу, лишь плачешь и иногда просишь прекратить. За это время ты стал мазохистом, наслаждаясь страданиями, возможно, сошёл с ума, не знаю, мы почти не разговариваем. Я резко с силой толкаю тебя, и ты падаешь с кровати на твёрдый пол. Раздаётся негромкий крик, ты очень больно ударился, но молчишь и ждёшь. Ты всегда ждёшь моих действий, никогда не встаёшь и не пытаешься что-то сделать, если тебе больно. Я подлетаю к тебе и сажусь на бёдра, щёлкаю выключателем, неяркая лампочка загорается под потолком. Ты жмуришь глаза от света, кажущегося тебе чересчур ярким, но пытаешься их открыть, как всегда зная, чего я хочу. Наконец, ты открываешь глаза, покрасневшие от постоянных слёз, и преданно смотришь на меня, снова ожидая. В твоих глазах мелькает еле различимый страх, но ты готов на всё. Ты шепчешь: "Мой господин..." с такой преданностью, любовью и доверием, что мне на миг даже становится жалко причинять тебе боль. Воспользовавшись моей заминкой, ты снова целуешь мои ладони, я знаю, тебе очень нравится это делать. Нет, не делай этого. Твои розовые кудри разметались по светло-серому полу, ты лежишь передо мной, такой красивый и покорный, беспомощный... Одна эта беспомощность не на шутку заводит меня. Я провожу рукой по твоему телу и чувствую рельеф выпирающих рёбер под пальцами, глажу ключицы, о, как же я люблю твою худобу! Я её создал, я не кормил тебя, чтобы чувствовать твои кости. Ногтем провожу по позвоночнику, чувствуя позвонки, оставляя яркие следы на бледно-розовой коже. Беру твою тонкую руку в свою ладонь, тяну за худые костлявые пальцы, легонько кусаю подушечки... Да, я влюблен в твоё хрупкое тельце и готов вечность ощущать выступающие косточки под своими пальцами. Тяну за цепочку, пропущенную через колечки в твоих сосках, ты тихо стонешь и подаешься ко мне. Я притягиваю тебя ещё ближе и вместо поцелуя до крови кусаю нижнюю губу, пью сочащийся из ранки сок. Спускаюсь к шее, кусаю и целую её, иду ниже, оставляя маленькие кровоточащие ранки и тут же зализывая их, играя с сосками. Протягиваю тебе руку, ты, причмокивая, начинаешь посасывать мои пальцы, затем я растягиваю тебя, по твоему телу бегают мурашки, ты выгибаешься и чуть громче стонешь. Я двигаю пальцами внутри тебя, ты пытаешься глубже насадиться на них, но я не даю. О, как же красив ты в эти моменты! Чуть влажный лоб от капель пота, бледное обнажённое тельце, пошло раскинувшееся передо мной, покрытое мурашками и следами от моих зубов, приоткрытый ротик, с губ слабо сочится сладкий сок, чуть покрасневшие щёки, кудри в беспорядке разбросаны по полу... Как жаль, что я не художник! Я вытаскиваю из тебя пальцы и вхожу сам, не в силах больше терпеть, ты выгибаешься сильнее, стонешь. Я сразу начинаю быстро двигаться, вхожу на полную длину, ты такой горячий и тугой, я негромко стону, и ты тоже. Одной рукой я впиваюсь в твою мягкую задницу, оставляя глубокие следы от длинных когтей, а второй вожу по твоему возбужденному до предела органу, время от времени надавливая ногтем на головку, тебе больно, но ты молча продолжаешь стонать, руками царапая твёрдый пол. Ещё несколько финальных движений, ты сжимаешься, твоё тело содрагается, по моей ладони разливается тепло, я изливаюсь в тебя. Я выхожу, твоё обмякшее тело безвольно растекается по полу. Но на сегодня это ещё не всё. Я беру тебя на руки, опускаю на кровать и ложусь рядом. Беру твою ладонь в свою и надкусываю палец, ты сразу напрягаешься, из ранки сочится кровь. Снова кусаю, на этот раз отделяя кусочек мягкой сладкой плоти и медленно жую его, наблюдая за твоей реакцией. В твоих глазах мелькает ужас, когда ты понимаешь, что я собираюсь делать, но практически сразу ты расслабляешься, в который раз полностью отдавая мне себя. Я с силой сжимаю слабые пальцы, ломая кровоточащую фалангу, раздаётся хруст леденцовых костей, из твоей груди вырывается нечеловеческий крик, когда я просто беру и отрываю фалангу. Ты рыдаешь, дёргаешься, кровь бежит, не переставая, а я улыбаюсь и жую сладкую плоть, грызу кость, ты очень вкусный. "Пожалуйста, господин, не надо..." - шепчешь ты сквозь плач, в глазах боль. Нет, не плачь, не проси, ты же знаешь, это бессмысленно. Я не остановлюсь, пока не захочу. Отламываю вторую фалангу, ты весь покрылся мокрым потом, ты кричишь, плачешь, но всё тщетно. Я отрываю кусочек и кладу тебе в рот, ты покорно жуёшь, перебарывая в себе отвращение. Я улыбаюсь. А ты знаешь, знаешь, что я - твоя первая и последняя любовь, знаешь, что я однажды уничтожу тебя. И ты думаешь, что это однажды может наступить даже сегодня, а может и не наступить вообще... А пока ты плачешь и целуешь мою руку, лежащую на твоих губах, чтобы хоть немного умилостивить меня и отвлечься от боли. Тебе нравится страдать, принимать боль от меня, и ты даже не отдергиваешь кровоточащей руки... Не плачь, не проси, не целуй моих рук, а просто медленно умирай, ведь ты не можешь противиться своей слепой любви, и даже то, что ты меня ненавидишь, тебе не поможет...