За чашкой чая

Солнце давно перевалило за полдень, когда она, почувствовав усталость, решила передохнуть. Осень в этом году затянулась не на шутку, и, несмотря на то, что октябрь подходил к концу, временами стояли почти летние дни. Во всяком случае, на дворе было по-настоящему тепло. И только воздух, наполненный тонким, чуть терпким ароматом последних цветов, словно говорил о том, что лето, жаркое и беззаботное, все-таки закончилось. Миссис Фигг откинула со лба серебристую прядь и критическим взглядом осмотрела сад. Глицинию, что она посадила еще четырнадцать лет назад, нужно было срочно обрезать, но густо разросшиеся тыквы так плотно переплели побеги, что добраться до нее не представлялось никакой возможности. Огромные оранжевые плоды уродились на славу и заполнили собой слишком много места. "Ничего, — подумала хозяйка этого маленького Рая, — ничего. Завтра Хэллоуин, и угол очистится от этих "Золушкиных карет". Она сделала несколько шагов и остановилась: маленькая белая бабочка, едва касаясь лепестков, опустилась на цветок поздней редиски и причудливо сложила крохотные крылышки. И почему-то это незамысловатое действо заставило миссис Фигг очнуться от состояния тяжелой окаменелости, в котором она пребывала все это время. Тогда она села прямо посреди зарослей ясменника и расплакалась. Расплакалась так, как может плакать только немолодая женщина, повидавшая на своем веку много трудностей. Пережившая столько радостей и горестей, что с лихвой хватило бы на несколько человек. Плакала она долго. Захлебываясь в рыданиях, перемежающихся всхлипами и стенаниями, утратив счет времени и целиком отдаваясь своему неизбывному горю. Но постепенно неиссякаемые потоки слез стали затихать, и она, все еще судорожно вздыхая, взяла себя в руки. Вытерла краем фартука мокрое лицо и начала убирать лук. Покончив с ним, нарезала целую охапку мелиссы и тщательно увязала ее в аккуратные плотные пучки, издающие тонкий, свежий аромат. Приближались сумерки. Мошки стали роиться гуще, и миссис Фигг, отмахиваясь от самых надоедливых, перешла на другой участок. Она работала до тех пор, пока солнце окончательно не спряталось за горизонтом. Чистенькие дорожки, выложенные плитами из белого известняка, в темноте напоминали теперь собой гигантского осьминога, что раскинул по саду длинные щупальца. Женщина окинула удовлетворенным взглядом свои владения и только сейчас почувствовала, как сильно устала за день. Растирая натруженные кисти рук, вошла в непривычно тихий дом, включила свет в маленькой опрятной кухне и занялась ужином. Ветерок из полуоткрытого окна чуть колыхал симпатичные ситцевые занавески, но хозяйка, неторопливо переходящая от одного столика к другому, казалось, вовсе этого не замечает. Приготовить себе более чем скромную еду не заняло и нескольких минут. Еще бы! Пара ложек макарон с кусочком масла и стакан молока, вот и все, что составило сегодня вечернюю трапезу. Глубоко погруженная в свои невеселые мысли, миссис Фигг не заметила, как съела все до последней крошки, но, похоже, ей было абсолютно безразлично, чем именно ужинать: мало того, что у нее не было аппетита, так еще и пища стала казаться абсолютно безвкусной. Единственное, чему она всегда отдавала предпочтение, так это чай. Вот и сейчас, прихватив с собой чашку обжигающего напитка, она вошла в уютную гостиную и присела на низенький диван. Ярко-рыжий полосатый кот, до этого момента внимательно наблюдавший за хозяйкой, тут же запрыгнул и угнездился на ее коленях, свернувшись в теплый меховой клубок. Слушая, как бьются в стекла под усилившимся порывом ветра ветви яблонь, миссис Фигг задумчиво смотрела на темные окна. Погрузившись в воспоминания, она совсем потеряла счет времени, пока вдруг не услышала (нет, скорее, почувствовала) тихий стук в дверь и закрыла глаза. Боже, до чего же они надоели! Она сыта по горло пустыми разговорами! "Пусть себе стучат — подумалось ей, — постучат и уйдут". Но странное чувство, что она хорошо знакома с поздним визитером, не покидало. Звук от двери повторился. И она узнала: такой деликатный и в то же время настойчивый стук мог принадлежать только одному человеку. Миссис Фигг машинально погладила навострившего уши кота, вгляделась в полумрак прихожей и, словно не веря самой себе, негромко пригласила: — Входите, профессор Дамблдор. Открыто. То, что не ошиблась, она поняла сразу: с тихим скрипом дверь отворилась, и в дверном проеме, как в раме картины, показался высокий пожилой мужчина. Длинная седая борода, высокая остроконечная шляпа и необычного кроя мерцающее одеяние, похожее на балахон, могли бы удивить любого, но не хозяйку дома — она действительно была знакома с этим диковинным господином. А гость тем временем уже повесил на крючок шляпу и, тепло улыбаясь, сказал: — До чего же приятно снова видеть тебя, Арабелла. — И мне тебя, Альбус, — ответила та, удивляясь, как странно было произносить это имя после стольких лет. — Я собираюсь пить чай. Выпьешь чашечку? Профессор кивнул, и глаза его мягко засветились: — Не откажусь. И, если можно, добавь немного мяты. Миссис Фигг усмехнулась и, ссадив с колен упирающегося кота, поманила Альбуса за собой в кухню. Старенький обеденный стол чуть слышно скрипнул, когда гость в ожидании обещанного угощения, вытянул и сцепил в замок лежащие на столешнице руки. Дамблдор осмотрелся: за все годы, что он был здесь в последний раз, практически ничего не изменилось. Разве что привычная скромная обстановка приобрела теперь тот неуловимый оттенок, который накладывает на все и всех неумолимое время. На плите весело забулькал чайник. Хозяйка аккуратно наполнила чашку для профессора, и в воздухе разлился тонкий аромат мяты и шиповника. Подвинула ее к нему и сама присела напротив. — У тебя всегда был самый вкусный чай в мире, — Дамблдор сделал маленький глоток душистого напитка и даже зажмурился от удовольствия. Ни дать ни взять кот, отведавший сливок. Но все эти любезности ничуть не обманули хозяйку дома. Она не сводила пытливого взгляда с неожиданного гостя до тех пор, пока его ярко-голубые, скрытые за стеклами очков, глаза не пересеклись с ее, печальными и усталыми. — Чего ты хочешь, Альбус? Тебе что-то нужно от меня. И я хотела бы знать, что именно. Ты ведь даже не пришел, чтобы выразить свои соболезнования. Да и других поводов было предостаточно. Дамблдор виновато потупился. Миссис Фигг была абсолютно права. Он вдруг вспомнил, что она была одной из немногих, кто читали в его душе, как в открытой книге. Не ответить начистоту означало бы оскорбить не только ее, но и их прежнюю дружбу. Профессор в замешательстве прочистил горло. Оттягивая момент неизбежного объяснения, снял очки-половинки и тщательно протер их. Надел. Сделал еще один глоток чая ("Это и вправду лучшее питье из всех, что я пробовал в последнее время"). Снова бросил на нее быстрый взгляд: она терпеливо ожидала ответа. Тогда он на мгновение задержал дыхание, словно намеревался нырнуть в ледяную воду и, глядя ей прямо в глаза, серьезно проговорил: — Я хотел просить тебя об одолжении. Миссис Фигг не произнесла ни слова. — Об очень большом одолжении. Ответом ему вновь стала тишина. — Думаю, никто не сможет справиться с этим лучше, чем ты. — Ближе к делу, Альбус, — нетерпеливо потребовала та, к которой так проникновенно обращался Дамблдор. Тот несколько смущенно улыбнулся и мягко проговорил: — Мне нужно, чтобы ты присмотрела за ребенком. Миссис Фигг распахнула глаза: — Нянчиться с младенцем?! — Ну, я не сказал бы, что это именно то, о чем ты могла бы подумать... — Альбус, я начинаю терять терпение, — довольно бесцеремонно прервала его Арабелла. — У меня выдалась слишком тяжелая неделя, чтобы еще и ребусы твои разгадывать. — Да, конечно, я понимаю, — извиняющимся тоном быстро продолжил профессор, — поверь, я очень скорблю о твоей потере... — Спасибо за сочувствие, — вновь прервала его миссис Фигг и кивнула в сторону чайника. — Еще? Дамблдор охотно подставил свою чашку. Он знал, что Арабелла ждет и терпение ее уже на исходе, но... не мог начать! Он даже решил подумать о чем-нибудь постороннем, чтобы потом легче было собрать нужные мысли воедино, а в голову, как назло, лезли только пятьдесят восемь способов плетения бороды в косу. Однако, тянуть дальше не представлялось возможным. — Это касается Поттеров... — неуверенно начал он. — Знаю. Они погибли, — неприязненно отозвалась миссис Фигг. — Но ребенок... он выжил. У Арабеллы перехватило дыхание. — Как такое могло случиться? — сказать, что в она была сражена этим заявлением, значит не сказать ничего. В волнении встала и несколько раз смерила шагами кухню. Затем снова заняла свое место напротив профессора: — Как?! — Мы и сами не возьмем в толк, — развел тот руки, — но малыш, Гарри, должен быть защищен. И защищен надежно. Правда, сейчас он в безопасности, насколько я знаю. В доме своей тети. Но оба мы, и ты, и я, слишком хорошо знаем, насколько живуч Волдеморт и его приспешники. Больно сознавать, что и ты не избежала этой печальной участи... Миссис Фигг остановила его нетерпеливым жестом: — Ты хотел, чтобы я присмотрела за ребенком... За этим ребенком? Дамблдор прекрасно понимал, что ступил на скользкую почву, но что ему оставалось сделать, если не попытаться склонить эту воинственную даму к согласию? — Не подумай, тебе не нужно будет растить его. Всего лишь... — Да как у тебя язык повернулся? — перебила она его в очередной раз. Резко встала из-за стола и быстрым шагом вышла из кухни. — Как у тебя ума хватило предлагать мне подобную вещь, — будто рассерженная змея прошипела откуда-то из полумрака. — Арабелла, — догнал ее Дамблдор, — Арабелла, выслушай меня, пожалуйста. Я понимаю, что это очень самонадеянно с моей стороны, но... Похоже, в этот вечер ему не суждено было закончить ни одной фразы, потому что миссис Фигг подошла к нему вплотную и, буравя того ледяным взглядом, яростно прошептала: — Самонадеянно? Самонадеянно?! Прошло четырнадцать лет, как именно в этот день моя единственная дочь погибла по вине Волдеморта. А три дня назад мои внук и зять были убиты одним из его прихвостней. Этот ублюдок уничтожил всех дорогих мне людей, — она судорожно вздохнула, — и теперь приходишь ты и говоришь, что я должна "присмотреть за ребенком"! Дамблдор завороженно наблюдал, как густые тени в плохо освещенной комнате превращают ее лицо, с застывшим на нем выражением ужаса, в античную маску. Маску Трагедии. — Пожалуйста, Арабелла, — осторожно начал он снова. Миссис Фигг метнулась от него к приоткрытому окну и прислонила пылающий лоб к холодному стеклу. Пьянящий аромат осени ласкал ее лицо, в то время как она тщетно боролась с, казалось, давно похороненными на дне души, воспоминаниями. Профессор услышал, как она, словно говоря сама сама с собой и ни к кому не обращаясь, тоскливо обронила: — Мы много ссорились с Кэтлин из-за ее брака. С магглом. Так бездумно выбрать жизнь простецов и при этом предать весь наш древний род ради... любви! Я тогда поклялась, что никогда больше не скажу ей ни слова, — она стыдливо опустила голову и прошептала: — и почему я выбрала именно это, чтобы ранить себя еще больнее... — Не нужно было так поступать, — прошептал пораженный Дамблдор: он слышал, что в семье миссис Фигг были какие-то нелады, но истинной причины не знал никто. — А потом родился Саймон, — не слыша его слов, продолжила она. — Общие знакомые сказали. И я решила для себя, что должна увидеть этого ребенка. Она остановилась, закрыла глаза и горько усмехнулась уголком рта: — Он был такой маленький, такой беззащитный. И так похож на свою мать... — потом повернулась к Дамблдору. — В нем не было магии. Он оказался магглом, как и его отец. Ты разве не знал? Но как только я увидела его, не смогла не полюбить. Вот так, на первый день рождения Саймона я снова вернулась в жизнь дочери. И, представь, она приняла меня, словно между нами не было никакой размолвки. Миссис Фигг сокрушенно покачала головой: — Столько времени было потеряно впустую из-за... гордости. А потом Кэтлин не стало, — она остановилась, снова мысленно возвращаясь в те страшные дни. — Мне позвонил Эндрю (телефон я держала в доме исключительно для него). Никогда не забуду это туманное осеннее утро... Зять с малышом отправились на прогулку. Обычное дело. А потом вернулись и нашли ее мертвой. Просто мертвой. Безо всяких причин. Эндрю был растерян. Еще бы! Будучи магглом он не мог этого понимать. Но я-то сразу догадалась — это дело рук Волдеморта. Незадолго до этого он приходил ко мне и требовал, чтобы я повлияла на дочь и заставила ее отказаться от жизни простецов, примкнуть к Пожирателям. Миссис Фигг всхлипнула. — Знаешь, в этом есть какая-то злая ирония, — горько продолжила она, — в глубине души я очень надеялась, что незаметная жизнь среди магглов сможет уберечь ее от всего этого... От смерти. Но, как видишь, этого не произошло. Дамблдор сочувственно кивнул: — Предположение Волдеморта, что все выпускники Слизерина безоговорочно принесут ему присягу на верность, для многих приравнивалось к смертному приговору. — Да. Он так и не понял, что не все слизеринцы воплощенное зло, — прошептала миссис Фигг. — Именно поэтому я и выбрал тебя, Арабелла, — спокойно заключил профессор. — Как по мне, ты идеально подходишь для того, что я тебе предложил. Та украдкой смахнула набежавшие слезы и устало возразила: — Но говорят, Волдеморт умер. — Ты знаешь не понаслышке его чудовищную силу. И ты достаточно умна, чтобы понимать: тот факт, что он побежден, еще не делает его абсолютно определенным, — Дамблдор вытянул руки в молитвенном жесте, — вот поэтому мальчику нужен тайный хранитель. Миссис Фигг снова покачала головой: — У меня не достанет сил вырастить еще одного ребенка, Альбус. Сначала Кэтлин, потом Саймон. Внуку был год, когда не стало его матери. Естественно, Эндрю не мог заниматься всем в полном одиночестве, и львиную долю забот я взяла на себя. Поэтому, вряд ли у меня получится: во мне нет больше той силы, что прежде. — Нет, нет! — замахал руками Дамблдор. — Его не нужно растить. За ним нужно просто... наблюдать. Сохраняя при этом тайну, кем ты являешься на самом деле. Я сомневаюсь, что ты вообще хоть когда-нибудь с ним пересечешься. Арабелла скорбно поджала губы: — Прошло всего три дня, как я потеряла и Эндрю и Саймона. Говорят, это был Сириус Блэк. Не понимаю, кому они могли помешать? Безобидные магглы. Внуку было всего пятнадцать. Он вырос таким красивым и сильным. Кто бы мог подумать, что обыкновенное посещение почты может обернуться... Простецы сказали потом, что обрушение крыши было просто случайностью. Она остановилась, чтобы унять вновь нахлынувшую боль, и через минуту невесело пошутила: — Стоит ли скучать по Волдеморту, если у нас есть такие люди, как Блэк? — Сириус Блэк схвачен и отправлен в Азкабан. — Надеюсь, он уже получил "поцелуй дементора"? — желчно поинтересовалась миссис Фигг. — Мы решили на время отложить смертную казнь: есть шанс, что мы сможем узнать у него массу интересных вещей. — Жаль, — услышал Дамблдор ядовитый шепот, — если б только меня попросили, я, ни секунды не колеблясь, убила бы его собственными руками. Вот это задание я выполню с превеликим удовольствием. — Не сомневаюсь, — согласился профессор и перевел разговор в нужное ему русло. — Так что ты скажешь, Арабелла? Ты сделаешь то, о чем я тебя прошу? Та присела на край дивана и снова вздохнула. И это вздох сказал ему больше, чем все слова. — Я все никак не возьму в толк, почему ты выбрал меня? Почему именно я должна заботиться о ребенке Поттеров? Я ведь даже не знала их толком. Что мне за дело, жив он или умер? Несмотря на то, как горько прозвучали эти слова, Дамблдор все понял и едва успел подавить в себе улыбку: внутренне она уже сдалась. Дело оставалось за малым — услышать подтверждение догадки из ее уст. — Видишь, ли, Арабелла, я выбрал тебя только потому, что никто не заподозрит такую добропорядочную и уравновешенную женщину, как ты. В былые времена тебе прекрасно удавалось продумывать до мелочей все, к чему ты имела хоть какое-то отношение. Не думаю, что эта способность покинула тебя. И, кроме того, есть еще много других качеств, что заставили меня сделать свой выбор. Миссис Фигг, хотя внешне и не выдала себя ничем, тем не менее почувствовала себя польщенной: — Да? И какие же? Однако, ответ Дамблдора ее более чем обескуражил: — Ты ведь не можешь пользоваться волшебной палочкой, — начал он, — хотя, полагаю, сохранила ее до сих пор? — Конечно! — возмущенно заявила Арабелла. — Я же в течение семи лет преподавала травологию в Хогвартсе! Как я могу расстаться с ней?! — Уверен, ты до сих пор не утратила некоторых способностей, — предположил профессор.— Кое-что из беспалочковой магии, или твои травы, например... — Это единственная магия, которая мне доступна, — смущенно призналась миссис Фигг и с опаской глянула на окно: сказались годы, что она скрывалась от Волдеморта. — Ее нельзя ни почувствовать, ни отследить, как в случае с палочкой. Разумеется, этот вид магии намного сложнее, но зато она чище. Очень часто она освобождает мой ум от... многих вещей. — И еще одна причина: ты отказалась помогать Темному Лорду и выжила. — Знаешь, это стоило мне так дорого, что я не назвала бы это достижением, — развела руки его собеседница. Тут раздался сиплый механический шорох, и кукушка на стареньких часах возвестила час ночи. Арабелла вздрогнула и, набравшись смелости, осторожно проговорила: — Не думаю, что смогу заменить Кэтлин и Саймона кем бы то ни было. Особенно, этим, совершенно незнакомым мне ребенком. Сердце мое закрыто. Навсегда. Поэтому, боюсь, сын Поттеров никогда не получит от меня ничего большего, чем простое участие. — Значит, ты присмотришь за ним? — выпалил обрадованный Дамблдор, но та, демонстративно повернувшись к нему спиной, лишь проворчала: — Не строй из себя святого, Альбус. Ты знал ответ, еще когда переступал порог этого дома. — Ты даже представить не можешь, как глубоко я тебе благодарен, Арабелла, — с плеч профессора словно гора свалилась. И теперь, когда все самое трудное было позади, тон его обрел привычную деловитость. — Конечно, все договоренности будут строго соблюдены. Вот и пригодился тот дом, что стоит через пару улиц от жилища Дурслей. И, увидев полные непонимания глаза миссис Фигг, пояснил: — Мистер и миссис Дурсль — это дядя и тетя малыша Поттера. А что касается соседей... — тут он лукаво усмехнулся в бороду и подмигнул, — то им немного подправят память, и у них останется стойкое убеждение, что ты испокон веку жила рядом с ними. За всю свою жизнь миссис Фигг повидала столько, что, казалось, никто и ничто не сможет ее еще хоть чем-то удивить. Тем более ошеломить настолько, как это только что сделал ее старинный знакомец. И все же он действительно поразил ее. — Ты страшный человек, Альбус, — проговорила тихо и, встретив веселый взгляд голубых глаз, добавила: — Как давно ты это запланировал? И откуда мог знать?.. Она сжала руками виски: — Ничего не изменилось: ты полон секретов, и тебя нельзя застать врасплох. Впрочем, как и всегда. Дамблдор поднялся со стула и направился к выходу — его миссия была выполнена. — Ты не ошиблась, дорогая. Все эти тревожные события последних лет... Мы не можем себе позволить роскошь быть невнимательными: не те времена. И ежедневная бдительность теперь уже не причуда, а скорее необходимость, — привычным жестом волшебник надел шляпу и коротко поклонился. Миссис Фигг открыла перед ним дверь: — Рада была повидаться, Альбус. — И я рад, Арабелла, — мягко улыбаясь, отозвался Дамблдор. — И еще, помимо приятного впечатления от нашей встречи, я уношу с собой твердую уверенность, что теперь мальчик будет в полной безопасности. Миссис Фигг поцеловала его в щеку на прощанье (точно клюнула), и он услышал ее тихий шепот: — Если я и сделала это, то исключительно ради тебя. Минуту спустя его высокой силуэт слился с окружающей темнотой, словно и не было никогда. Только сверчок все пел и пел свою монотонную песню. Негромко щелкнул замок, и Арабелла повернулась к сидящему на стуле коту: — Что ж, одна дверь закрывается, другая открывается, — задумчиво пробормотала она себе под нос и, глядя в сонные желтые глаза, в смятении добавила, обращаясь не то к мистеру Полосатику, не то к себе самой: — Ничего себе! И во что, интересно, я только что ввязалась?!