Неравный брак по-антивански

Жозефина Монтилье впервые за очень долгое время робела. Её руки, которые она сложила вместе на пышной юбке, дрожали, как в совсем юные годы, и даже тот факт, что она пережила нападение на Убежище, ряд покушений на собственную жизнь, да и вообще войну с Корифеем уверенности придавал мало. В такие моменты Жозефина ужасно жалела, что больше не занимала должность дипломата Инквизиции. Её жизнь в Скайхолде со временем настолько лишилась каких-либо сложностей и треволнений, что в родную Антиву помимо семейных обязательств её погнала самая обычная скука. И не сиделось же ей в Морозных горах. Всего в десяти шагах, повернувшись к ней спиной, стояла Иветт. Кокетливо обмахиваясь пушистым веером из страусовых перьев, она увлеченно объясняла лорду Отранто новые веяния в антиванском изобразительном искусстве. Её маленькая изящная ручка, никогда не видавшая тягот какого-либо труда, указывала то на одно полотно, то на другое, и при этом Иветт всё щебетала и щебетала про мазки, пренебрежения передачи объема и намеренные искажения перспективы, и при этом умудрялась полушепотом прерываться на сплетни из жизни художников или их покровителей. Жозефина про себя вздохнула. Конечно, хорошо, что её младшая сестра хоть что-то почерпнула из уроков Капрэ Бонозо, но она всё равно оставалась неисправима. Подавив в себе нервную улыбку, Жозефина задалась вопросом, надолго ли. Лорд Отранто, очевидно утомленный болтовней Иветт, под видом того, что хотел пробежаться взглядом по картинам с противоположной стены галереи, обернулся, и на долю секунды задержал якобы нейтральный взгляд на Жозефине. Это был знак: во-первых, знак того, что он требовался в спасении, а во-вторых, знак того, что если Жозефина сию же минуту не приступит к плану, то он сделает это самостоятельно. Лорд Адорно Сиэль Отранто не только проявил благородные черты в Вал-Руайо, во время знаменитой дуэли с Максвеллом, которая подарила Жозефине не один седой волос, но и зарекомендовал себя надежным торговым партнером, который поддержал Инквизицию в другой войне — финансовой, но не менее ожесточенной, чем той, которую вел Максвелл против Корифея и его сторонников. Конечно, на родине ему не давали забыть то, что он уступил женщину другому, а то, что семья этой женщины вновь гордо подняла голову, заставило его родителей кусать локти от отчаяния. Марцелина Розалия Отранто, мать Адорно, со скандалом подала жалобу на дом Монтилье за то, что они оставили их без законной невесты, и Жозефина нашла только один выход из ситуации. Разумеется, исключая тот, в котором весь род Отранто должен был пасть от рук убийц. Собравшись духом, Жозефина двинулась вперед. — Я, надеюсь, вам не помешаю? — произнесла она, как только подошла к ним. — Ах, Жозефина! — воскликнула её сестра. — А где же Максвелл? Я думала, ты не появишься здесь без него. — Он в пути. Иветт хихикнула в полураскрытые страусиные перья, трепетавшие в её руках, и с деланным заговорщицким видом обратилась к лорду: — Поторопитесь, лорд Отранто! Вот он, момент реванша! Не упустите свой второй шанс заполучить невесту! Если б только её сестра знала, насколько была права, сама того не ведая. Отранто вежливо улыбнулся шутке, тема которой ему очевидно уже давно надоела, и вновь встретился взглядом с Жозефиной. — Как тебе выставка, Иветт? — начала она издалека. — Если честно, я ожидала, что Ферруций Ксаверий явит миру портрет своей остроухой любовницы в образе святой Джустинии, но он либо струсил, либо Империум не позволил ему вывезти портрет за границу. Нарисовать эльфийку, да к тому же рабыню, пусть и бывшую, в виде приближенной Андрасте — тут нужно либо мужество, либо безумие. Если бы не Верховная Жрица Виктория, в Вал-Руайо полотно бы заклеймили ересью. И Жозефине на это было плевать. — Когда ты в последний раз говорила с мама и папа? — спросила она и затем, осознав всю абсурдность вопроса, заключавшуюся в том, что виделись и общались они каждый день, добавила: — Я имею в виду серьезный разговор. Иветт слегка нахмурила брови. По виску Жозефины скатилась холодная капелька пота. — Наша госпожа Агния на неделе побранила меня за то, что я оставила свой спальный халат на диване, а мама за меня не вступилась. Что эта риалтская горшечница о себе возомнила, ума не приложу. Клянусь Андрасте, она становится с каждым днем все наглее. Я сказала об этом мама, но она меня как всегда не слушала. Скажи-ка, сестрица, ты ей об этом. В стенах дома Монтилье только твой голос обладает привилегией быть услышанным. От болтовни Иветт у любого начинало звенеть в ушах. У любого. Жозефина мужественно продолжила расспросы. — И это и есть самый серьезный разговор, который между вами произошел? — Да. — И она ни на что не намекала? — Лишь на то, что я излишне высоко приподнимаю юбку, когда иду по ступенькам. Она сказала, что я больше не ребенок, и что девушкам на выданье стоит держать полы в паре дюймов от земли, не выше. А как по мне, так выдерживать ниже трех дюймов — прямая дорога к Создателю, особенно если ступеньки крутые. А ты сама знаешь, что за архитектурный ужас у нас в передней вместо ступенек. Клянусь, их, должно быть, соорудили те самый убийцы, которые хотели расправиться с тобой в Орлее. Удивительно, почему до сих пор ни одна женщина из нашего рода не свернула там шею. Лорд Отранто издал сдавленный кашель в кулак. Жозефина и так торопила себя как могла, не могла же она просто свалить на свою младшую сестру эту новость. Иветт ведь исполнилось всего восемнадцать лет! Она как можно осторожнее произнесла: — Ты, наверное, была бы рада переехать в другой дом. Смена обстановки всегда так полезна, особенно для такой творческой натуры, как ты. Лед, по которому шла Жозефина, дал трещину. Брови Иветт вновь нахмурились, на этот раз выразительнее. В её взгляде отразилось непонимание. Она стала что-то подозревать. Иветт сделала шажок назад. — Тебе не свойственно раздавать мне комплименты просто так, — медленно, словно обдумывая каждое слово, произнесла она и затем с редкой для её особы строгостью добавила: — Говори, в чем дело. Ты продаешь наш дом? Я буду вынуждена покинуть родные стены? Жозефина, но ведь это — наш дом! Сколько приятных воспоминаний мне придется оставить? А ступеньки в передней? Мы ведь каждую Сатиналию находили там подарки! “Но ведь ты только что ругала эти проклятые ступеньки!” Лорд Отранто, до сих пор лишь наблюдавший за попытками Жозефины, вмешался в разговор: — Дорогая моя Иветт, дело в том, что ваша сестра не знает, как довести до вас новость о том, что наши семьи обновили брачную договоренность. Веер из страусиных перьев замер. Жозефина схватилась за переносицу, проклиная Отранто за отсутствие терпения. — И планы наших с вами родителей таковы, — продолжил он, — что вы смените не только дом, но и фамилию... От лица Иветт отхлынула кровь. Она перевела взгляд, в котором явно читалась паника, на свою сестру. — И семью, — продолжил Отранто, — и свой статус незамужней девушки. Побледневшими губами Иветт пролепетала: — Мне дурно. На этот раз настал черед паникавать лорду Отранто. Заметно занервничав из-за реакции своей невесты, он произнес: — Дорогая моя Иветт, я уверяю, что буду вам хорошим мужем, и… И Иветт Габриэлла Монтилье упала в обморок.