Простая история

Мне нравилась Энди. Нам с Кесс было даже немного стыдно (совсем чуть-чуть, правда) за ту выходку, когда она первый раз принесла Книгу. И ведь она даже не заложила нас маме! Ни тогда, ни разу потом, когда ловила нас на том, что нам было запрещено, будь то прогуливание школы или поедание гамбургеров. Энди всегда была славной с нами. И вот теперь, вернувшись из Парижа, мама заявила, что Энди ушла! Как такое могло случиться? Кесс настолько была ошарашена этой новостью, что даже не побоялась спросить: - Мам, как ты могла ее отпустить? - А я ее и не отпускала, - я была очень удивлена, когда мама ответила. Грустно и как-то растерянно. Я даже подумала, не подменили ли ее в Париже, настолько непривычно было слышать ее голос таким. - Она просто ушла. Оставила меня. Бросила. А после ужина она рассеяно добавила, поднимаясь наверх: - Девочки, мы со Стивеном разводимся. Он больше не будет вашим отчимом, - и пошла дальше, думая о чем-то своем, очень далеком от Стивена и развода, как мне показалось. И Кесс тоже. Когда мы сидели у меня в комнате, празднуя торжество интеллекта над приматом (то есть мамы над Стивеном), она сказала, что мама какая-то странная, витает в облаках... такого с ней раньше не было. Но этот придурок тут точно ни при чем. Мы думали-думали, но так ничего надумать и не смогли. Поэтому продолжили радоваться тому, что больше не придется терпеть присутствие Стивена в нашем доме. Что бы там мама себе ни думала, но мы его терпеть не могли! Он был такой противный... И от него все время воняло виски. А один раз, допившись до желтых бегемотиков, он решил поиграть в "добренького папочку" и полез к нам целоваться своими мерзкими мокрыми губищами. Кесс тогда здорово ему врезала. Синяк дня три не сходил. А маме мы не сказали. И он тоже. Только стал нас вообще избегать. Через несколько дней после возвращения из Парижа мама взяла себя в руки, и это задумчивое выражение исчезло с ее лица, уступив место привычной целеустремленности. А раз в неделю нам стали доставлять "Нью-Йорк Миррор". На дом. Мы с Кесс решили не задавать вопросов (все знают, что задавать маме вопросы - опасно для жизни), но прилежно прочитывали каждый номер от корки до корки, надеясь найти ответ там. Три недели спустя нам повезло. Статья называлась "Добровольное рабство, или чем занимается личный помощник" by Энди Сакс. Интересная статья, между прочим. Она проделала большую работу, насобирав жалобы недовольных со всей Америки. Но и ее собственному опыту было посвящено немало (имен она, конечно, не называла). Мы даже взяли на вооружение несколько особо нелепых и невыполнимых требований. Так, на будущее. Мама, как обычно, просматривала "Миррор" за ужином. Мы ожидали вспышки гнева, поджатых губ или уничижительного комментария... чего угодно, но не той снисходительной улыбки, которая обычно доставалась нам, когда мы делали нечто очень глупое, но милое. Еще через месяц состоялся огромный банкет по случаю маминого дня рождения. За два дня до него мама влетела в дом, злющая как черт, заперлась в кабинете и целый вечер не слезала с телефона. Даже ужинать не вышла. Но утром, отправляя нас в школу, она излучала глубокое удовлетворение. В следующем номере "Миррор" появился новый раздел. Что-то вроде светской хроники. Статью о мамином банкете писала Энди. Комментарии в адрес гостей были едкими и смешными. Даже мама не избежала своей порции сарказма. Что, как ни странно, ее опять не разозлило. А потом маме взбрела в голову идея поехать на Лазурный берег. В Ниццу. И устроить в одном из залов отеля "Negresco" презентацию какого-то нового дизайнера, которому она решила оказать протекцию. Что еще удивительнее, нас она взяла с собой. Без Кары. Не то, чтобы мы возражали, конечно. Презентация планировалась шикарной. Все журналы послали своих лучших корреспондентов освещать это знаменательное событие. От "Миррор", конечно же, поехала Энди. На следующий день после этого феерического мероприятия я, мама и Кесс шли по пляжу, как вдруг мама резко остановилась и повернулась к нам: - Девочки, вам ведь нравится Ан-дре-а? Мы были слишком ошарашены, чтобы ответить что-то кроме правды, поэтому в два голоса выпалили "да". - Сейчас мы к ней подойдем, и я оставлю вас с ней. У вас будет, - она посмотрела на часы и задумалась на секунду, - полтора часа, чтобы убедить Ан-дре-а ужинать сегодня с нами. Справитесь? Мы кивнули, не в силах вымолвить ни слова. Мама всегда была довольно непредсказуема, но мы считали, что уж нас-то она удивить не в силах. Мы ошибались. - И, надеюсь, мне не нужно объяснять вам, что нет никакой необходимости говорить Ан-дре-а, что это была моя идея? В переводе на человеческий язык это значило, что мы под страхом смерти не должны заикаться о том, что приглашение исходит от мамы. Энди сидела на подстилке в галечной части пляжа. Но при нашем приближении сразу же вскочила на ноги. - Миранда? - на лице бывшей маминой помощницы появилось загнанное выражение. - Ан-дре-а, - холодно произнесла мама, растягивая ее имя в своей излюбленной манере. - У меня назначена важная встреча на ближайшие полтора часа. Побудь с девочками, их не с кем оставить, - мы трое ожидали услышать ритуальное "это все", но вместо этого мама первый раз в жизни, на нашей памяти, сказала: - Пожалуйста. Энди уставилась на нее широко распахнутыми глазами, в которых читалась целая гамма эмоций: шок, ужас, недоумение. Но мама была в своем репертуаре и, посчитав вопрос решенным, резко развернулась и пошла прочь. Надо сказать, мамино задание мы выполнили блестяще. Единственным аргументом "против" у Энди было "ваша мама никогда на это не согласится". Так что когда мама вернулась и мы начали на два голоса умолять ее разрешить Энди поужинать у нас, на что мама только пожала плечами, показывая, что ей все равно, Энди была вынуждена принять приглашение. Мама приказала сервировать стол на террасе. Вечер в Ницце наступил внезапно и был похож скорее на ночь, поэтому все освещение состояло из одинокого фонаря в углу и свечей, украшавших стол. Снизу, из музыкальной комнаты лилась легкая классическая музыка. Даже моя циничная сестренка признала, что обстановка была более чем романтичной. Энди пришла ровно в назначенное время. Сначала она сидела очень скованно, не поднимала глаз от тарелки (мама сидела напротив и задумчиво рассматривала свою бывшую помощницу... странно, что ей вообще кусок в горло лез), но Кесс принялась расспрашивать Энди про работу в "Миррор", что немного расшевелило ее. А потом и я подключилась. Вдвоем мы так здорово заболтали Энди, что она совсем расслабилась, даже смеялась, на что не каждый может отважиться... под маминым-то присмотром. Мама же, напротив, за весь ужин не произнесла ни слова. Я заметила, что Энди избегает встречаться с ней взглядом. Когда мы расправились с десертом, то впервые за вечер услышали мамин голос: - Девочки, пора спать, - Кесс начала было канючить, но мама одарила ее Взглядом, и сестра быстро заткнулась. Камикадзе среди нас не было. - Ан-дре-а, ты ведь не откажешься от бокала вина, - это тоже был не вопрос. Мы попрощались с Энди и поднялись в свои комнаты. Маленькие, но очень уютные. Мне всегда наш особняк в Ницце нравился больше, чем квартиры в Йорке или Лондоне. Провалявшись в кровати часа три, я поняла, что безумно хочу пить. И пока я не сделаю хотя бы глоток воды, ни за что не усну. Кухня была на первом этаже, и чтобы в нее попасть, надо было пройти через малую гостиную. Я старалась идти как можно тише, чтобы мама не услышала (не любит она, когда мы ночью по дому шляемся), как уже на подходе к гостиной обнаружила, что она занята. - Миранда, - донесся до меня тихий голос Энди, - я все равно не понимаю, почему. Да, я оставила "Подиум", но... - К черту "Подиум"! - мама?! - Ты бросила меня, - шипение, удивленный вскрик Энди, а затем - странная длинная пауза. - Когда я больше всего в тебе нуждалась, - мамин голос прозвучал очень необычно. Мягко, глубоко, почти нежно. И снова - тишина. Я отошла подальше, собралась с духом и громко затопала в направлении гостиной. Когда я вошла, они сидели в разных концах дивана. Энди смотрела на меня испуганно, мама - раздраженно, вопросительно приподняв одну бровь. У мамы на щеках горел румянец, а у Энди была размазана помада. Помню, когда Кара года три назад решила нам объяснить, откуда берутся дети, Кесс молча подошла телевизору и включила запись передачи "Про Это". Больше Кара эту тему не поднимала. Впрочем, я всегда считала маму натуралкой. Видимо, это не срабатывало, раз она обратила свой взор в другую сторону. И уж конечно, Энди была куда лучше Стивена. Я невинно посмотрела на них и сонно пробормотала: - Пить хочу. На следующий день, пообедав в ресторане при отеле "Negresco", мы отправились домой. Мама ни словом не заикнулась о вчерашнем. Кстати, во время обеда мы наконец-то увидели пресловутую рыжую кошку, которая считается чуть ли не хозяйкой отеля (по крайней мере, настоящая хозяйка, ввиду преклонного возраста и отсутствия наследников, завещала все именно ей). Я с таким удовольствием дернула ее за хвост! После возвращения в Йорк мы с Кесс стали замечать, что мама меняется. Она начала чаще улыбаться, больше времени проводить дома, разговаривать с нами (и не только о наших успехах в школе!!!). Как мы поняли уже потом, много позже, "Подиум" перестал быть единственным смыслом ее жизни. Она увидела, что вокруг есть еще целый мир. Точнее, ей его показали. Энди стала часто приходить к нам на ужин. А после они с мамой иногда шли гулять. Однажды я увидела из окна, что они идут, держась за руки. Они выглядели очень счастливыми. Спустя полгода, во время одного из ужинов, мама сказала: - Девочки, Ан-дре-а переезжает к нам. Она станет вашей мачехой, - вот так просто, никаких объяснений. Я кивнула, а Кесс ехидно поинтересовалась: - А спать она будет в комнате Стивена или..? Как ни странно, я не осталась единственным ребенком в семье после этого вопроса. Мама только выразительно посмотрела на нее, приподняв бровь, а потом бросила короткое: - Или. Энди облегченно рассмеялась, переводя чуть удивленный взгляд с нас на маму и обратно. - Кессиди, Каролина, я вас обожаю! - и было видно, что это действительно так. - Да, мы тоже относимся к тебе не плохо, - произнесла я, старательно копируя самый высокомерный мамин тон, но в конце не удержалась и тоже рассмеялась. Кесс к тому времени уже давно хохотала как ненормальная. Мама смотрела на наше безумное веселье со снисходительной улыбкой. А ее взгляд был полон нежности и любви. Ко всем нам. Именно в этот момент мы с Кесс почувствовали, что у нас наконец-то появилась настоящая семья. That's all