Шерлок?

— Шерлок! Шерлок? Джон поднимается на второй этаж, перепрыгивая через ступеньку. Распахивает дверь в гостиную, ручка бьется о стену с неприятным хрустом. Миссис Хадсон будет ругаться. — Шерлок? — зовёт Джон, запуская руки под подушку кресла. Наконец, пальцы стукаются о пластик, Джон удовлетворенно вскрикивает и вытаскивает из складок обивки искомое: пульт. Телевизор они смотрят редко, так что это настоящее чудо, что он нашёлся так быстро. — Джон? — Шерлок появляется из своей спальни. В запахнутом халате и тапочках, со следами от подушки на лице и спутанными волосами, он такой трогательный, что у Джона на мгновение сбивается сердцебиение. — Ты спал? — Нет, играл в шахматы, — фыркает Шерлок, зевая. Прислоняется к косяку, скрещивает свои длиннющие руки на груди. — Интересное дело? — Боюсь, оно вне твоей компетенции. Джон щёлкает пультом. Экран загорается, на пестрых, трясущихся кадрах, Нью-Йорк. Над городом — летающая тарелка, даже, скорее, летающий пончик. Он крутится, катится по воздуху вверх до тех пор, пока не скрывается в верхних слоях атмосферы. Видео обрывается, теперь транслируют с квадрокоптеров над городом. Манхеттен разрушен, дома разбиты, улицы покрыты толстым слоем кирпичной пыли. В левом верхнем углу экрана мигает лампочка «запись». События сегодняшнего вечера. — Прошло уже больше трёх часов, а правительство так и не сделало заявления. Кто были эти очередные инопланетные гости, и ушли ли они навсегда? В данный момент наши специалисты пытаются связаться с властями, штабом ЩИТ или с информведомством команды Мстителей, но все они сохраняют полнейшее молчание. Значит ли это, что им нечего сказать? — Джон, я же просил, — сердится Шерлок. Закатывает глаза, поплотнее запахивает халат. Ещё чуть-чуть и, кажется, заткнет уши руками. — Я помню, — согласно кивает Джон. — Мстители, пришельцы и кофе с маршмеллоу не вписываются в твою картину мира, так что мы их игнорируем. Но ты же не можешь всерьёз игнорировать вот это? — на экране как раз диктор перечисляет примерную статистику на данный момент: тринадцать погибших, более пятидесяти зданий так или иначе пострадали. — А если пришельцы таки захватят Землю — что ты будешь делать? Ходить мимо них по улице и смотреть сквозь них? — Я не игнорирую пришельцев. У меня слишком мало информации для того, чтобы классифицировать их в своём Дворце Памяти, поэтому я не имею оснований рассуждать о них. Было бы здорово, если бы все люди так делали: говорили только о том, в чем разбираются. — Полмира в жизни бы не раскрыло рта, — хмыкает Джон, и Шерлок одобрительно улыбается. Кажется, социопатия передаётся воздушно-капельным, заключает Ватсон с ноткой сожаления. — И все же, что теперь со всем этим делать? — А что ты собрался делать? — с недоумением спрашивает Шерлок и, наконец отклеиваясь от косяка, опускается на подлокотник кресла Джона. Он почти наваливается сверху на Джоново плечо, вопиюще нарушает все возможные границы личного пространства, и у Джона бегут мурашки по шее от его дыхания прямо над ухом. — Это не наша война. Классифицирую марсиан если они начнут нападать на лондонцев в тёмных углах. — Люди каждый день воюют на чужих войнах, — задумчиво говорит Джон, откидываясь назад, ещё чуть ближе. На самом деле, он почти не понимает что говорит из-за шума в ушах. — Только не я. И не ты — не снова. Джон поворачивает голову и практически сталкивается с Шерлоком носом. Это снова он — один из сотен моментов, которые случаются между ними стоит только Джону ослабить самоконтроль. Момент, когда одно движение отделяет их привычное мироощущение от чего-то совершенно нового, неизведанного, чего-то настолько потрясающего, что даже страшно. Страшно до звона в ушах, до пересохшего горла, страшно так, как не было страшно в Афганистане. Поэтому Джон сглатывает и отворачивается. Подскакивает с дивана, делает новости погромче и идёт на кухню — заваривать чай. Он не смотрит на Шерлока, потому что точно знает что увидит в его глазах: разочарование. На следующее утро Джон уходит с работы раньше обычного. В честь среды пациентов мало, а бумажной работы — и того меньше. Погода хорошая, Сара обещает прикрыть перед начальством. Настроение Ватсона стремится все выше и выше, даже не смотря на то, что все вокруг только и говорят что о пришельцах. В целом, Джону все равно: Шерлок прав, это не их проблема. Не в первый и, видимо, не в последний раз Нью-Йорскому филиалу бойскаутов приходится прогонять их с Земли. Справятся и с этим. У дверей он встречается с встревоженной миссис Хадсон. Она идёт из магазина, нагруженная пакетами, половину которых вручает Джону с наставлением не забыть выложить в холодильник масло пока оно не растаяло. Минут пять они обсуждают новости, а затем расходятся по своим комнатам. Шерлока нет, но есть записка на столе. Джон улыбается, вчитываясь в неровный почерк: «У Лестрейда. Опять бумаги. Скоро буду». Невероятный прогресс в их отношениях: Джону понадобились четыре года чтоб научить Шерлока предупреждать об отлучках. Конечно, он Шерлоку не мамочка, но, учитывая сферу его занятий, небольшой контроль не помешает — чисто для Джонова успокоения. Джон раскладывает покупки по местам, а затем садится в кресло, включает новости. Специальный корреспондент из Нью-Йорка сообщает, что ответа от Мстителей по прежнему нет. На лестнице раздаются шаги. Джону почему-то становится не по себе. — Джон, — Шерлок улыбается, скидывая пальто прямо на столик. — Ты рано. — Я вылечил весь Лондон, судя по всему. Пациенты закончились, — смеётся Джон, но странное чувство продолжает жужжать где-то внутри его головы и сосать под ложечкой. — Джон, я… — начинает Шерлок, как и вчера, усаживаясь на подлокотник, но тут раздаётся крик. Джон оборачивается, словно в замедленной съемке, к экрану телевизора, где журналист смотрит на свою руку с недоумением. Рука, на глазах меняя цвет, рассыпается песком. Журналист поднимает взгляд на камеру, смотрит на оператора и вдруг целиком осыпается песком, пеплом, прахом, разлетаясь по ветру, как искры от костра душной афганской ночью. Странный и глупый спецэффект для новостного канала. Джон хмурится с недоумением: что это за глупый розыгрыш? С улицы раздаётся крик, за ним ещё и ещё. Джон вскакивает, делает шаг к окну, когда слышит тихое: — Джон. Шерлок сидит, наклонившись вперёд, смотрит на свою ногу, которая постепенно бледнеет. Сереет на глазах, как в голливудском ужастике или что-то вроде того. Джон думает, что у него пятно на глазу или что-то вроде того, но Шерлок шумно сглатывает, он тоже это видит, и чёрт знает что это вообще. — Джон, я… — он поднимает взгляд на друга, в глазах недоумение. — Я не чувствую… Джон падает на колени рядом, протягивает руку и вскрикивает, когда то, что было ногой Шерлока, осыпается на его пальцы чёрным пеплом. В голове гулко и пусто от ощущения нереальности происходящего, как не раз бывало в кошмарных снах после Падения Шерлока. Да, Джон хватается за спасительную мысль, это кошмар. Очередной жуткий кошмар его богатой фантазии. Надо будет утром рассказать Шерлоку. Или психиатру. Или даже написать в блог. Холодные пальцы стискивают плечи Джона. Он смотрит наверх — волосы Шерлока подсвечиваются льющимся через окно позади него закатным светом так, что детектив становится похож на громадный одуванчик. Дунь посильнее — улетит, думает Джон и задерживает дыхание. На улице кричат и кричат — видимо, случилось что-то плохое. Может даже кто-то умер. Глаза Шерлока блестят — это единственное, что Джон видит в его силуэте. Наверняка, умер. Такое часто случается — эмоциональная потасовка среди бела дня, у одного кулаки, у другого нож. Шерлок наклоняет голову в бок. Джону кажется, что сейчас они поцелуются. Лицо Шерлока коричневое, как и была нога, прежде чем рассыпаться. Игра света. Вот что это было — игра света. А пепел — чрезвычайно реалистичный фокус с зеркалами. Джон улыбается своей укоряющей улыбкой. Иногда шутки Шерлока переходят все границы — хотя, видит бог, после Падения его трудно чем-то напугать. — Джон, дай мне руку. В голосе Шерлока неподдельная паника. Ему бы в Голливуд — такая актерская игра пропадает. Джон смотрит ему в глаза, шарит руками по своим плечам, чтобы сжать холодные пальцы, но пальцев там уже нет — только мягкий, тающий в руках пепел. Вот прохвост, насыпал ему пепла на плечи пока Джон отвлёкся! — Джон, я… Яркий солнечный свет вдруг бьет Джону в глаза, и тот зажмуривается, тянется вперёд, пытаясь наощупь найти Шерлока, хватается за подлокотник, сгребает ладонями рассыпавшуюся золу. Пепел вьётся в воздухе, забивается в нос, заставляет чихать. Джон трёт глаза грязными руками, трясёт головой. — Черт возьми, Шерлок, эти твои эксперименты… Вот теперь сам пылесось кресло, я тебе не домработница. … — Шерлок?