История одного театра

Слэш
R
Завершён
28
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
11 страниц, 1 часть
Метки:
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
28 Нравится 5 Отзывы 1 В сборник Скачать

Обновлено!

Настройки текста
Эльвер вычеркнул очередное имя из листа и со вздохом отложил перо. Сегодняшнее прослушивание длилось уже более шести часов, и ни одного человека, в которого можно было вцепиться обеими руками и не отдавать, хозяин театра так сегодня и не увидел. Впереди было ещё пять имён, возможно очередные пять разочарований. Зачем вы идёте сюда, молодые актеры, певцы и музыканты? Те, кто считают, что в них спит необъятный талант, но, судя по прослушиванию — спит, и просыпаться не собирается. Мирей Триш. Не самая изящная фамилия у следующего кандидата, но это всё исправимо — хотя бы тем же самым псевдонимом. — С чем пожаловали? — даже не поднимая взгляда с именного листа, устало спросил Эльвер. — Я пришёл играть для вас, — не слишком решительно, но без какой-либо робости ответили ему. — Что, прости? Эльвер, заинтригованный постановкой ответа, поднял взгляд. В трех метрах от его стола стоял юноша. Глаза его, большие и серьезные, в открытую смотрели на Эльвера. — Я пришёл играть для вас, — вежливо повторил Мирей. — Скрипка? — предположил тот. Ему показалось, что скрипка — идеальная компаньонша для Триша. Эльвер, как хозяин театра, ценил в прослушиваемых два качества — талант и красоту. Если оба качества идеально сочетались в человеке, то плевать на его характер — ты станешь частью моего театра, но если что — не жалуйся. Если человек был одарён, но не смазлив, Эльвер тоже мог дать ему шанс. Внешность такая штука, что при паре взмахов кисточки гримера твоё лицо изменится в лучшую сторону, словно ты был хорош от природы. Если приходили бездарные, но прекрасные, Эльвер сразу же отсылал их туда, откуда они явились. Это был его закон. Однажды он уже обжегся, когда пренебрег им, и больше такой ошибки он совершать намерен не был. Сейчас перед ним, на первый взгляд, стоял просто красивый паренёк. Или не просто — действительно красивый, завораживающий каждым взмахом ресниц, каждой прекрасной чертой лица. "Пожалуйста, не подведи меня" — взмолился про себя Эльвер. "Такая красота не может быть пустой!" — Фортепиано, — слабо улыбнулся Мирей, но даже намёк на улыбку в его исполнении выглядел великолепно! Нет, остановись, ты не хочешь играть на фортепиано, ты хочешь быть актером! Ну же? — Играй, — помолчав немного, словно ожидая, что тот опомнится, небрежно бросил Эльвер. Даже если внутри всё трепещет, не показывай. Они не так наивны, как кажутся — за большими чистыми глазами может крыться акула. Которая, ты сам не заметишь как, будет тобой управлять. Эльвер обещал не повторять ошибок прошлого. Юноша кивнул и неспешно прошёл к сцене. Сел за фортепиано, аккуратно поднял крышку и, знакомясь, пробежался по клавишам. А потом заиграл, и, честное слово, Эльвер никогда не слышал такой нежной, задевающей, искусной мелодии. Мирей играл с закрытыми глазами, будто бы вид собственных пальцев, танцующих по клавишам, мог его сбить. Голова его иногда слегка наклонялась вниз, словно спрашивая у музыкального инструмента — "Я нормально играю? Меня слышно? Стоит продолжать?" Волосы, жемчужно-белые, лежали на узких плечах музыканта неподвижно, и лишь пара прядей, окаймляющих лицо, двигались вслед за наклонами головы. Он пришёл сюда, чтобы играть. Для него, Эльвера, дать ему увидеть собственный талант и рассудить, нужен ли он его театру. Не более. Эльвер даже поднялся со стула. Он готов был счастливо засмеяться и, рассыпаясь в благодарностях за посещение, крепко обнять Мирея ещё на середине мелодии, но терпеливо дождался её конца. Его посетило чудо, а чудеса, как известно, очень легко спугнуть. Мирей поднялся, растерянно оглядел зал, и двинулся к хозяину театра. — Триш, значит. Эльвер тепло улыбнулся. — Кто тебя обучал? — Разные люди понемногу, у меня не было постоянного учителя. — Чья это была композиция? — Моя, сэр. — юноша, как и подобает творцу после признания, смущенно опустил взгляд. — Фантастика! Сколько тебе? — Девятнадцать. — Невероятно... — Что-то не так? Хозяин театра замотал головой, вновь улыбнулся и протянул Мирею руку. — Стань лучшим музыкантом этого театра? Мирей неверяще моргнул и потерял дар речи. *** *** Сколько времени нужно жителю борделя, чтобы обучиться искусной игре на фортепиано? Как можно достать учителя, если в основном твоя жизнь замыкается только на постель и сон? Мирей никогда не терял веру в себя, и это не прошло даром. Ненароком спросить у очередного клиента, хлопая ресницами так обворожительно и невинно, что не ответить нельзя – а, вы, случаем, не играете на фортепиано?.. Несколько раз Мирею повезло, и ему даже согласились дать уроки. А потом ещё несколько раз, и ещё – прошёл всего год, а юноша уже не мог сосчитать, сколько людей сколько уроков ему уже преподали. И как давно он выучил все эти гаммы, переборы, почему классическую музыку ему играть стало легче легкого? Он и сам не понимал, насколько талантлив, а «учителя» могли лишь изредка хвалить, не раскрывая всех сторон его таланта. Тем более, его учителей больше будоражила и интересовала бордельная сторона жизни юноши, и именно постелью приходилось расплачиваться за полученные знания. Мирею было всё равно, чем – секс давно перестал быть для него чем-то сокровенным и личным. Но когда тебе целых девятнадцать, а дальше борделя ты в жизни мало что видал – начинаешь понимать, что стоит что-то менять. Поэтому, узнав о том, что в главном театре города проводятся ежесезонные прослушивания, Мирей не медлил. Умыкнуть из борделя – легче легкого, найти одежду поприличнее – тоже несложно, на её недостаток юноша не жаловался. Самое трудное было – это очередь. Очередь глупых, напыщенных, самодовольных людишек, считающих, что они как-то одарены. Триш почти впадал в уныние, когда он, стоящий в почти самом конце списка, видел выходящих из зала прослушиваний. Ни один из них даже не заинтересовал хозяина театра. Что уж может дать такому человеку он, ещё даже не лишившийся титула куртизана, музыкант-недоучка? ... как оказалось, многое. Когда маэстро протянул ему руку с открытой и дружелюбной улыбкой, Мирей лишился дара речи, а потом чуть не заплакал от счастья. Но сумел сдержаться. — Я постараюсь оправдать ваши ожидания, — ответил он, пожимая руку Эльвера. С тех пор его жизнь как никогда стала насыщена красками. Когда Эльвер намекнул, что если тому негде жить, то он может обосноваться в жилом театральном крыле, Мирей окончательно решил закончить со своей прежней жизнью. Каждый свой день он начинал с улыбки, и на сияние её обращали внимание очень многие артисты. Ему не сильно нравилось такое внимание, но его внешность не была типичной, поэтому молодой музыкант смирился. Его душа пела, и музыка становилась лишь неповторимей от этого. *** Душа Эльвера пела в последние недели. Ни разу новый музыкант, который покорил его с первых же нот, не разочаровывал его. В его обучении были кое-какие недочёты, которые можно было легко нагнать, и маэстро лично собирался заняться этим, но в целом – Мирей Триш был безукоризненным. И даже его фамилия перестала казаться такой несозвучной и нелепой. Мирей Триш. Самое естественное в мире сочетание. Он был отличным собеседником, и любил говорить. Однако лишнее внимание к своей персоне старался не вызывать, и больших компаний боялся. Эльвер прекрасно понимал его в этом стремлении – иногда ему казалось, что они понимали друг друга во всём. Мирей почти не рассказывал о прошлом, и это Эльвер тоже понимал. Ему действительно не было важно, кем там были раньше его актёры, музыканты и певцы – сейчас они играли в его театре, а значит, были его артистами, а не кем-то другим. Эльвер, схватывая на лету разлетающиеся бумаги, спешил по коридору к своему кабинету. Если бы не чрезмерная внимательность к собственному театру, он бы и не заметил приоткрытой двери в зал выступлений. Кто бы это мог быть там в такой поздний час? Репетировать в это время не стоит, ночные репетиции несравнимо хуже дневных. Маэстро подошёл к дверям, проскользнул в одну из них, и затаился. В этот момент Мирей как раз садился за фортепиано. Он начал играть опять что-то незнакомое Эльверу, видимо, тоже композиция своего сочинения. Но как пробирала каждая из них, до мурашек, до болезненного чувства дежавю, которому никак нельзя было дать объяснение. Отложив стопку бумаг на ближайшее сиденье, хозяин театра тихо двинулся к сцене. Даже сейчас, поздним вечером, он выглядел очень пристойно – каштановые его волосы были заколоты в аккуратный хвост, лишь несколько прядей небрежно лежало по разные стороны лица. Тёмно-синяя рубашка, простая, без излишеств, была ни капли не измята, а ведь каких трудов это должно стоить! Эльвер представлял собой огромный предмет для зависти у тех, кто не мог и половины дня проходить без увечий собственной одежде или прическе. Он всегда был приятен на вид, и даже легкая небрежность в его прическе смотрелась так, словно была задумана изначально. Мирей всё так же играл с закрытыми глазами, не изменяя своей привычке. За это время Эльвер успевал налюбоваться им в полной мере. У него было такое безмятежное, светлое и ангельское лицо, когда он садился за фортепиано! По нему можно было бы писать иконы. Когда он закончил игру и открыл глаза, то пару мгновений выглядел так, словно ещё не вышел из ауры волшебства, в которую он случайно попал. Но потом его взгляд сфокусировался на стоящем у фортепиано маэстро, и юноша поднялся с табуретки. — Я разбудил вас? Прошу прощения, я уже ухожу. — Нет-нет, я шёл по делам, и вдруг увидел приоткрытую дверь. А здесь ты. А с тобой бороться сложно, — Эльвер тихо рассмеялся. – Твоя игра божественна. Это тоже твоя композиция, так ведь? Под конец, я бы посоветовал тебе исправить пару нот, могу показать, как это станет звучать. — Спасибо, — удивлённо поблагодарил сразу за всё Мирей, и сел обратно за фортепиано. Снова начал играть, уже с середины, и в нужный момент услышал мягкий голос сидящего рядом Эльвера: — Вот, здесь лучше по-другому. Давай я покажу. Начни снова, я перехвачу. Узкие руки музыканта снова запорхали по клавишам, заставляя их отзываться и петь. Секунда, когда в игру вмешался Эльвер, была самым странным промежутком времени в жизни Мирея: она была такой медленной и трепетной, такой непростительно-быстрой и легкомысленной, что не хватало даже слов, чтобы рассуждать о ней в полной мере. — Вот так, — мягко проговорил маэстро и с теплотой посмотрел на музыканта. – Как тебе? — Так гораздо лучше звучит, спасибо, — согласился Триш и подтверждающе склонил голову. Эльвер мудро улыбнулся и поднялся. Дошёл до края сцены. Когда стоишь на ней, то видишь все эти сотни мест, на которые рассчитан зал представлений – в день премьер они все забиты до конца, и для особо жаждущих приходится делать дополнительные места. Мирей, немного постояв позади, всё же дошагал до хозяина театра. Они вместе смотрели на дремлющий зал, прекрасный даже в собственной безлюдности – он был будто бы в предвкушении нового выступления, затих и волновался. «Совсем скоро начало нового сезона, ещё чуть-чуть, и все кресла будут заняты людьми. Совершенно разными – богатыми и бедными, возвышенными и недалёкими, молодыми и старыми... Я не имею права подводить их всех, принимая в театр бездарностей. Какой отрадой для души стал этот молодой музыкант!» — О чём думаешь? – спросил Эльвер, лукаво щуря уголки глаз. — Обо всём, — последовал незамедлительный ответ. – О вас, о людях, о театре и о себе... Всё словно во сне. — Я надеюсь, скоро ты проснешься. Мирей с недоумением в своих больших голубых глазах посмотрел на хозяина театра. — Видишь все эти места, Мирей? Юноша кивнул. Эльвер с мечтательной улыбкой приобнял его за плечо, про себя отмечая, какая теплая у того под слоем тонкой одежды кожа. — Скоро они все будут забиты до отвала. Люди на них будут сидеть и говорить друг с другом, смеяться и осмеивать, но когда начнет подниматься занавес – как по волшебству, они умолкнут. И поразятся свету новой восходящей звезды. Воцарилось недолгое молчание, и ни единого звука не было слышно в этом большом зале. Зал отсыпался перед новой чередой выступлений, и даже репетиции здесь проходили как-то по-особому: словно артисты боялись потревожить чужой сон. Они приходили сюда не хозяевами, а гостями, и будто спрашивали разрешения отрепетировать. Однако едва начинался новый сезон, они забывали обо всём – и днями и ночами в зале кто-то был, там всегда слышались голоса, и истинными хозяевами снова становились люди. — Новой звезды? – наконец переспросил музыкант. — Тебя, Мирей. Так что лучше тебе вскоре проснуться. — Вы слишком добры ко мне... — Я вижу в тебе то, что мне ни за что не хочется отпускать и терять. Ты звёздочка, Мирей Триш, пока что маленькая и бледная, но пройдет какое-то время, и ты сможешь освещать небосвод так же ярко, как другие, а может и ярче. – Эльвер перевел взгляд на юношу. – Гораздо ярче... Музыканту показалось, что он забыл, как дышать. *** Мирею завидовали. Это знал он сам, это видел хозяин театра, это не оставляли без внимания языки других артистов. Но завидовали за спиной, и до сих пор никто не устраивал подлянки музыканту в открытую. Мирей видел перед глазами лишь приветливые улыбки и отношение без какого-либо негатива, но кто на самом деле симпатизировал ему, а кто в душе ненавидел, различить было невозможно. У него появились новые знакомые, хорошие знакомые, с которыми можно было и поговорить, и выпить пару бокалов вина, даже вместе погрустить. Но действительно друзьями он ещё не обвелся, хотя надеялся, что всё ещё впереди. Даже Эльвера сложно было назвать другом – всё-таки, он был в первую очередь владельцем театра, хоть и отношения у них были какие-то странные... И ни один Мирей так считал. Эльвер всё чаще ловил себя на том, что думает о молодом музыканте – что греха таить, он занимал большую часть мыслей маэстро. На их отношениях это тоже начинало отражаться – порой встретятся странными взглядами, задержатся ими на пару секунд друг на друге, и быстро отворачиваются в разные стороны. Эльвер видел в Трише что-то странное, но никак не мог понять что – да, тот двигался с каким-то плавным изяществом, выражение его глаз часто передавало что-то чуждое, но в чём же было дело? Однажды Эльверу удалось узнать, что же не давало ему покоя. Его интуиция никогда его не подводила – но в этом случае она сдавалась, и не предлагала никакие варианты разгадки. Тот, который случился, маэстро просто не мог даже предположить. Ему не привыкать не спать полночи – у него было много дел, а если работа любимая, то на неё не жалко тратить время. Эльвер засыпал под утро и не злился на себя – наоборот, оставался очень доволен. Он, как и многие театралы, ночевал в жилом крыле театра. Знал наизусть, где и чья комната находится, и каждый раз, проходя мимо двери Мирея, на пару мгновений замирал. Это выходило как-то само, словно им управляло подсознание, а не разум. В этот раз, так же замерев на пару секунд, будто убеждаясь, что у музыканта всё хорошо и он мирно спит, Эльвер не получил желаемого успокоения. Совсем наоборот. — ...не занимаюсь больше этим! Я изменился! – слышался приглушенный голос Тирша. — Хочешь сказать, вчерашняя шлюха так легко может стать музыкантом? Ты ошибаешься! – вторил ему неизвестный мужской голос. — Это ты ошибаешься! Уходи. — Ты не имеешь никакого права помыкать мной! Если ты спишь с хозяином, это ещё ничего не значит! — Нет! Нет, убери руки! Пре... Неожиданно оборвавшийся голос Мирея поднял беспокойство Эльвера до пика, и он взялся за ручку на двери. Не заперто! Он ворвался в комнату вовремя. Крепко прижатый к собственной кровати каким-то парнем, Мирей пытался отстранить его, в то время как незнакомец его целовал. Эльверу не нужно было долго колебаться, чтобы резким движением скинуть со своего музыканта нахального типа. — Эльвер!.. – тихо воскликнул Триш. — Крегг?! – задохнулся от удивления владелец театра. – Убирайся отсюда! Актёр метнул быстрый и гневный взгляд на хозяина театра, и сплюнул. На его языке вертелись невысказанные оскорбления, но он слишком дорожил своей работой, чтобы терять её. Поэтому, без каких-либо слов, он стремительно вышел из комнаты, громко, на весь этаж, хлопнув за собой дверью. — Эльвер... Мирей поджал губы и сел в кровати. Глаза его тревожно смотрели на мужчину, тоненькие пальцы нервно сжимали светлые простыни. В тот момент Эльвер как никогда был близок к тому, чтобы начать действовать безрассудно, и накричать на музыканта. Но тот итак сейчас был на грани того, чтобы заплакать, хоть и отчаянно скрывал это. — Что здесь делал Крегг? — Он... пришёл, мы поссорились... и... — Из-за чего? Мирей вздрогнул и весь сжался. Безупречно-красивое лицо выражало безупречную панику. Он смотрел на Эльвера, словно умоляя не спрашивать, понять всё без слов, но тому нужны были объяснения, и нужны были сейчас. Мужчина понял, что сейчас стоит быть помягче, и сел на край кровати Триша. — Ну, скажи мне. Это нужно, чтобы такого больше не повторилось. Мирей закусил губу, поколебался, и принялся негромко рассказывать свою историю. Уже через несколько минут они сидели вплотную друг к другу, Эльвер обнимал и прижимал к себе музыканта, успокаивающе гладя по белым волосам, а тот раскрывал всё новые и новые факты о своей жизни... Его негромкий голос был даже мелодичнее, чем обычный, он ласкал слух так же, как и божественная музыка Триша. Или же – всему причина та искренность, с которой сейчас говорил юноша? -...а Крэгг часто ко мне подходил, мы говорили... пытались нормально поговорить, я не понимал, что он от меня на самом деле хотел, только сейчас понял, что он чувствовал по отношению ко мне. Но он прав, он же так прав, Эльвер, я... я просто пришёл сюда и сразу получил здесь место, это неправильно, мне кажется... — Ты пришёл и получил его потому, что достоин этого. Потому, что я увидел в тебе то, что уже долго не видел в других людях. Ты как огонёк в окне для заблудшего в метели путника. – Эльвер тихо выдохнул и пригладил волосы музыканта, наклонился к ним. Мирей пах чем-то приятным и пряным, как восточные травы, и мужчину это удивило. Глядя на музыканта, невольно приходили другие ассоциации – что-нибудь холодное и свежее, снег или мороз, запах утренней свежести... Но то, что оказалось на самом деле, было гораздо приятнее. Эльверу показалось, что просто узнав, какой аромат исходит от волос Мирея, он узнал о нём больше, чем тот бы мог ему сам рассказать. — Крэгг просто завидует тебе, и не более того. Большинство ребят относятся к тебе с симпатией, так что не зацикливайся на одном грубияне. Они оба замолчали, каждый размышляя о чём-то своём. Всё так же прижимаясь друг к другу, доверчиво и близко. Первым вновь заговорил Мирей. Его бы совсем не было слышно, он уткнулся лицом в плечо Эльвера, и ещё сбавил в голосе, но Эльвер имел превосходный слух. Особенно когда дело касается тех, кто ему не брезразличен. — Он не завидует, он ненавидит – считает, что если раньше я был... тем, кем был, то и сюда попал через постель. Это так подавляет... — Я слышал, что он говорил. Не волнуйся больше об этом, Мирей. Он мог думать что угодно, но я заставлю его сменить своё мнение и прикусить язычок. Иначе он уберется отсюда. – Эльвер поцеловал юношу в макушку, и тот застыл. Потом вдруг резко обнял его, и незаметно улыбнулся. — Спасибо, Эльвер... я боялся, что после того, как вы всё это узнаете, вы вышвырнете меня за шкирку. — Ничего подобного. – успокоил его тот. – Один из моих законов – неважно, кем был артист в прошлом. Ну и... Мирей, ты правда... стал для меня дорог. Я бы просто не смог тебя вышвырнуть. Эльвер будто бы подарок судьбы, — подумал Триш, и закрыл глаза. После этого разговора его посетило долгожданное умиротворение. Как бы ни хотелось Эльверу остаться, когда музыкант заснул, но ему пришлось уйти. Он накрыл спящего одеялом, провёл рукой по его волосам, и вышел. Действительно, слухов ему пока не хотелось. Неоправданных, по крайней мере. *** Мирей стоял около зеркала уже около пяти минут, и пытался понять — есть ли в нём что-то, что по правде могло зацепить такого человека, как Эльвер. Музыкант всегда относился к своей внешности без восхищенных вздохов и самолюбования, он считал себя ненастоящим, как будто фальшивым. Словно имея такую красоту, он кого-то обманывал. У него были белые волосы. За жизнь он не встретил ни одного человека с такими же. Красивое, невыносимо красивое лицо. Люди приходили в трепет или раздражение, видя его. Мирею не хотелось ни того, ни другого, всё, о чем он мечтал — чтобы к нему относились так же, как к другим. По-настоящему его мечта начала исполняться только здесь, в театре. Здесь было так много разных людей, прекрасных и одаренных, что они приняли музыканта в свои ряды как что-то само собой разумеющееся, иначе никак. А Крэгг — идеальный пример тех, кто не принял. Кто завидовал, ненавидел и хотел одновременно. Самая страшная комбинация чувств, приводящая к самым жутким результатам. Его вовремя остановили, и Мирей был спасён от чего-то неминуемо-ужасного. Его даже приняли вновь, зная, что он — выходец из борделя. В голове теснилось множество вопросов, один из главных — за что? Почему мне так везёт? Эльвер бы сказал, что с ним не случилось ничего, чего он не был бы достоин. Мирей бы согласился, а вскоре бы принялся за старое. Нужен был другой подход. С тяжелым вздохом музыкант накинул на зеркало попавшееся под руку полотенце, и, так ни к чему и не придя, вышел из своей комнаты. — Никчёмно! Эльвер в раздражении стукнул ладонью по ручке кресла. На сцене творилось что-то абсолютно асинхронное и хаотичное. Танцовщики и танцовщицы с вздохами остановились и вернулись на исходные позиции. Маэстро был не в духе. Ещё бы – выступление было на носу, а тут такое. Мирей незаметно прошмыгнул в зал и на цыпочках прошёл до ряда, где сидел Эльвер. Темно-каштановые волосы опять заколоты в художественную непотребность на голове, тонкие руки художника напряженно сцеплены, закинутая на ногу, нервно покачивалась другая нога. — Эльвер... — тихо позвал музыкант, садясь на место рядом. — А? — Эльвер вздрогнул и повернулся на голос. Взгляд его мгновенно смягчился, а через секунду наполнился тревогой.— Мирей? Что-то случилось? — Калисто сказала, что тебе нужна помощь. — О, и на это отозвался ты?.. Маэстро улыбнулся и изогнул бровь. Резко повернулся к сцене, и громко хлопнул в ладони. — Господа бездельники, не расползаться! Сейчас у вас будет музыка, может хоть с аккомпанементом у вас что-то получится! — Эльвер порылся в свалке вещей на другом кресле, и выудил оттуда пару листов. — Ноты. Иди, сыграй им. — Хорошо... — глупо прижав к себе листы, кивнул юноша. — А, Эльвер... — Да? — Я хотел спросить у тебя кое-что насчет той композиции, "Ночного Этюда". Сможешь мне объяснить несколько моментов после? — Обязательно, драгоценный недо-мастер. А теперь сыграй им уже этот проклятый фон! Мирей быстро кивнул и поспешил к фортепиано. Нет ничего лучше, чем быть полезным! — Браво, браво, эти халтурщики хоть как-то задвигались. Эльвер забрал протянутые ему листы с нотами и забросил обратно в кучку всякого полезного хлама на зрительском кресле. Когда артисты начали расходиться, он выдохнул с заметным облегчением, но проводил их обеспокоенным взглядом. Некоторых напоследок похвалил. Маэстро не в духе, но даже это не повлияет на его технику работы с людьми. Хвалить — значит вселять уверенность. Ругать — заставлять работать лучше. Лучше всего ингредиенты чередовать и не смешивать, иначе может случиться взрыв. Одни будут завидовать другим, некоторые уйдут в себя, кто-то слишком возгордится... На репетиции под кнут или пряник попадали сразу все. После — уже другой разговор. — Я хорошо сыграл? — Отлично, не беспокойся. Чего ты хотел? — Один момент... пойдём, покажу. Мирей летящей и вдохновлённой походкой добрался до фортепиано, и уселся за него. — Гвинни посмеялся над тем, что у меня не выходит вот это сыграть. "Там всё так плавно, что может не выйти?' — говорит. А сам, видишь ли, занят, показать не хочет. Я и решил пойти сразу к тебе. — Гвинни ленивый бездельник, как и большинство здесь. Это как капризная прима, но... прим. — Эльвер рассмешил музыканта. — Давай, показывай. Помогу, чем смогу. "Ночной Этюд" был композицией на любителя, но сам хозяин театра выучил её чуть ли не в первую очередь. Что-то трогало в ней струны его души, своей загадочностью и нарочитой плавностью. А сейчас её будет играть Мирей, и, небеса, он задевает душу не меньше. Первые ноты идут нормально, вступление идеально как никогда, а к середине появлялись проблемы. Триш сбивался, беспомощно глядел на клавиши и душераздирающе вздыхал. Эльвер начинал подумывать, что общение со здешними обитателями добавило в поведение юноши немалую долю театральности. О, да почему же ты не пошёл в актёры, глупый мальчишка?! -...не понимаю! — Играй заново. — Опять собьюсь. — Когда ты только пришёл сюда, упрямости в тебе было поменьше. Играй! — Я пришёл и сказал — "я хочу играть для вас"... — Мирей затянул вступление и заговорил вновь. — Это было заявление. Упрямое. — И ты плачешься, что не понимаешь, как сюда попал? На, погляди как ты упираешься, и всё сразу ясно. Эльвер весело усмехнулся, и они оба затихли. Говорило только фортепиано, тонкими и чистыми нотами рассказывало очередную историю — "Ночной Этюд"... Ещё пара секунд, и музыкальный инструмент затихнет, обиженный на неумелого музыканта. Мирей затаил дыхание, умоляя себя не сбиться. Эльвер склонился над его плечом, легким движением опустил собственные ладони поверх его, и играючи помог миновать несчастному роковой момент. — Ещё раз, — попросил Триш. — Как прикажешь. Даже в голосе Эльвера чувствовалась улыбка. Мирей улыбнулся тоже, поежился от очередной усмешки маэстро, которую почувствовал кожей на шее, и снова заиграл. — Всё просто... не двигайся, там я сыграю за тебя, увидишь и сам убедишься. Теперь Триш расслабил пальцы и позволил Эльверу вести их за него. Как когда-то его первые учителя, учившие гаммам и переборам... Ни запиночки. Идеально. Мелодию он сам уже доиграл до конца, а потом радостно повернул голову к склонившемуся маэстро. — Вышло! Тот согласно хмыкнул, и позволил себе негромко выдохнуть. — Триш. — Да? Эльвер оперся одной рукой о фортепиано и склонился ближе к музыканту. — Извини за это. Прежде чем Мирей успел поинтересоваться, тот приблизился к его лицу и поцеловал. Вторую руку запустил в белые волосы и зарылся в них, не с мягкостью и нежностью, а так, будто давно хотел это сделать, но долго сдерживал себя. "Не отстраняйся!"— взмолился про себя маэстро, углубляя поцелуй. Мирей не отстранился. С тихим стоном приоткрыл шире губы, позволяя Эльверу целовать так проникновенно и жадно, как тот хотел. От этого поцелуя у музыканта перехватило дыхание, и тело захватила сладкая лёгкость. Он повернулся больше к Эльверу и обнял ладонями его лицо, со сбивчивыми выдохами целуя в ответ. "Контролируй себя... контролируй!.." То, что сейчас одолевало Эльвера, вряд ли можно было бы назвать контролем. Он мечтал, да, как же он мечтал приникнуть к этим губам — с того самого момента, когда ворвался в комнату Триша, желая помочь. Желание помочь было удовлетворено, другое желание, возникшее позже, — нет. Но, как бы он не желал сейчас обладать Миреем, прямо здесь, он не мог себе этого позволить. — Эльвер?.. Тихий и недоуменный голос юноши прозвучал сразу же после того, как маэстро с тяжелым выдохом вдруг отстранился от его губ. — Я не смогу, — сбивчиво прошептал он, проводя пальцами сквозь волосы Триша. — Не смогу удержаться. Прости... Мирей попытался поймать ускользающие от него руки, но маэстро оказался быстрее в своей осторожности. Юноша соскочил с лавки и бросился к отошедшему владельцу театра. — Постой, Эльвер! Поймав его за запястья, он сжал их и умоляюще взглянул на мужчину. — Не покидай меня. Эльвер растерянно на него посмотрел, на лице его читались душевные метания. Он чувствовал, как тонкие прохладные пальцы уверенно сжимают его запястья, прося не уходить. Зачем?.. Почему он этого хочет? Разве не стоит его за это опасаться? — Пожалуйста. Мирей шагнул ближе, сокращая между ними расстояние до максимума, и прижался к нему, уткнувшись лбом в плечо. Осторожно, словно боясь спугнуть диковинную бабочку, Эльвер обнял его. Все слова застыли у него поперёк горла, и он не мог сказать совсем ничего. Только ощущать трепет и тепло, которые передались ему от беловолосого музыканта. — Останься со мной сегодня, не уходи, — повторил юноша совсем негромко. Эльвер не первый год владел театром, без жалости отсеивал негодных людей на прослушиваниях, имел собственные устойчивые взгляды на любые вещи, и был непоколебим, когда того хотел. Но сейчас, даже если бы он желал этого больше всего на свете, он не смог сказать «нет». Он не смог соврать себе, что не хочет быть ближе с Миреем. Безопасный путь самообмана был отсеян, и он ступил на ломкий и тонкий лёд правды, который, как ему казалось, мог разрушиться под его шагами в любой момент. Эльвер склонил голову в кивке, выдохнул и погладил по волосам того, кто беспрепятственно шагал ему навстречу, прямо в душу, с первого же дня. Мирей не видел кивка и даже не мог бы его почувствовать, но вместо него лучше говорили руки, обнимающие его, из которых полностью ушло напряжение. Музыкант улыбнулся. — Спасибо, Эльвер. Ты нужен мне точно так же, как я нужен тебе, — подумал Мирей, осторожно целуя маэстро в уголок губ. Пожалуйста, давай не будем жалеть об этом. Эльвер остался, как и обещал. Слухами полнится земля, но теперь речь пойдет о тех слухах, которые несут в себе правду. Маэстро не ночевал у себя в комнате, а вечером его видели лишь с Миреем... Крэгг с отвращением фыркнет, скажет, что не удивлён, и отправится к себе в комнату, переживать в одиночестве это событие. Другие оживлённо зашепчутся, блестя любопытными глазами, но ни один из них не волновал, и не будет волновать двух главных героев слухов. Эльвер не был ни с кем в постели гораздо дольше, чем его музыкант. Он работал и отдавался работе, любил её, и она была его единственной любовницей на протяжении нескольких лет. Теперь ей настал черёд уступить – одарённому и прекрасному юноше, готовому отдаться до последней капли. Готовому и в счастье, и в печали быть с тем, кто будил в нём лишь светлые трепетные чувства, на которые он, оказывается, был ещё способен после всех тех лет... «работы». Музыкой прекраснее, чем композиции на фортепиано, были для него чувственные выдохи и стоны Мирея, когда тот изгибался, цепляясь то за простыни, то за своего любовника. Любое прикосновение, ощущение чужого дыхания на своей коже, всё, что касалось этой ночью беловолосого музыканта, сводило Эльвера с ума, и он был готов поклясться, что ничего лучше, чем знакомство с этим юношей, с ним в этой жизни уже не случится. Несмотря на то, что мысли об этом терзали маэстро уже относительно давно, в их первый раз он старался быть нежен. Но ощущение максимальной близости и сладости, от которых изнемогали они оба, несло за собой в поступки порывистость и страстность, и вновь они оба балансировали между двумя заманчивыми огнями, срываясь поочередно то к одному, то к другому. Целую ночь они не могли насытиться новыми, проникновенными ощущениями, почти без слов падая друг к другу в объятия. Чужие тоненькие пальцы у себя в спутанных волосах, сжимающие их почти до боли в те моменты, когда и Мирею могло быть немного больно, доводили маэстро до края самообладания. И всё равно им обоим приходилось сдерживать свои голоса, чтобы там, за стеной, какой-нибудь сосед не заподозрил неладное. Но даже в этом заговорческом приглушении стонов было то, что добавляло прелести той ночи. Они не знали, в котором часу их разбудил свет из окна, да и им было это неважно: Эльвер, владелец театра, и Мирей Триш, ведомый одной судьбой артист, были действительно счастливы, оба, впервые за много лет. — Может быть, где-то уже полдень... – прижимаясь к боку маэстро, пробормотал Мирей. – Тебя наверняка уже все ищут... — Ещё немного, — улыбнулся тот, поцеловав в макушку юношу. – Я не могу так скоро проститься с этим всем. — Не прощайся, — серьезно ответил музыкант. – Будь со мной, Эльвер. Тебе же хорошо со мной? Мне с тобой – да. В тот момент маэстро подумал, что мысли в этой юной голове гораздо старше, чем она сама. Впрочем, если некоторое время общаться с Миреем, при желании можно было понять это и раньше. Эльвер был слишком занят собой и своими мыслями. Пусть даже и о Мирее. — Я с радостью бы остался с тобой, Мирей, но театр и артисты... — Это будет наш секрет, — перебил его музыкант, потянув за прядку волос. — Если так, то я согласен. Маэстро весело сощурился и приобнял юношу. Уже открыл было рот, чтобы сказать что-либо ещё, но его вновь перебили – на этот раз громкий и частый стук в дверь. — Мирей, Мирей, ты тут?! — Калисто! – тихо ужаснулся тот, и в панике взглянул на Эльвера. – Под одеяло, заройся в подушки, чтоб через секунду тебя не было видно! — Конечно, повелитель, — с весёлой иронией проговорил тот, и принялся исполнять приказания. Маэстро захватил детский азарт и желание остаться непойманным. — Эй, негодник, хватит спать, ответь мне! Мирей соскочил с кровати и одним движением влез в ночную рубашку. Бросил быстрый взгляд на зеркало – ах, чёрт возьми, Эльвер, какой профессионал учил тебя ставить засосы?! Вздрогнув от приятных воспоминаний, музыкант прикрыл воротником шею и отпер дверь. — Что такое, Калисто? – пробубнил он, недоуменно разглядывая девушку. Рыжая актриса изумлённо распахнула подведённые глаза. — Ты что, правда спал?! – воскликнула она. — Ну... – смущенно начал Мирей. — Эльвер не у тебя? Мы его всей труппой ищем! — С чего бы ему быть у меня, — само непонимание и удивление. — Мм... да, с чего бы, — девушка попыталась заглянуть за плечо музыканта, чтобы разглядеть, что происходит в комнате, но тот шустро встал на цыпочки и загородил собой вид. — С чего паника-то? — У нас первое выступление через три часа, вообще-то! Мариса и Дэйн полегли с температурой и не могут подняться, у нас такие проблемы... — Дела-а... – протянул Триш. — Не то слово! Просыпайся давай, ты можешь понадобиться, а я дальше искать! Мирей покачал головой в след убегающей Калисто и закрыл обратно дверь. Эльвер за секунду вылез из своего гнезда из подушек и одеяла, и вскочил на пол. — Боги милосердные, ты совсем свёл меня с ума! У меня даже вылетело из головы, что сегодня выступление! Мужчина забегал по комнате, собирая вещи и на ходу их одевая. Когда он оделся, то и музыкант уже был весь при параде, и даже с полурасчесанными волосами. — Дэйн... Дэйн... Дъявол! Сыграешь за него аккомпанемент, понял? Тебе не в первой, вот и будет твоё первое появление на публике, — когда Мирей закончил, Эльвер изъял у него расческу и попытался навести порядок на голове. В итоге вышел обычный творческий хаос с украшающей его спицей в волосах. — А... – Мирей растерянно застыл на месте. Сердце его забилось быстро-быстро. — Мариса... чёрт, ну поставлю вместо нее кого-нибудь, или вообще уберем её место из подтанцовки. Страшно подумать, что там у них ещё... Всё, пойдем в этот ад, ты замешан в него по уши. Эльвер решительно взял под локоть музыканта и отправился прочь из комнаты. Мирей даже успел удивиться этой быстрой перемене в человеке – вот он мягко улыбался и нежно что-то говорил, а вот – он Владелец Театра, и вся ответственность за своих артистов вдруг проявилась в нём в полной мере. В зале репетиций творился хаос и отчаянье, поэтому, едва все только увидели главного здесь, то радостно завопили и воспряли духом. Впрочем, кто вопил радостно, а кто с претензией на недовольство. Эльвер мгновенно всех успокоил парой-тройкой слов, и, когда ситуация перешла в его руки, принялся разбирать чужие проблемы, как прялка расплетает неудавшийся шов. На все вопросы где он шлялся маэстро тактично отмалчивался и загадочно улыбался, что вводило мысли некоторых в очень весёлые русла. — Два часа?! У нас всего два часа, хватит бездельничать, быстро по местам! Бездельники махровые!Триш, а ты что стоишь?! Быстро к фортепиано, я сказал! Триш вздрогнул от неожиданности и бегом отправился к сцене, одним прыжком минуя несколько ступенек лесенки. Ноты были на месте, артисты – тоже, Эльвер напряженно наблюдал за происходящим... а повелительные и нарочито-суровые нотки в его голосе вызывали улыбку на лице музыканта. Он знал, что за этим недовольством крылось настоящее счастье. Счастье человека, который обрёл возлюбленного. И счастье хозяина театра, занимающегося любимым делом. Глаза его блестели и улыбались. Мирей спрятал улыбающееся лицо за волосами и открыл крышку фортепиано. — Ты! Я вижу, что ты улыбаешься! Веселю я тебя, значит? Начал играть! — Так точно, сэр! Музыкант подтянулся и тронул первые аккорды. Улыбка так и не сошла с его губ. Пара часов – и поднимется занавес его первого выступления. А через несколько секунд... нет, уже сейчас — Медленно и волнительно поднимался занавес новой жизни.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.