Пленники Режима

      Старинные часы упрямо отсчитывали бесконечные секунды, разделяя жизнь второго генерала на два огромных отрезка, насквозь пропитанных кровью и скорбной печалью, ведь в эту самую минуту, в густом полумраке комнаты, откинув тяжёлые пряди золотистых волос назад, свою главную тайну раскрывала самая жестокая надзирательница концентрационного лагеря Минако Айно: — Все началось ещё много лет назад, когда я только училась делать первые шаги… … Крупные капли осеннего дождя пронзали ветхое жилище внезапно обедневшей, уже практически нищей семьи Айно. Глава семейства, по своему обыкновению, сидел на старом потёртом от времени кресле, медленно раскачиваясь из стороны в сторону и пронзая пустым взглядом небольшой камин, прилегающей к полуразрушенной кирпичной стене. — Я говорил тебе! Я говорил! — рычал он, злобно швыряя небрежно скомканный лист в тусклое пламя камина. — Но, Маркус! — почти простонала длинноволосая женщина, впиваясь дрожащими пальцами в худощавые колени мужа. — Замолчи! — Ты несправедлив к Минако! — Это не ребенок, это исчадие ада! Это она разрушила нашу жизнь! — Не говори так! Ты сам проиграл все наши сбережения в карты! — Да неужели?! — прошипел мужчина и с силой отбросил жену в сторону. — А почему это все произошло?! Я же предупреждал тебя чтобы ты избавилась от ребёнка! — Я не смогла… — Не смогла?! Теперь мы сдохнем в этом сарае как собаки! — Хватит! Она не виновата! — Я ненавижу ее, я ненавижу вас обеих…       Прозрачный ручеёк заструился по бледной щеке девушки, но ее лицо, как и прежде, больше напоминало безжизненную маску. Немного помедлив, будто бы ей необходимо было время на то чтобы перевести дух, Айно продолжила: — Маркус изначально был против того чтобы я появлялась на свет, ведь в противном случае его семья отказалась бы от него, лишив всех средств к существованию. В общем-то, они не солгали, после известия о беременности моей матери все так и произошло. — Почему? — подняв печальный взгляд на супругу, тихо спросил Эргард. — Карла родилась в бедной семье, а великая династия Вольфф так и не смогла смириться с тем как низко пал их сын, поэтому всячески пыталась разлучить влюбленных. Мать думала, что Маркус любит ее и потому согласилась сожительствовать с ним, пусть это и было в тайне от остальных, но тогда она чувствовала себя счастливой…       Нефрит почти невесомо коснулся белоснежной кожи Минако и аккуратно стёр крохотную слезинку, застывшую в самом уголке ее губ. Блондинка медленно закрыла глаза и будто бы снова вернулась в события далеко минувших дней… … Высокий худощавый блондин в поношенном сером пиджаке опасно возвышался над дочерью, обдавая детское личико едким запахом дешёвого алкоголя и табака. — Не надо, папочка! — закричала девчушка, испуганно вжимаясь в грязную холодную стену. — Ты сломала мне жизнь, ты, мерзкое отродье! Да лучше б ты сдохла в животе у этой твари! — прокуренный до одури воздух пронзил звонкий хлопок от взлетевшего над головой Маркуса кожаного ремня и металлическая бляшка мгновенно приземлилась на дрожащее от страха тело ребёнка. — Нет! Не надо! — Получай! — Папочка, мне больно! — детский крик растворился в полупустой грязной комнате. — Чтоб ты сдохла, маленькая дрянь! — взревел мужчина и очередной удар ремня запечатлелся за нежной коже Минако. — Маркус!       Дверь отворилась и в дом влетела обезумевшая от ужаса женщина. Ее хрупкая, обессиленная фигура отважно набросилась на мужа, пытаясь выбить ремень из его сильных жилистых рук, но ничего не выходило, тогда она бросилась к дочери, прикрывая малышку собой. — Маркус, хватит! — кричала Карла, но очередная волна ударов застывала на ее теле. — Ненавижу вас! Ненавижу!       Голос Минако дрогнул и красивое, почти кукольное личико надзирательницы исказилось от пережитой боли из-за страшных воспоминаний, опускаясь на дрожащие ладони блондинки. — Ну что ты, Мина! — Нефрит резко подскочил с коленей девушки и тут же заключил ее в свои объятия, нежно целуя в макушку. — Все закончилось, теперь ты здесь, мы здесь… Все прошло…       Приятный голос шатена звучал слишком близко, лишая Минако последней способности мыслить. В эту минуту он был с ней, казалось, что Эргард мог защитить ее от всех бед и страданий, как когда-то, много лет назад смогла и она, оказавшись рядом с ним в самый тяжёлый период его жизни.       Время будто застыло, оставляя в сломанных судьбах обоих супругов неизгладимый след, берущий свое начало в далёком прошлом и проходящий невидимой нитью сквозь не одно десятилетие.       Наверное, если бы не удручающий вид колючей проволоки за окном, находящейся под высоким напряжением и не доносящийся с улицы животный крик отправленных на верную смерть пленников, Минако могла бы признать, что она действительно счастлива находиться в тёплых объятиях Эргарда, но все было совсем не так. Жестокая война, неожиданно затянувшаяся на долгие годы, не оставила даже надежды на спасение в пропитанном черной ненавистью сердце белокурого ангела. Война изменила ее, война уничтожила их обоих, оставив в хрупкой груди незаживающие кровоточащие раны…