Жить по часам

I hear the clock a-ticking on the mantelshelf, See the hands a-moving but I'm by myself, I wonder where you are tonight and why I'm by myself Она так и не починила часы. Ей не хотелось думать об уходящем времени. Однако она все еще слышала, как они тикают, их эхо доносилось сквозь приоткрытые двери ее сознания. Когда она закрывала глаза, она все еще видела движущиеся руки, неумолимо отсчитывающие время его отсутствия. Оставлять их так было глупо, и она знала это. Не в их власти было вернуть его назад. Она видела в сознании Доктора столько чудес, но не магии. Ничего такого. И она все еще не могла расстаться с ними, не сейчас. Может быть, позже. Или, возможно, когда он вернется, и они вместе посмеются над этим бессмысленным, сломанным символом прошлого, и она наконец освободится от их власти над собой. В то же время… она жила. Ее жизнь не была пуста. С нею, разумеется, был король, и ее семья. Живопись, и музыка, и книги, и бесконечные интриги и развлечения двора. Она не проводила свои дни в ожидании, в этом она была уверена. В конце концов, это было бы проявлением неуважения к нему, так просто растратить жизнь, которую он спас для нее. И все-таки под всей этой бесконечной деятельностью, глубоко под маленькими печалями и радостями повседневной жизни, жило постоянное ожидание, и надежда, и ощущение незавершенности, тоски по тому, чего она никогда не знала. Каждую ночь она смотрела в окно на звезды. Она выучила все их названия, и повторяла и шепотом, и про себя, и гадала, не смотрит ли он сейчас на нее с этой звезды, или с той, или он пропал, затерялся где-то в пустоте между ними. Она ни на мгновение не позволяла себе поверить, что он забыл о ней, или решить, что он был всего лишь плодом ее воображения. Ей так хотелось посетить эти звезды, своими глазами увидеть те чудеса, которые она так ясно видела в сознании Доктора. А кто бы не захотел? Мысль о том, что в мире существовало столько всего, о чем люди и не подозревали, была такой потрясающе заманчивой. И все-таки еще больше она хотела снова коснуться его. Она не льстила себе настолько, чтобы решить, что ее одной хватит, чтобы облегчить многовековую тяжесть одиночества, давящую на его сердце, но она могла бы, пускай даже всего на секунду, напомнить ему, как снова танцевать. Это не была всепоглощающая страсть. Всю свою жизнь она окружала себя выдающимися мужчинами. Писатели, скульпторы, актеры, сам король, и Доктор все равно был самым потрясающим из них. Она бы многое отдала за возможность еще хоть раз поговорить с ним, и еще больше за то, чтобы снова шагнуть в открытые двери его разума, в то место, красота которого затмевала роскошь Версаля, такое печальное, и гостеприимное, и странное. Это сокровенное чувство познания изнутри, так же далекое от обычного человеческого понимания, как звезды далеки от Земли. - Ты никогда не была по-настоящему одинока, - сказал он ей так, как будто вся ее жизнь лежала перед ним открытой книгой. И он был совершенно прав, но именно сейчас она поняла, что значит истинное одиночество. И вот она ждет, и она надеется. И где-то в глубине ее сознания часы продолжают тикать.