Три праздника

Хэллоуин Донна Ноубл впервые увидела Джона Смита на костюмированной вечеринке у Нерис, роющегося в ее кухонных шкафчиках в поисках дижонской горчицы. - Привет, - сказал он, распахнув дверцу очередного шкафа, повернув стойку внутри, и вытаскивая одну за другой и отбрасывая баночки с ненужными приправами. – Черт побери, сколько же коричневого соуса может понадобиться одному человеку? - О вкусах не спорят, - фыркнула Донна. – И, кстати, кто ты вообще такой? - Я… Джон Смит. Я водопроводчик. - Водопроводчик. Который объявился в субботнюю ночь, чтобы починить раковину? В забавном костюме? Мужчина захлопнул дверцу шкафа и начал открывать верхние ящики, бормоча «горчица, горчица, горчица» себе под нос. - Эй, солнышко! Я с тобой разговариваю! - Донна схватила незнакомца за руку. Он повернулся к ней, она заглянула в его серо-голубые глаза, и изумилась тому, как одновременно уязвимо и отчаянно он выглядел. Она смягчилась. – Тебе и в самом деле надо перерыть кухню моей подруги, чтобы починить водопровод? - Горчица, - попытался объяснить он. – Здесь есть что-то такое в трубах, что-то, чего здесь быть не должно, и горчица… скажем так, все будет как надо. Донна открыла хлебницу и вручила Смиту большую банку горчицы. - И даже не спрашивай, зачем Нерис хранит ее там. У этой девицы временами бывают странности. Мужчина радостно улыбнулся. Он был меньше и тоньше, чем те парни, которые обычно нравились Донне, но было в нем что-то неуловимо притягательное: что-то вроде мягкого, безвредного лунатизма. - Ах, чудесно, потрясающе! – воскликнул он. – Спасибо вам, мисс… - Донна. Донна Ноубл. - Спасибо, Донна. И, кстати, отличная тога. Новый год Вторая встреча Донны с Джоном Смитом состоялась, когда она куталась в свою парку на северной набережной, ожидая начала фейерверка. Толпа плотно обступила ее, но мужчине в темно-зеленом эдвардианском камзоле каким-то образом все же удавалось прокладывать себе путь, и на его лице сияла счастливая улыбка, когда он закричал: - Я сделал это! Я это сделал! - Сделал что, ненормальный? – заорала ему в ответ Донна, и внезапно узнала человека, который замер напротив нее. - Донна! – вскрикнул он, обхватив ее лицо обеими руками и восторженно ее целуя. – Я это сделал! Их больше нет! Донна уставилась на мужчину, пытаясь понять, что ей сейчас следовало бы сделать – ударить его, заорать или поцеловать его снова. К тому моменту, когда она определилась, он уже снова пробивался через толпу, крича ей: - Извини! Надо идти! Времени всегда меньше, чем кажется! Конечно, к тому моменту, когда Донна смогла распихать достаточно гуляк, чтобы последовать за ним, Смита давно уже не было. Проклятье. И он прекрасно целовался, надо сказать. День святого Валентина При третей встрече Донна стояла, облокотившись на перила моста, наблюдая за волнами в Темзе, когда Смит придвинулся к ней, помешав ей похандрить в свое удовольствие о том, что она опять одна в этот день. - Ты что, постоянно торчишь на карнавалах? – поинтересовалась она. – Мог бы хоть взять напрокат новый костюм. - Я очень привязан к этому, - ответил он. Какое-то время они молчали. Под ними проплыл сияющий волшебными огнями туристический катер с танцующими на палубе сверкающими парами. - Ну, что на сей раз? – в конце концов поинтересовалась Донна. – Маринадное вторжение? - Нет, - фыркнул Смит, - не совсем. Он неловко придвинулся ближе к ней. - У меня на родине случилась беда. Скоро мне придется отправиться домой, чтобы разобраться с этим, и я даже не знаю, получится ли у меня вернуться. Я подумал, что надо бы попрощаться с любимым городом. - Не самая лучшая ночь для расставания. - Ты права, - ответил он. – Скажи мне, Донна, есть ли такое место, где ты всегда хотела побывать, но никогда не была? - О, я даже не знаю… Манхэттен? Может быть, Австралия? Или Китай, да, точно, Китай. Я хочу прогуляться вдоль Великой Стены. Посмотреть, где китайцы отбили атаку монгольских орд. - Идем, - сказал он. – Мы отправимся туда прямо сейчас. Донна расхохоталась. - Ты псих. Я не могу себе позволить перелет в Китай. Да у меня с собой даже паспорта нет. - Паспорт тебе не понадобится. И у меня есть собственный транспорт. Давай путешествовать, только ты и я. - Неа, - сказала она, теребя пальцами вельветовый лацкан. – Я тебе вот что скажу. У меня приятель работает на ресепшене одного из этих пафосных дорогих отелей. Мы могли бы заполучить комнату. Он приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но Донна поцеловала его, прежде чем он успел вымолвить слово, прижимаясь к нему, пока не почувствовала его руки, обнимающие ее, и его губы, отвечающие ей. Прервав поцелуй, но не разжимая объятий, она промурлыкала: - Ну, давай. Последняя ночь в Лондоне, день святого Валентина, и восхитительная женщина, которая может заставить тебя забыть обо всем? Если бы я была тобой, я знаю, что бы я сделала. - Думаю, Китай никуда не денется до завтра, - прошептал он, и Донна поцеловала его еще раз. - На то, чтобы раздеть Смита, ушла уйма времени. Камзол, жилет, галстук, сорочка, рубашка, ботинки… по крайней мере, на брюках была молния, которую Донна в нетерпении практически вырвала. Смит помог ей снять одежду, поначалу отвлекаясь на то, чтобы осыпать поцелуями края ее бюстгальтера, затем отвлекая саму Донну ласками и поцелуями ее наконец-то обнажившихся сосков. Он прочертил языком по ее груди, покрывая поцелуями ее тело и опускаясь все ниже и ниже, пока его руки не легли на ее чувственные бедра, а его рот не прильнул к ее влажной щели. Дыхание Донны участилось, а ее пальцы впились в жесткие кудри Смита. Она выгнула колени, чтобы открыть ему путь, а ее пальцы впились в одеяло, когда он принялся ласкать ее клитор столь же вдумчиво, как до этого ласкал ее грудь. То, что он делал с ней губами и языком, было совершенно восхитительно, хотя его неторопливая манера подводить ее все ближе и ближе к заветной черте, а затем, почувствовав ее нарастающее возбуждение, вновь возвращаться к дразнящим ласкам, и сводила ее с ума. Как бы ей ни хотелось, чтобы он продолжал, Донна в итоге решила, что ей еще больше хотелось бы почувствовать его внутри себя, о чем она ему и сказала. Лишать себя прикосновения его губ было для нее настоящей пыткой, но когда он погрузился в нее, и она смогла обхватить ногами его поджарые бедра, она решила, что оно того стоило. Его движения поначалу были медленными и неторопливыми, а его губы продвигались от сосков Донны к шее, облизывая и целуя ее, заставляя Донну стонать. Она повернулась к нему лицом и притянула его к себе свободной рукой, чтобы скользнуть языком между его губами и ощутить прохладное прикосновение его рта к своему. Он слегка увеличил темп, опираясь на один локоть и проводя второй рукой по волосам Донны, поглаживая тонкие пряди на ее висках кончиками пальцев. По затылку Донны пробежали странные мурашки. Это было похоже на дежа вю, только вместо того, чтобы увидеть себя в постели со Смитом, словно так и должно было произойти, она это почувствовала, как будто это знание всегда было с ней на уровне инстинктов. Дыхание Смита участилось. Донна стала целовать его с большей силой, крепче обхватила его бедра, почувствовала, как его ритм стал прерывистым; ей стало ясно, что он ближе к кульминации, чем сам предполагал, хотя она и не была уверена, поняла ли она это из его движений или из странного ощущения в голове. Внезапно, Смит отпустил ее волосы и приподнялся так, чтобы сдвинуть левую ногу Донны со своего тела и прижать ее обратно к кровати, слегка изменив угол. Его движения стали резче и быстрее, его рука опустилась на клитор Донны и начала его быстро тереть, и в этот момент все возбуждение, которое постепенно накопилось в Донне, взорвалось подобно тем фейерверкам в ночь их первого со Смитом поцелуя. Его самого хватило лишь еще на несколько движений, затем он со стоном несколько раз содрогнулся внутри нее и медленно сделал две финальные фрикции, зажмурив глаза в неожиданной гримасе боли. Донна раскинулась на всю кровать, пока Смит отошел, чтобы выбросить использованный презерватив. Это был лучший Валентинов день за долгое время, подумала она, возможно за все время, и, по крайней мере, ей будет что вспомнить, даже если этот фантастический секс больше не повторится. Когда Смит вернулся, он сел на постель рядом с Донной, сгорбившийся и напряженный. - Что случилось? - спросила она. Он даже не обернулся к ней, когда сказал: - Это трудно объяснить, но я знаю, что однажды с тобой случится что-то ужасное, и это будет моя вина. - Не глупи. Со мной все будет в порядке. - Думаешь? – спросил он, и его голос был полон горечи. – Мне так хочется поверить тебе, Донна. Он все-таки посмотрел ей в глаза, и его взгляд молил «скажи мне, что все будет в порядке». Донна успокаивающе погладила его по лицу. - Конечно же, будет. Кроме того, это я должна тревожиться за тебя, а не наоборот. Что это за проблемы у тебя дома? - Боюсь, что это очень, очень долгая история, - вздохнул он, вставая и начиная одеваться. - Не уходи. - Я и так все слишком долго откладывал, - сказал он. – В этот раз мне не удастся избежать ответственности. Он закончил застегивать рубашку и надел камзол, после чего склонился к Донне и провел пальцами по ее волосам, рассыпавшимся по ее плечам медным водопадом. - Донна, - прошептал он. – Я знаю, что когда-нибудь снова увижу тебя, и у нас будут потрясающие времена. И я хотел бы… Я хотел бы, чтобы мы оба могли бы их помнить. - Что это значит – «могли»? Ты, наверно, хотел сказать «сможем»? Он поцеловал ее в лоб. - Да, - согласился он. – Когда-нибудь, надеюсь, мы оба сможем вспомнить.