Кто же разнёс окно?

— Не скучайте, милые, не играйте с палочками, можете случайно выколоть глаз и умереть мучительной смертью! Я куплю молока и капусты и сразу же вернусь! — Да, мам. Нестройный хор ещё не проснувшихся козлят переминался, стоя в ряд. — И никому не открывайте! — Да, мам. — Ох, козляточки мои, боюсь я вас оставлять одних, но надеюсь, что хотя бы через год вас станет прежнее количество. — Да, мам. — И никому не открывайте дверь, если не хотите умереть страшной и мучительной смертью в зубах волка! — Да, мам. — Ну, тогда я пошла. И Дамбльдор с чистой совестью оставил семерых своих детей одних. В огромном доме, полном запасных входов и выходов и ловушек. На самом деле детей было не семеро, и матерью он им не был, но все слишком привыкли к такому устройству вещей, и никто не спрашивал, почему огромный замок — домик, и почему играть им нельзя было именно палочками (ножи острее и длиннее). Дверь закрылась, провернулся ключ, потом ещё один и ещё. Козлята стояли тихо. Шаги процокали по лестнице — они стояли тихо. Закрылась калитка — они стояли тихо, лишь Невил всхрапнул на плече Луны. Звук проезжающей телеги — они стоят тихо. И лишь когда шум стих вдалеке: — Рон, ты видел в комнате 06Т3 в восточном крыле набор феерверков? — Псст, пст, Драко, ты же понимаешь, о чём я? — Невил, если ты продолжишь так опираться на Луну, то у тебя ухо отвалится! — Ни за что! Если ты хоть пальцем прикоснёшься к тому шару в комнате с чучелом выпи, я тебя сам чучелом сделаю! — Хочешь апельсин? Гомон был прерван искренним громким криком. Кричала явно от души, и, кто бы мог подумать, Патти. — Фух, теперь легче. Драко, потирая след от локтя Гарри, фыркнул. Луна увлечённо чистила апельсин, Невилл слушал спор Гермионы и близнецов Уизли, а Рон уже куда-то смотался, видимо, к тем самым феерверкам. — Будто его присутствие нам мешало. — Ну, не скажи, Драко. Он почти как всевидящее око — приходил в самый неподходящий момент. — Он, и Рон, и Патти, и Луна, и Невилл… Ты отвратительно выбираешь места, Поттер. — А я их и не выбираю! Главное в этом деле — веление души! Перепалку прервала Луна, невозмутимо протянувшая Гарри дольку апельсина. — Держи. Целуйтесь, или что вы там обычно с едой делаете, не буду мешать. Гарри взял дольку в зубы, и, улыбаясь, повернулся к Драко, играя бровями. — Я не люблю апельсины. — Но любишь поцелуи. — При всех? Ты серьёзно, Поттер? — Ну давай отойдём. — Раньше когда ты говорил это, то мы отходили драться, и, честно, мне это нравилось больше. — Драка за кусок апельсина? — Я не люблю апельсины. — А лестницы? — Над головой постоянно шумят. Лучше в пустую кладовку. — Тогда пошли!

***

Уже вечером, слыша, как скрипит калитка, дети ускоренно убирали всё сломанное и передвинутое на место и под кровати. К моменту, когда прозвенел дверной замок, Джордж как раз бежал в другое крыло, Луна ела кожуру от апельсина, подсохшую, смазанную мёдом, Гермиона судорожно собирала книги, а Драко искал гель для волос, потому что иначе уложить гнездо у него на голове не представлялось возможным. Скрипнуло крыльцо, и козлята уже расселись, делая вид совершенно невинных созданий, как, пару раз дёрнув ручку двери, кто-то застучал, зазвонил. А потом, преувеличенно-высоким и заботливым голосом, произнёс: — Козляточки мои, откройте дверь маменьке! — Ты сама её снаружи запирала. На три замка. Дяденька, идите за тридевять земель в тридесятое царство, там будут стальные башмаки, на них нужно танцевать до смерти на раскалённых углях, чтобы получить ключи от этих замков. — Гермиона, я думал, что ты только энциклопедии читаешь… — Джордж и Фред подарили мне на день рождение сборник сказок братьев Гримм. Мне кажется это довольным интересным примером сказок того времени, особенно интересно отслеживать- — А на окнах волшебных замков нет? — Нет, — на автомате ответила Гермиона, и тут же бросилась вглубь замка, ближе к библиотеке, изученной как свои пять пальцев. Джордж и Фред, привыкшие чаще других огребать за шалости, почуяли опасность секундой позже, бросившись ближе к чердаку. Остальные стояли ещё несколько секунд, пока не услышали, как в соседней комнате камень с диким хрустом выбил стекло. Прятались как попало, кто-то бежал в знакомые места и тайники, кто-то надеялся добежать до запрятанных камней и каштанов, чтобы суметь отбиться. — Мы под лестницей. — Да. — И что мы делаем тут, позволь спросить? — Прячемся. — Тогда убери руку. — А как я буду выдёргивать тебя из-под удара страшной ядовитой волчьей или слюняво-змеиной пасти? — Полагаю, за руку. Или за плечи. Или за талию. Но не за то место, которое ты держишь. — Это меня успокаивает. — Меня тоже. Хруст стекла, скрип дверей, а в самом доме — тишина, лишь сопение и редкий шелест. — Я вас убью! Вы — вкусное, непрожареное мясо, нежное, с жирком, я убью вас и поджарю на дыму, но так, чтобы кровь запеклась только сверху, и откусив я мог почувствовать её, тёплую и густую! Драко едва успел закрыть Гарри рот, прежде чем тот крикнет «Сам ты мясо! Я сам тебя зажарю, и яблоко в рот запихну, как свинье!» Слыша приближающиеся шаги оба стали незаметно нащупывать что-то острое или тяжёлое, найдя, однако, только слой пыли, старый будильник, зеркало и одеяло, которое на ощупь было всё тем же слоем пыли. Под одеялом нащупывалось что-то острое, и скорее всего металлическое, но проверить они не успели — голос, уже сворачивающий на лестницу, не менее громко произнёс: — А знаете, что я с вашей мамой-козлихой сделал? Она так стонала, когда я её- — Да я сам на твоей могиле!.. -…разрывал на части. Так-так, кто тут у нас! Драко, разрывался между желанием врезать бледному и невероятно смутившемуся Гарри между ушей и взвыть. Однако времени выбирать не было, и в следующую секунду Драко уже бежал, показывая фигу, мимо Волка, который так и не представился, на лестницу, вверх. Гарри проклинал свой рот, однако старался как можно тише достать оказавшийся обломком карниза осколок, чтобы так же тихо выйти, гадая, куда же Драко мог двинуться. Однако гадать не пришлось. Со второго этажа прямо над ним раздался грохот, тихий мат, и хлопок двери. Гарри держал гардину как пику, готовясь пырнуть ей первого, кого увидит. Каково было его удивление, когда враг показался не спереди, а сзади, распахнув дверь. Услышав сзади сдавленный вскрик Гарри подумал, что обломки тем и лучше целых гардин, что бить можно в обе стороны. Однако то, как от одного чужого движения зазанозились пальцы, ненавязчиво привело к мысли, что стоило предусмотреть то, что урон наносится действительно в обе стороны. Незнакомец отступил, хватаясь за живот, между пальцами потекла кровь, а сам он сделал шаг, ещё шаг, и упал на колени, скрючиваясь, выворачиваясь наизнанку. Внутренний мир его был полон желчи и неперевареных личинок, которые скорее переваривали его, чем он их. Последний штрих, кандалы, добавили близнецы, как всегда вовремя выскочив из-за хода за гобеленом. Драко, потирая плечо, и опуская щит и меч, снятые с рыцаря по дороге, вышел из той же двери, что незнакомец. Финальным штрихом к картине донеслось недоумённое: — Кто же разнёс окно? Сказанное знакомым голосом где-то у калитки. *** — Мама-козочка, а ты знаешь этого человека? — Да, когда-то давно он тоже был моим козлёночком, но потом ему распороли его тело, и он вынужден был искать себе иное. Сейчас он лишь тень себя прежнего. А когда-то его звали… — Мордой в торт? — Ты был близко, козлёнок мой. Волан де морт. — Так и писать на его могиле? — Тот, кого вы убили, не Волан де морт. Это лишь волк, ощущающий отпечаток чужой личности на себе. А сейчас пойдём, мама приготовит вам сытный обед. Однако Гарри придержал Драко, поливая щёки хитростью взгляда. — Хэй, помнишь, что я ему обещал? Что прямо на его могиле… — Я думал, что узнав, что с Дабльдором всё в порядке, ты успокоишься. — Не успокоюсь. Я буду держать своё слово. Пойдём? Драко заговорщически улыбнулся. — Пойдём.