Прекрати бежать...

      У вас когда-либо было чувство, что вы не принадлежите этому миру? Будто не существует места, куда можно вернуться, будто нет той родины, которая поддерживает духовные силы в человеке, и из-за этого ты постоянно бежишь. Бежишь навстречу новым ощущениям, новым людям, новым местам. Это вдохновляет, воодушевляет, наполняет жизнь смыслом, появляется чувство, что не зря топчешь землю, пережигаешь кислород, ты стремишься к приключениям, это звучит как мотивация, цель, то, что придает смысл. Так ты думаешь в начале, но потом, ты осознаешь, что у тебя нет цели, и наступает отрешенность. Колейдоскоп зданий и лиц начинает вызывать тошноту, будто ты дезориентированный ребенок на карусели, и не можешь понять, в какой стороне ждут твои родители. Ты понимаешь, что что-то пошло не так с твоим путешествием, но продолжаешь бежать, поскольку кроме этого у тебя ничего нет. Этот бег, он, на время, успокаивает, оставляет тебя на плаву, не позволяя захлебнуться чуждостью незнакомых мест, и даже дает ими наслаждаться, ведь это не надолго, ведь скоро мы поедем дальше. Тебе не нужно оставаться именно здесь, ведь ты чувствуешь, что не являешься частью этого места и можешь просто впитать что-то приятное, как турист, который своим поверхностным взглядом за короткое присутствие составляет впечатление, берет лучшее и едет дальше. Значит, твое место ждет тебя впереди, оно зовет, и ты бежишь, и вот, целью становится не путешествие, а поиск пути обратно, пути к своему дому, которого уже давно нет позади, но не виднеется и на горизонте, такой себе туризм по памятным достопримечательностям чужих судеб, в поисках своих собственных. Но чем дольше бежишь, тем больше понимаешь, что шансы найти свой приют не так уж и велики, поэтому каждая остановка мучительнее предыдущей, каждая порция алкоголя больше предыдущей, каждая новая депрессия сильнее предыдущей и ты начинаешь тонуть.       Вот и сейчас, я сижу на крыше этого высокого здания, похожего на все остальные, серого и унылого, смотрю вдаль на город, название которого даже не пытаюсь вызвать в своей воспаленной памяти. Он шумит, бурлит своей обыденной жизнью, звуки которой глухо доносятся до ушей, он – дом для множества маленьких букашек, суетящихся под моими ногами, перекинутыми через край. Кто-то сейчас возвращается домой к семье и уюту, прихватив с собой баночку арахисового масла для своих детишек, для кого-то это миг встречи со своей первой любовью. Другой же, попал в неприятности, которые болезненными осколками будут преследовать его на пути всю жизнь, а для кого-то наступают последние моменты той самой жизни, все это происходило одновременно, наверняка происходило, именно в этот момент, пока он, Рикки, просто сидел и смотрел, был сторонним, безмолвным наблюдателем чужой наполненной событиями жизни.       Солнце опускалось, подсвечивая золотисто-розовым свечением неровную линию горизонта, испещренную небоскребами и мостами, небо становилось темнее, подернутое дымкой и смогом, как и мысли в темноволосой голове. Может, для другой заблудшей души эта крыша была особым, памятным местом, местом первого поцелуя, местом важного разговора или последним пристанищем перед отчаянным прыжком. Я оглянулся, бесцветные бетонные панели, старые, металлические перила, потрепанное кресло с кусками торчащего поролона, почему-то я начал ассоциировать себя с этим разбитым, истерзанным временем и дождем предметом. Даже изрисованная граффити чугунная дверь (которая к счастью оказалась отпертой, будто специально, для того чтобы впустить меня сюда), все это серое уныние, ранее впивающееся тоской в сердце, сейчас, было окрашено все тем же золотисто-розовым свечением, как и весь мир вокруг. В такие моменты, моя душа обретает утерянный покой, хоть и ненадолго, в ней зарождается надежда, она разливается теплом сначала по сердцу, потом по всему телу, будто все еще впереди, счастье, уют, дом, размеренность жизни. Возможно, я просто устал от бесконечных туров и попоек и все еще есть шанс? Но солнце опускалось все ниже, увлекая за собой полное утешения свечение и вместе с ним надежду, оставляя лишь пустоту и черные тени, окутывающие мою жалкую фигуру как снаружи, так и внутри. Когда край так близок я всегда задаюсь вопросами, на которые никогда не нахожу ответы, где мне место, чем заняться, куда возвращаться после тура, ведь он единственное лекарство от одиночества, а всякое лекарство имеет конец своего действия. Кидаю быстрый взгляд вниз, группа собралась около фургона и решает, в какую баруху завалиться теперь. Они выглядят так беспечно, будто ничего и никогда их не тревожит, а в жизни есть только безудержный угар, но я-то знаю, что каждому из нас нужна такая крыша и такая остановка. Каждый из нас периодически смотрит на свою жизнь и решает пора уходить или нет. Страх от безысходности и неизвестности никогда не покидает нас всех, но все мы стараемся молчать о нем.       Ветер усилился после захода солнца, и растрепанные волосы стали закрывать обзор. Дверь сзади тихонько скрипнула, впервые за этот вечер, я явственно услышал хоть какой-либо звук, кроме тихо-бурлящего города и хлопков птичьих крыльев. Я опять ушел в свои мысли, пока рядом не присело тело. Крисс. Я знал, что это он, он всегда чувствовал, когда я в таком состоянии и всегда мог найти меня. Он не нарушал тишину, и только размеренное, успокаивающее дыхание говорило о его присутствии. Он никогда не начинал говорить, пока я не выливал все свои переживания, и вот сейчас, когда последний лучик солнца скрылся, мы сидели вдвоем и, молча, смотрели вдаль, каждый думал о своем, но, ни один из нас не был одинок. И тут я понял, как отчаянно нуждался в нем все это время, наполненное самотерзанием. Тишина явно нервировала его, я чувствовал это, но Крисс молча терпел, до того момента, как я взглянул на него. На нем уже давно не было макияжа, и он переоделся в обычную одежду, старая растянутая толстовка, сопровождающая нас как символ с самого первого тура, распущенные волосы, заправленные за уши, все это придавало ему такой домашний вид, что я невольно немного успокоился. В карих глазах читалось неподдельное волнение и беспокойство, ну конечно, он ведь всегда был тем, кто спасал меня от попоек как раз вовремя, чтобы я не успел откинуться. Видимо, в моем взгляде он прочел всё что нужно было, потому что мои загоны повторяются из раза в раз, а с этим чуваком, мы были знакомы столько, что и не сосчитать, какое количество порочных кругов депрессий и запоев мы разрывали друг для друга, вытаскивая в реальность и заставляя жить и радоваться вновь. Вот, сегодня опять настала его очередь своими сильными руками отгонять моих демонов. Крисс печально усмехнулся, приводя в движение свой многочисленный пирсинг: -Ты опять за свое? Сколько раз тебе говорить, что твое место рядом с нами, по крайней мере, пока тебе оно нужно. – Он произнес это очень тихо, однако я вздрогнул, настолько проникновенно это прозвучало. Вот так, обыденно и легко, он всколыхнул новую волну в моей бестолковой голове, однако теперь она вела совсем в другую сторону, сторону, где казалось, ждет такой незамысловатый ответ на все мои вопросы, но Крисс знал, что этого мало, поэтому продолжал кидать спасательные круги для моих мыслей, что бы тем было за что ухватиться и не увлечь меня в пучину. -Ты – часть нашей команды, значимая часть, и даже если тебе кажется, что все мы одиночки и давно разбрелись по разным уголкам своих душ, в действительности это совершенно не так. Мы все еще вместе, даже несмотря на все трудности, нас объединяет дело. И это даже не побег от себя, о котором ты так отчаянно твердишь каждый раз, а музыка, которая помогает не только нам, но и тем подросткам, которые ходят на наши концерты. Только вдумайся, насколько это важно, что каждый из них нашел в нашей музыке что-то, что заставило его прийти сегодня в эту дыру. И… - Этот бар был не так плох, во всяком случае, лучше того, где за барабанной установкой валялась дохлая крыса, отозвался я слабым голосом. На серьезном лице Крисса появилась тень той улыбки, которая присуща ему в более счастливые моменты, а взгляд немного забегал, как и всегда, когда его сбивают с мысли во время «спасательных речей». Он всегда был не только нашим вокалистом, но и тем человеком, который мог напомнить, нам, что жизнь не такой отстой, как иногда кажется, делая это легко и непринужденно... И как ему это удается? - Олсон, ты придурок, последовало за усталым вздохом. -Я знаю.       Наконец, улыбка появилась на моем лице, когда Крисс дружески толкнул меня в бок. От него пахло шоколадом и фруктами, не так уж и по-мужски, да? Ведь этот дурак пытается вести здоровый образ жизни. Хотя кто еще тут дурак, мелькнуло в моей голове, когда я смотрел в след почти пустой бутылке виски, улетающей вниз, после того как я случайно столкнул ее. И в этот момент казалось, что она забирает с собой все мои мрачные думы. Спустя столько времени, алкоголя, сигарет, нервов, именно в этот момент, наполненный грустью и облегчением, еще до появления звука расколотого стекла, рассыпающегося кристаллами по асфальту, и матов своих товарищей, я понял, что все ответы были под носом. Наш дом там, где наши друзья, да, все так просто. И не важно, ездите ли вы по стране в маленьком автобусе, испытывая дичайшие неудобства, или отрываетесь в огромном доме элитного района, когда рядом есть те люди, которые поймут тебя. Даже когда ты думаешь, что потерял все, свой дом и свои ориентиры, есть хотя бы один родной человек, который вернет тебя к жизни. Всегда страшно быть так всецело преданным кому-то и понимать насколько ты зависишь от его присутствия, ведь можно потерять друга в один миг, но не рискнув обладать такими узами ты так и не найдешь себя. Что же еще придаст жизни смысл, если не с кем ее разделить.       Крисс спрыгнул обратно на крышу, и потянул меня за собой, навстречу теплу. Я нехотя пошевелился, сбрасывая с себя оцепенение. А ведь я и не осознавал, как сильно я замерз, и что уже не чувствую пальцев от холода, но это не так уж и важно, теперь, когда я нашел такой бесценный для меня ответ. Мы тихо сошли с крыши, оставляя за собой все ту же унылую серую тишину, нарушаемую только пронзительным скрипом двери и тихим шорохом птиц, и начали спускаться навстречу друзьям, навстречу своему дому.