Ты будешь, я буду

Они лежали у стены старого прохудившегося сарая. Ветер, проникавший сквозь щели, шевелил завитки волос у самой шеи Гермионы. Рядом из дыры в крыше сочился унылый дождь. Скоро лужа доберётся и до их лежанки, надо бы передвинуться... Их группа попала в засаду и рассредоточилась, а говоря проще — аппарировала куда глаза глядят. Гермиона даже не знала толком, выжили ли её соратники. Об этом следовало позаботиться, но позже. Сейчас первым делом нужно было отдохнуть. Восемь аппараций подряд — не шутки. Честно говоря, она понятия не имела, куда их нынче занесло. Три года, прошедшие после гибели Гарри, научили Гермиону примечать разнообразные закоулки и тихие уголки, запоминать их, чтобы потом не аппарировать Мерлин знает куда с огромным риском расщепиться на мелкие части. Но все эти укромные местечки были хаотично разбросаны по Британии, и даже уникальная память Гермионы не могла вычленить, где же именно расположен проклятый сарай. — А ты будешь министром магии, — внезапно сказал Рон. Подумав, добавил: — Вот как только это всё закончится, тебя сразу же и выберут. Их старая игра — «кем мы все станем после войны». Чем бредовей идея — тем лучше. Но до поста министра магии Рон раньше не доходил. Он пытался её подбодрить. Надо поддержать игру. — Уверен, что выберут меня? — полчаса назад Гермиона была убеждена, что сил на улыбку у неё не осталось. А теперь надо же — даже смеётся! — Ну а кого ещё? — удивлению и возмущению Рона не было предела. — Или, думаешь, предпочтут Мандангуса Флетчера? Типа, раз проходимец — значит, пускай будет на виду? — О, Флетчер был бы великолепным министром! Как раз под стать нынешним временам. — Нынешним — пожалуй. А ты будешь символизировать времена новые. Гермиона только покачала головой. Новые времена — хорошо сказано! Жаль, они застряли в старых, и, похоже, надолго. Сегодняшняя вылазка должна была увенчаться успехом. Где, в какой момент всё пошло не так? Кто их предал? Или это просто нелепая случайность? Они наткнулись на братьев Лестранжей со свитой. После гибели Беллатрикс Родольфус, как поговаривали, словно очнулся ото сна и стал живо интересоваться миром. Вроде бы даже подобрел. Ну-ну. Что-то Гермиона сегодня не видела перед собой добряка. Или это Рабастан на него дурно влияет? Так или иначе, круциатил Родольфус Лестранж не задумываясь, и братец от него не отставал. Семейная традиция, чёрт их дери! Да и матёрые боевики, окружавшие Лестранжей, доверия Гермионе не внушали, поэтому она сразу же скомандовала отступить. А сама отступила не сразу. Ей нужно было удостовериться, что вся свора помчится за ней. В конце концов, она здесь самая опытная. Она не просто выживала эти три года, а ещё и уложила нескольких серьёзных Пожирателей: Яксли, к примеру. Или Макнейра. Последним Гермиона вообще гордилась, как раньше успехами в учёбе. Дуэль вышла один на один и... в общем, убивать оказалось не так сложно, как она боялась раньше. А кричать во сне быстро отучаешься. После этого случая Рон наотрез отказался покидать её на боевых операциях. Гермиона пыталась поначалу возражать, затем махнула рукой. Как будто она не сходит с ума, когда Рон уходит в глубокий рейд! Так хоть на виду будет. Конечно, стало ещё страшней, но... в общем, в любом раскладе есть свои преимущества и недостатки. В число несомненных преимуществ входило то, что Гермиона перестала опасаться за свою спину. Там был Рон, он отслеживал, реагировал и принимал меры. Их тандем скоро стали воспринимать всерьёз все. Включая Сами-Знаете-Кого и братьев Лестранжей. Вспомнив о них, Гермиона непроизвольно фыркнула. Рон покосился на неё; она слегка поморщилась, он кивнул. После боя, когда нервы ещё натянуты, как струна, намного лучше начинаешь понимать друг друга. Лестранжи всегда действовали, как единая машина уничтожения. И, кажется, сходу поняли, что именно Гермиона пытается сделать. Поняли — и приняли. Или им было всё равно? В конце концов, за парочку Грейнджер-Уизли назначена награда, а мелочь за их спинами никому толком не нужна... Короткий взгляд друг на друга — и Рабастан аппарировал, пытаясь зайти Гермионе за спину. Рон спешно создал защитный контур, из-за которого успешно огрызался короткими сериями заклятий. Гермионе достался Родольфус. Они уже встречались раньше — сначала в Хогвартсе, потом пару раз в коротких стычках, когда Пожиратели Смерти брали Лондон. Пару раз Авада лично старшего Лестранжа пролетала буквально в паре волосков от Гермионы. Это научило её осторожности. Пожиратели окружили их с Роном плотным кольцом. Сдаваться не предлагали — подобными глупостями ни Лестранжи, ни вымуштрованные ими волшебники давно уже не заморачивались, — но и не авадили. Рон, не снижая голоса и не переставая сыпать защитными заклятьями вперемешку с боевыми, поинтересовался, не втемяшилась ли Лорду в лысую башку очередная гениальная идейка с показательной казнью перед Букингемским дворцом. Гермиона вызывающе расхохоталась — да, в тот раз получилось действительно смешно, и спасение приговорённых вызвало у толпы... нужный моральный эффект. А может, народ просто позабавило превращение палача в милого розового кролика? Родольфус с Рабастаном на подначки не отреагировали. Ну, впрочем, от них и не ожидалось. А вот пара их соратников возмущённо зашипела — плохой знак. Кажется, Рон, сам того не ожидая, попал в цель. Плохо, очень плохо. У Гермионы ещё три с лишним года назад выработалась стойкая аллергическая реакция на замкнутые подвальные помещения. Особенно если рядом норовит пристроиться кто-нибудь из Пожирателей Смерти. Честное слово, смерть от Авады куда лучше. Затейники они, эти Пожиратели... Нужно было драпать, но драпать было невозможно. Для аппарации требовалось снять защитный контур — этого Пожиратели и дожидались. Стоит на миг ослабить чары — и проклятья полетят со всех сторон. Лестранжам вполне хватит одного мига. Насчёт остальных Гермиона не была так уверена, но и этой парочки хватит за глаза. Отбиваться на пару с Роном всегда было легче: один держит защитный контур, второй бьёт, затем поменяться. Иногда их с Роном взаимопонимание даже пугало Гермиону: ну вот как можно научиться улавливать малейшие намёки на атаку партнёра, если стоишь к нему спиной? Впрочем, если это пугало её, стало быть, врагам тоже приходится несладко. Короткий вскрик за спиной — ага, Рон кого-то достал. Счёт они не вели, но всё же... Обманчиво дёрнувшись налево, Гермиона послала заклинание в широкоплечего хмурого Пожирателя. Маски он не носил — или новичок, ещё не заработавший себе статуса, или уже слишком крут для подобной возни. Лестранжи, вон, отказались от масок оба: стоят, скалятся, выбирают, куда половчей ударить... Гарри Поттер перед смертью преподал друзьям множество уроков. Один из них — даже самые детские заклятья, рассчитанные на школьников, могут причинить массу бед, если применять их в нужное время, в нужном месте и к подходящим людям. Вот к примеру, если взорвать Бомбарду перед чьей-нибудь широкой грудью... Пожирателя отшвырнуло в кустарник, кровь из распоротого живота щедро оросила землю и стволы деревьев. Попало даже на щёку Родольфусу, и он мотнул головой, словно отгоняя надоедливого комара. Из кустов покалеченный Пожиратель всё-таки выбрался, и тут же упал на колени. Руки в перчатках скребли по земле в тщетной попытке запихать обратно в живот вывалянные в пыли кишки... Гермиона нащупала руку Рона. Сильно сжала её, подавая сигнал. Рон, не оборачиваясь, согласно хмыкнул. Они отрабатывали этот приём столько раз, что не получиться просто не могло. Следующим заклинанием Рон взметнул по периметру защитного контура кучу пыли. Мини-смерч, закрывший их двоих от глаз врагов. Почему-то в цветах Рэйвенкло — позже стоит разобраться, как это вышло. Позже, не сейчас. Сейчас Гермиона, ухватившись за Рона, упала с ним на землю. Что-то предупреждающе крикнул Рабастан, но было уже поздно. Все выпущенные Пожирателями Смерти заклятья прошли над головами, и судя по истошным воплям, кого-то задело дружественным огнём. Отлично! Гермиона покрепче сжала запястье Рона и аппарировала, не вставая с земли. Затем ещё раз, ещё и ещё. На четвёртый раз Рон взмолился: — Давай встанем! Знаешь, как надоело затылком о камни стучаться? Молча поднявшись, они аппарировали ещё пару раз — пока резь и плавающие цветные пятна перед глазами не убедили Гермиону: всё, предел достигнут. Вряд ли Пожиратели Смерти смогли бы их сейчас найти, но... рисковать Гермиона в любом случае не собиралась. Поэтому совершила ещё одну аппарацию. На этот раз точно последнюю. Гермиона уже не помнила толком, как именно нашла эти развалины и что её в них привлекло. Хотелось бы, чтобы уединённость, но даже если нет — дальше всё равно аппарировать было невозможно. Оставалось лишь полурухнуть-полуприсесть возле сырой стены и уткнуться лбом в заботливо подставленное плечо Рона. Вот тогда он и завёл их старую добрую игру. Министром магии, значит... Какими, однако, извилистыми загогулинами движутся мысли после боя! — А ты кем будешь, моим секретарём? — Гермиона оторвалась от его плеча, уставилась обманчиво простодушным взглядом. Если удерживать на лице улыбку достаточно долго, то можно поверить, что тебе действительно весело. Только смеяться при этом надо не одними губами, а всем лицом. Подпустить улыбку в глаза сложней всего, но оно того стоит. — Я? Секретарём? — Рон всем своим видом изобразил благородное негодование. — Я для этого чересчур безгра... то есть, я хотел сказать, слишком хорош. Подхвачу, наверное, магазинчик Фреда и Джорджа. Буду продавать магические приколы. Они бы хотели, я знаю... Помолчали. Улыбки увяли сами собой: Рон задел слишком больную тему. Джордж недолго прожил после смерти брата — в ближайшем бою он погиб, прикрывая отход группы магглорожденных волшебников. Рон и Перси долго потом гонялись за Малсибером, и Гермиона не могла, да и не хотела их останавливать. Ей-то с самого начала было ясно: Джордж жаждал смерти, а кто ищет — тот всегда найдёт. Но друзьям требовался козёл отпущения, так что... в конце концов, уничтожение Малсибера сыграло Сопротивлению на руку. Гермиона устало подумала, что как-то слишком давно и слишком часто она определяет ценность человеческой жизни по тому, насколько человек полезен (или вреден) для дела. Конечно, ангелы на войне не выживают, но... пора прекращать, потому что вот так, собственно говоря, и становятся Пожирателями Смерти — когда за великими идеями перестаёшь видеть людей. Мысль была привычной и привычно вызвала лёгкое, отдающее горьковатой усталостью, чувство стыда. Оно тоже скоро пройдёт, его спугнут более важные, более насущные дела. Но иногда Гермиона всерьёз опасалась, не утратила ли она способность к сопереживанию. И если утратила — то что тогда делать? Не сколачивать же собственный отряд, наподобие Пожирателей... — А Джинни будет летать в «Осах», как и намеревалась, — Рон явно твёрдо вознамерился отвлечь Гермиону от печальных мыслей. — Да уж, трюки на метле у неё удаются лучше некуда. На этот раз Гермиона высказалась невпопад. Джинни едва не умерла, когда в неё попала Сектумсемпра — подарочек Драко Малфоя. Кое-как дотянула до земли на покорёженной метле, упала на пригорок, сломала несколько костей... Когда Малфой приземлился рядом, попыталась отбиться. Помнится, именно тогда Драко всех и удивил, ликвидировав последствия проклятья, отругал Джинни на чём свет стоит (она и не подозревала, как много простонародных словечек Драко успел подхватить... Гермиона, впрочем, тоже ничего подобного предположить не могла) и помог скрыться. Отхватил потом от Лорда — тот не любил, когда предатели крови уходили от погони, — но Пожиратели Смерти ничего не заподозрили. Собственный шпион в стане врага... Гермиона так до сих пор и не научилась доверять Малфою. Джинни, кажется, тоже. Но его сведения часто помогали спасать жизни. А ещё Гермионе иногда казалось, что Малфой встречается с Джинни для того, чтобы оплакать дорогого им обоим человека. Случается ведь порой, что враги становятся дороже родных и близких... Гермиона прикрыла глаза и отчаянно помотала головой, отгоняя ненужные, бесполезные мысли. Когда она заговорила, голос её звучал притворно сурово: — Ты станешь главным аврором, Рональд Билиус Уизли, и останешься им, пока мы не вычистим всю грязь из Британии. Министру магии, знаешь ли, нужно опираться на верных людей. Выражение лица Рона стало откровенно несчастным, он открыл было рот, но Гермиона не собиралась сдаваться: — А должность главы департамента магических игр и спорта отдадим Мандангусу Флетчеру. В конце концов, казне нужны будут деньги, много и быстро, а если, к примеру, магическим образом отделить яйца Флетчера от тела и хранить в специальной коробочке с выдвижными иглами... Рон выпучил глаза и закашлялся — видимо, представил себе предлагаемое Гермионой нововведение ярко, в красках и подробностях. Гермиона заботливо постучала его по спине. Отдышавшись, Рон затребовал полный список будущих министров и необходимых коробочек. Разговор сразу пошёл живей и предметней. Договорились, что яйца Рона госпожа министр магии будет курировать самолично, без подручных средств. Явно удовлетворённый этим обещанием, Рон полез целоваться. Гермиона подалась ему навстречу. Проклятая лужа выбрала именно этот момент, чтобы стать достаточно большой. Холодный ручеёк затёк под ногу Гермионы, и она совершенно неприличным образом взвизгнула. Конечно, тут же закрыла рукой рот, но факт оставался фактом. Некоторое время беглецы настороженно прислушивались к окружающей тишине, нарушаемой лишь непрестанным шумом дождя и редкими завываниями ветра, затем Рон повёл себя, как истинный рыцарь: поудобней перехватил палочку, с натугой поднял Гермиону на руки и, шатаясь, сделал несколько шагов от чёртовой мокряди. На большее его не хватило, и Гермиона вновь обрела под ногами твёрдую, хоть и мокрую, почву, а Рон, отдуваясь, сложился чуть ли не пополам. Но почти тут же распрямился: — Эй, смотри, там кто-то лежанку соорудил! Гермиона, щурясь, вгляделась в полутьму сарая. Действительно, кто-то сгрёб в угол кучу веток, а поверх накидал травы и мха. Всё это успело изрядно подвянуть, так что с определённой степенью осторожности можно было утверждать: сарай долго не использовали. — Там и протекает меньше, как я посмотрю... Давай там заночуем, а? Кивнув, Гермиона отправилась исследовать и подновлять лежанку. На новом месте отдышавшийся наконец Рон вновь требовательно прижался губами к губам Гермионы. Та, мысленно пожав плечами, ответила на поцелуй. Почему бы, собственно говоря, и нет? Они оба устали и сильно напряжены, а секс расслабляет... Разместились, как привыкли: полусидя у стены, каждый контролирует свою зону и прикрывает спину партнёру. Помнится, пару лет назад волшебные палочки сильно мешали заниматься любовью, и Рон с Гермионой всё норовили заехать ими друг другу не в глаз, так в ухо. Теперь привыкли, и мысль о том, чтобы отложить палочку, казалась чуть ли не кощунственной. Уж лучше голым заявиться на пожирательскую вечеринку и пригласить Сами-Знаете-Кого на тур вальса! Некоторое время они сидели молча, переплетя пальцы и грея руки друг другу. Потом тёплая уже ладонь Рона полезла под мантию Гермионы, неловко задрала свитер, накрыла грудь, словно чашечкой. В ответ Гермиона завозилась с пуговицами на его брюках. Одной рукой неудобно, конечно, но высвободить член Рона всё же удалось, и Гермиона погладила его, ощущая, как он твердеет под подушечками пальцев. Сила чувств, пробуждавшихся в такие, увы, не слишком частые моменты, всегда потрясала. Они любили друг друга, словно в последний раз, и Гермиона постоянно заставляла себя помнить об этом «словно». Всё ещё будет, они с Роном со всем справятся и заживут счастливо, как в сказке, и будет у них умница-дочка и красавец сынок... Или наоборот. Или все дети вырастут умными и красивыми, чтобы у них не было поводов завидовать. Да, именно так. Рон пододвинулся ближе и зашёл, двигая бёдрами сначала осторожно, потом всё резче и резче. Старая, проверенная поза, чтобы не заслонять друг другу обзор. Когда война закончится, они обязательно выучат что-нибудь другое, думала Гермиона, насаживаясь на член Рона. Обязательно. Перепробуют всю эту, как её там, «Камасутру», да. Так всё и случится, никаких сомнений. Темп всё нарастал, и наконец Рон кончил, заставив Гермиону выгнуться от удовольствия и судорожно хватать ртом воздух. Обмякнув, они некоторое время лежали в объятьях друг друга. Затем Рон виновато вздохнул и отстранился: — Поспи, я первым подежурю. Гермиона молча кивнула. Всё справедливо: она отвечала за аппарацию и устала больше. Уже проваливаясь в сон, Гермиона услышала, как Рон упрямо пробормотал: — А ты всё-таки станешь министром магии, вот увидишь... Наверное, это были правильные слова, потому что впервые за долгое время Гермиона не видела кошмаров. В её снах Гарри (живой и невредимый, работающий начальником аврората — место, идеально ему подходящее) провожал в Хогвартс троих своих детишек, а сама Гермиона вычитывала Рона, которому вздумалось зачем-то сдавать на маггловские водительские права. К слову, он сдал, хоть и пришлось наложить пару конфундусов на экзаменатора. Гермиона тихо спала и улыбалась во сне.