Молчание охотника

Ах, давно ли гулял я с тобой! Так отрадно шумели леса! И глядел я с любовью немой Всё в твои голубые глаза. И душа ликовала моя… Разгоралась потухшая кровь, И цвела, расцветала земля, И цвела, расцветала любовь. Иван Тургенев

Ганнибал упорно указывал на что-то рукой, а я, глядя то на его лицо, то вдаль на аллею, пытался понять, что он имеет в виду. — Повернуть налево? — спрашивал я. — Хочешь повернуть? Мусорная корзина? Тебе нужно что-то выбросить? Кусты? Клумба? Цветы? Что? Я вновь повернулся к нему, и он устало улыбнулся, одарив меня скептическим взглядом. Я поспешно отвернулся в попытке отыскать нужный предмет, но он, выдохнув, тронул меня за плечо и постучал ладонью по своей груди в районе галстука, что обычно значило: остановись и посмотри на меня. Остановившись, я послушно на него уставился. Он показал руками размер — маленькое, и такой жест, будто это что-то, покачиваясь, взлетело вверх, и направление, куда смотреть. Почти уже угадав, о чём речь, я перевёл взгляд на дерево неподалёку. — Белка! — невольно вырвалось у меня от удивления, поскольку я надеялся увидеть на ветке птицу. Доктор Лектер, с трудом донёсший до меня своё наблюдение, удовлетворённо погладил меня по руке, которой я держал его под локоть. Пережив столкновение с белочкой, мы продолжили шествие по дорожке природного парка. Я что-то ему рассказывал, он слушал. Говорить он прекратил после того, как на своё прямое, вслух произнесённое признание в любви он услышал от меня презрительное: «Но я тебя нет». Не знаю, что я на самом деле думал о его словах, но в тот краткий миг ответить так показалось мне логичным и не слишком важным. Теперь я уже совсем не уверен, что вообще успел подумать. Сболтнул это, выдёргивая обрезки ниток из шва. Я не придал сказанному значения, а он замолчал. Как оказалось — навсегда. Физически ничто не мешало ему произносить слова, но на практике у него не получалось даже тогда, когда он прикладывал усилия. Выглядело это нелепо — психоаналитик, лишённый психологической травмой дара речи. «Он всё ещё мог бы работать онлайн», — думал я в шутку, хотя мне было ни капли не весело. Если начистоту, я планировал уйти от него, оставить в покое, чтобы он жил, как ему вздумается, я бы смирился. Но случилась эта незапланированная немота, молчание охотника, и это парализовало мою волю. Сперва мне было жутковато, потом откровенно страшно, потом он едва слышно плакал ночью в темноте, и я понял, что моя совесть меня изведёт, если я оставлю его в таком состоянии. Не без основания я почти уверен, что он молчит только для того, чтобы меня удержать. Не буквально, конечно. В плоскости разума он тоже хочет вновь обрести голос, но в какой-то другой плоскости — плоскости сердца — он не издаст ни звука, даже если его будут пытать, потому что это значило бы, что моя помощь ему больше не нужна. Так мы и живём: он молчит, сгорая от любви ко мне, я — глажу его по волосам иногда и не понимаю, как такое могло с нами случиться. Конечно, я не перестаю проклинать себя за то, что я так с ним завис, но, когда вдруг приходит осознание, что это расплата, переносить наказание становится легче. Я ничего не могу поделать с собственными грехами, заливающими мою совесть чёрными потоками при полной луне. Мне придётся жить с последствиями собственных действий, нравится мне это или нет. Немного только радует… что и ему тоже. Придётся. Но он не жалуется. В первую очередь, разумеется, потому что не может говорить. Я его всё ещё «нет», но между нами сложились какие-то странные чувства. Странные чувства двух странно расколоченных в пух и прах людей, один из которых хотел быть разбитым, а другой просто слишком близко стоял. Между нами то, что я виню его, именно его из всех людей на свете, и не захотел бы винить никого другого, а он — хочет всего самого исступлённого, всего, сразу, целиком и мучается оттого, что кто-то вроде меня не может этого ему дать. Так что я ворчу мысленно, вздыхаю на него, а он иной раз стискивает пальцы, но молчит. Терпит. Если когда-нибудь он больше не сможет этого выносить, я ничего не смогу противопоставить, но, по-моему, он сможет вынести всё.