Неизвестные

Дима мрачно вдыхает, сбрасывая тяжелый рюкзак с широких плеч. Ему бы мотоцикл, трассу и свободы, а не уроки математики с ебанными логарифмами. Он молча наблюдает за тем, как смуглые пальцы выводят что-то на разлинованных листах бумаги. Ну не понимает он эту математику, ну не дано ему. Спросите его о строении двигателей — ответит, спросите о самых продаваемых гоночных автомобилях — расскажет. Но математику решить… не в жизнь. Кире же напротив все дается легко, решает так, что успевай только списывать. Заправляет за ухо короткую темную прядь, поднимая черные глаза: — Понятно? — Да. Оба понимают, что она не о примерах, оба предпочитают обойтись без прикосновений. У Димы подвешенный язык, обаятельная улыбка и осанка наследника древнего рода, у него нет нимба — зато есть корона и дикое желание быть лучшим во всем. У Киры всегда темные круги под глазами, табак на пальцах и нескрываемый похуизм во взгляде. А еще куча комплексов и еще больше болезней. Она стабильно выблевывает свой завтрак в перемешку с зеленой мокротой и сгустками крови и не ест ничего до пяти вечера, молчит 70% времени, проводимого в школе, остальные 30 — безвкусно матерится взахлеб, не по женски широко расставив ноги. И если значения Х — отрицательны, то У может быть положительным иногда. — Делай что хочешь, но получить четверку по химии ты обязан. Дима непонимающе и удивленно смотрит. Замирает с разведенными руками на несколько секунд, с немым «какого хера?», а Кира отвечает так же молча «принцип». Дима иногда забывает о том, что она девушка, да Кира и сама не часто вспоминает об этом. — Плюс и минус притягиваются — говорит, — Положительно заряженные электроны всегда будут притягивать к себе отрицательные. Кира одобрительно кивает, протягивая листок с решенным тестом. И если она точно минус, что Дима определенно должен быть плюсом. Вот только тяга односторонняя. Анион тянется к катиону, а катиону как-то плевать. Кира сплевывает кровь и вытирает рукавом сопли. Она, мать её, сильная, потому что защищать некому, приходится выживать самой — никто не подаст руку помощи. Она, блять, одинокая, потому что сильная. Замкнутый круг. И если Дима верит в Бога, то Кира горит в аду заживо. И когда он невесомо ухмыляется, она впитывает что-то неуловимое с воздуха. Это нечто на молекулярном уровне, разъедающее мозговые клетки со скоростью света. Кира — волчица. Слабая, потому что одна. Кира — семь людских пороков за грудой шрамов. Места нет живого, чтобы воткнуть туда нож. А Дима умело балансирует на грани джентльменства и похоти. И неизвестно кто из них сдохнет раньше — она от рака желудка или он от своей любви к приключениям. Дима мягко целует в лоб Риту, прижимая желанное женское тело к себе. Галантно распахивает перед ней двери, пропуская вперед, укутывает в свои безразмерные свитера, когда ей холодно и плавно спускается длинными пальцами к аппетитной попе во время поцелуя. Она в меру нежная и женственная, он в меру галантен. А Кире хочется блевать, но вместо этого она надирается кристально чистым самогоном. — Мне хреново. — Соберись и не будь тряпкой! Плюсы быть наполовину парнем — свои херни не посоветуют. Кира закусывает губу и сглатывает приступ рвотного рефлекса. — Ты в порядке? — Я могу пересказать тебе химическую формулу того, что у меня в бутылке и составить к нему парочки изомеров и гомологов — разумеется, я в полном порядке! И пока Дима ласкает шею своей новой пассии, впитывая запах её цветочных духов, Кира топает домой по темноте, размазывая по лицу потекшую тушь. И совершенно не известно, кто же из них все-таки сдохнет раньше.