Начнется новый день

Удар, еще удар... Сэцуна молча терпит, потом хватает за руку воющего Лайла и тащит к себе в каюту – так ближе. – Кричи, обвиняй, только не молчи, – Сэцуна был совершенно спокоен; он понимал Лайла – дорогой человек оказался врагом, но Анью бы не отступила: она слишком зависима от своей природы, не как Тьерия. Он ощущал ее искусственность, но не обращал внимания, она все больше походила на человека – пока истинное не позвало ее. Лайл вжал его в койку и продолжил месить кулаками по груди; в комбинезоне удары почти не чувствовались, и Сэцуна ждал, когда он выдохнется. Диланди просто рухнул на него, придавив всем телом, его еще трясло. – Тш-ш, – он гладил его по волосам – такое забытое чувство тяжести чужого тела: Лайл рухнул на него, не дав свести ног, это вызвало воспоминания, от которых стало больно. – Я люблю тебя, Лайл Диланди. Лайл среагировал мгновенно – руки сомкнулись на горле, невменяемый дикий взгляд. Бедра к бедрам, он выглядел страшно и пошло в этой позе с расстегнутым комбезом. – Не путай меня с братом! – Диланди не мог решиться ни сомкнуть пальцы сильнее, ни отвести взгляда от этого лица. Он только агрессивно толкнулся бедрами. Сэцуна протянул руку и погладил его по щеке: Лайл сейчас во власти эмоций, боли и ничему не верит, а у самого Сэцуны не осталось сил лгать. - Я люблю тебя, Лайл, я не мог позволить ей тебя убить. Я знаю, ты не Нейл, мне больно было видеть тебя среди нас, но в один момент я снова влюбился. Мне кажется, я предаю Нейла, но… – Замолчи, – руки на шее разжались, и Лайл уперся ими ему в грудь – убить или любить; невыносимый курдский парень, слишком решительный и сильный, способный вынести больше, чем любой другой человек. – Права была Анью, не такой я хороший. Сэцуна обнял его за шею и притянул целовать; снова любить оказалось сложно и страшно, но отдавать Лайла смерти он не собирался. Однажды молчание чуть не погубило одни чувства, хватит. Он не сравнивал братьев – у них на двоих только внешность одна, но такие разные и столь притягательные души. Сейчас он просто наслаждался соленым поцелуем желанного мужчины. Визгнул замок комбинезона пилота Эксии; Лайлу хотелось коснуться горячего живого тела – сейчас он осознал, как лежит сверху и как покорен в руках Сэцуна, только тянется гладить по лицу, стирая слезы. Они раздевались медленно, словно боясь, что сейчас что-то хрупкое лопнет и мир снова окрасится волной гнева. Шея, плечи, спина – они вслепую изучали друг друга. Лайл сел и затащил его к себе на колени. Кожа к коже, и все более жадные поцелуи... – Нейл был моим единственным, – Сэцуна выгнулся от того, как его прихватили за бедра. Он дышал все чаще, зрачки потемнели, и в полутьме глаза стали бездонными. – Никого после. Лайл облизал пальцы и прикоснулся ко входу – чертовски узко, хотя тело расслаблено, действительно – давно один. – Неужели совсем не хотелось? – он поймал губами сосок, сорвав тихий стон, и проник пальцами глубже. - Не нужно душе – ни к чему и телу, – Сэцуна весь задрожал, долго скрываемое желание вырвалось наружу и сводило все тело. Мысли путались, хотелось только сильнее насадиться на пальцы, добраться до чужих губ и целовать, стискивая пальцы в волосах. Тишина нарушилась их стонами, влажными шлепками тел, жадными взрыками Лайла. Его хотели, ему покорились и отдавались, и он ненасытно брал. Сэцуна плавился в руках – как-то сразу они нашли единый ритм, и мир остался за бортом. - Лайл! – он вжался, так что в глазах заплясали звезды, тела свело в едином экстазе. – Лайл… Они лежали друг на друге, ловя последние всполохи оргазма, Лайл не торопился слезать – не было сил, он никак не мог прийти в себя. Зачем он вообще это сделал… Сэцуна был не против ощущать его в себе, гладил по спине, очерчивая незнакомый рисунок шрамов. Теперь надо выжить и начать новый день – больше не одиноким. – Живи, Лайл, пожалуйста, – шепнул он после, когда Лайл попытался собраться и уйти. Шлем снова выпал из рук… Никуда он не ушел, и день начался совсем по-другому.